История античной культуры - Фаддей Францевич Зелинский

году до Р.Х. заставили патрициев издать письменные законы (децемвиральные законы XII таблиц), в 445 году до Р.Х. они завоевали conubium с патрициями (lex Canuleja), с 365 года до 355 года до Р.Х. — доступ к консульству (lex Licinia Sextria), за которым вскоре последовали прочие магистратуры, в 300 году до Р.Х. — доступ к главным жреческим должностям (lex Ogulnia), наконец, в 287 году до Р.Х. — признание за постановлениями их (трибутных) собраний общегосударственной обязательности (lex Hortensia, ut quod plebs tributim jussisset, populum teneret). C этих пор разница между патрициями и плебеями также и в общественной жизни стушевалась. Патрицианских родов к позднереспубликанской эпохе вообще оставалось мало (главным образом, Корнелии, Клавдии, Юлии), и выдвинувшиеся за триста лет совместной государственной жизни плебейские роды (Цецилии Метеллы, Лицинии, Кальпурнии Пизоны) ничуть не уступали им в аристократической гордости.

В эту позднереспубликанскую эпоху сословное деление было другое. Мы различаем три сословия: сенаторское, или нобилитет, всадническое и третье, безымянное, которое тоже стали называть плебсом. Доступ к нобилитету давало достижение одной из трех «курульных» магистратур — (курульного) эдилитета, претуры или консулата. Юридически они были открыты всем, и свобода народных выборов ничем не была стеснена; но столь сильна была аристократическая закваска в сознании римского народа, что фактически только потомки нобилей избирались на эти должности, и только путем неимоверных усилий homo novus[31] мог прорвать этот заколдованный круг — Катон Старший, Марий, Цицерон, который в течение всей своей жизни должен был бороться с недоверием и недоброжелательством нобилитета; зато для своих потомков он был auctor nobilitatis[32], и его восковое изображение (imago), висевшее в таблине родового дома, служило живым символом принадлежности его рода к нобилитету.

Второе сословие, всадническое (ordo equester), уже давно потеряло свою первоначальную связь с конницей: тот имущественный ценз, который вначале был условием содержания лошади, стал чисто сословным цензом и условием пользования его привилегиями. А эти привилегии были очень значительны, особенно с тех пор как Г. Гракх, желая внести раздор в правящие сословия, передал всадникам и уголовные суды, и откупы доходов с провинции Азия. Всадники стали главными капиталистами Рима, своего рода финансовой аристократией; их сословие совпадало почти с сословием крупных откупщиков (ordo publicanorum).

Были и внешние знаки отличия для обоих правящих сословий. Сенатора отличала широкая красная тесьма (latus clavus), вшитая в тунику на груди, где она не была покрыта тогой; если он был сверх того и курульным магистратом, то он носил и тогу, окаймленную красной тесьмой (toga praetexta). Всадника украшала узкая красная тесьма в тунике (angustus clavus); у всех остальных граждан туники, как и тоги, были белые. На театральных представлениях сенаторам были отведены места в «орхестре» (хора в римской драме не было), всадникам — первые четырнадцать рядов на амфитеатрально возвышающихся ступенях.

Но и в третьем, безымянном сословии были свои подразделения. Первое место занимали в нем своего рода «почетные граждане», выделяющиеся своим сравнительно высоким цензом, которым поэтому поручалась ответственная роль казначеев при общественных щедротах; это были tribuni aerarii. Второе принадлежало канцелярским чиновникам (scribae), а также и тем, которые в военной службе достигли высшего доступного для третьего сословия ранга — центурионата. Далее шли различные цеховые и другие корпорации (collegia), корпоративная жизнь которых была очень оживление и со своими собраниями, праздниками, городскими попойками и пикниками успешно конкурировала с семейной жизнью своих членов. Последнее место среди свободных занимали отпущенники (как сословие libertini); они уже своим именем отличались от свободнорожденных (ingenui), а именно тем, что они официально назывались не по отцу, а по патрону. Так, сын Цицерона называл себя М. Tullius М. f. Cicero (то есть Marci filius), но его отпущенник Тирон М. Tullius М. 1. Tiro (то есть Marci libertus). Как видно из этого примера, отпущенник получал родовое и большей частью личное имя своего патрона, но вместо фамильного удерживал свое бывшее рабское имя. А впрочем, при всей скромности своего общественного положения (modestissimus ordo) и отпущенники, благодаря своей сплоченности, могли постоять за себя и в обиду себя не давали.

Особенностью римской общественной жизни, тоже вытекающей из ее аристократического характера, был широко развившийся институт клиентелы: мы представляем себе вельможу, окруженного целой свитой клиентов, тем больше, чем больше была его знатность (dignitas) и его влияние (gratia). Происхождение клиентелы очень разнообразно: и граждане покоренных общин делались клиентами полководца-завоевателя (deditio), причем эти отношения были наследственными, и поселенцы искали заступничества у какого-нибудь знатного гражданина и становились его клиентами (applicatio), и отпущенники оставались клиентами своего патрона (manumissio). Патрон был естественным покровителем своих клиентов: они наполняли его атрий в часы приема, он разбирал их тяжбы между собой и брал на себя их защиту в делах с посторонними. Вся эта помощь была со стороны патрона даровая — почему мы имеем право также и римскую аристократию (ср. выше, с.68) назвать аристократией труда. Зато клиенты были обязаны платить ему личными услугами (officia), из коих главной было — образовать его свиту, когда он в качестве кандидата на государственные должности выступал публично, так как длина этой свиты, будучи вещественным символом его могущества, увеличивала его шансы. Это повело к многочисленным злоупотреблениям, которые пришлось обуздывать посредством особых leges de ambitu[33]; но сам институт остался неприкосновенным, и расширение клиентелы было для римлянина таким же предметом честолюбия, как для грека — победа в агонах.

Тот же аристократический характер римской общественной жизни повел к возникновению одной особенности в отношении людей друг к другу, которой мы в демократических Афинах не замечаем, а именно официальной учтивости, выражающейся в формулах и оборотах речи. Сенат, предписывая консулам их образ действий, делает это в следующей форме: uti consules, si eis videretur, operam darent[34]...; оратор, называя какое-нибудь лицо, прибавляет хвалебную квалификацию: С. Pomptinus, vir fortissimus...; Caerellia, lectissima femina...; Q. Caepio, quem ego honoris causa nomino[35]. При этом сенаторское сословие исправно называется ordo amplissimus[36], всадническое — ordo honestissimus[37], и соответственно обозначаются и принадлежащие к ним люди (зародыш титулатуры, между прочим, нашей табели о рангах). В эпоху империи эта официальная учтивость была еще более развита; в Средние века она породила из себя courtoisie, которой романские народы научили и прочую Европу.

§ 5. Хозяйственный быт. Знаменитый привет Вергилия Италии (Верг. Георг. II, 173):

Salve, magna parens frugum, Saturnia tellus![38] —

правильно, вплоть до наших дней, указывает главную хозяйственную силу Италии; таковой было земледелие. Но его наиболее здоровую форму, основанную на мелкопоместном землевладении, мы встречаем только в старину;