Государь - Саймон Браун

«Боже, помоги мне!» Он обмяк в кресле, волнение его испарилось так же быстро, как и возникло. Как он мог исследовать все эти варианты? Ему понадобится десяток жизней. О чем он думал?

Он обругал себя. Вся беда в том, что он как раз и не думал. Он избегал тех вопросов, разобраться с которыми ему требовалось больше всего – а все потому, что чувствовал свою вину из-за способа, с помощью которого стал примасом. Он собственными руками – теми самыми руками, которыми писал проповеди и бессмысленные добавления в Книгу Дней – задушил своего предшественника. Он совершил убийство во имя Бога, но для своего блага. Его разум занял себя несущественными мелочами, в то время как душа его пропала навеки.

Он взял лист, готовый разорвать его пополам, но остановился. Он не мог позволить этому исчезнуть. Мирское оно или нет, имело отношение или нет, а это была тайна, и если он не мог разгадать тайну имени божьего, то, по крайней мере, мог попытаться разгадать другую. И это будет сделано не только для него самого. Он был священником и человеком ученым, эти два занятия состояли в таком близком родстве, что были, на его взгляд, почти одним и тем же, и потому использование своей учености для увеличения знаний ради знаний было не просто мирским поступком, но затрагивало нечто неопределимо и все же осязаемо священное.

Солнечные лучи падали через его окно почти прямо. Скоро полдень. Он снова спрятал лист, прикрыл древний том. Он вернется к нему позже. И найдет дверку к этой великой тайне, откроет ее, и – кто знает, что может тогда открыться ему?

Положение снова сделалось почти управляемым.

Арива сидела во главе стола совета, сознавая, что королевство ее пострадало, но в основном все еще цело. Она и государство получили страшные удары и уцелели. Перед ней сидели преданные советники, набранные из самых лучших людей, каких мог предложить ее королевский город. А справа от нее сидел ее верный канцлер, самоотверженный Оркид Грейвспир. Напротив же сидел ее могучий коннетабль, заслуженно одернутый, но, как она была уверена, горящий желанием вновь проявить себя во всем блеске. И, что важней всего, слева от нее снова находился ее брат Олио. Она положила левую ладонь на его правую руку; он сомкнул пальцы вокруг ее кисти.

– Данное заседание моего государственного совета открыто. Вы видите по повестке дня, что первым вопросом для обсуждения будет создание и организация Великой Армии, а к повестке дня прилагается график набора солдат и припасов, представленный для вашего рассмотрения комитетом Великой Армии.

Советники быстро пробежались взглядами по документу. Поскольку расписание спешно составили после вывода Деджануса из комитета, Арива внимательно наблюдала за его реакцией в поисках каких-либо признаков гнева или упрека, но не смогла прочесть выражения его лица; он хранил молчание. По рядам же других пробежали негромкие замечания насчет стоимости; некоторые тихо ахнули при виде масштаба операции, но никто не свалился с кресла и не принялся сразу же возражать.

– Я сообщила королю Томару о нашем намерении поднять штандарт Великой Армии в южной Чандре.

– Он ответил? – спросил маршал Триам Аьеф.

– Пока нет, но послание было отправлено лишь недавно.

– Наверняка ведь он не станет возражать? – высоким голосом заговорил мэр Шант Тенор.

– Мы просим от него весьма многого, – заметил маршал.

– Я не ожидаю никаких возражений от его величества, – твердо заявила Арива.

– Возможно, не помешает еще одно письмо, подчеркивающее чрезвычайность положения? – предложил мэр.

Арива открыла было рот, собираясь сказать, что на ее взгляд в этом нет необходимости, но прежде чем она успела промолвить хоть слово, Оркид пообещал представить такое письмо на подпись королеве, если совет порекомендует отправить его. Раздраженная этим компромиссом там, где, на ее взгляд, в компромиссе не было никакой необходимости, она согласилась, дабы не дать никому подумать, будто у нее какие-то разногласия с Оркидом.

– Есть вопросы в отношении графика?

– Как нам выполнить требования поставок всего продовольствия? – спросила Кселла Поввис. – Смогут ли фермеры королевства произвести достаточно продуктов, а если смогут, то как мы доставим все это в южную Чандру?

– Доставка не вызовет затруднений, если мы задействуем военный флот, – быстро вмешался адмирал Сечмар.

– Возможно, мы сумеем использовать для перевозки большей части припасов торговые суда, – указал Оркид, говоря то, что хотела услышать Кселла Поввис. – Это оставит военный флот свободным для других обязанностей.

Арива предоставила обсуждению идти своим чередом и внимательно наблюдала за своими советниками в действии. Большинство из них ориентировались на личный интерес, но этого она ожидала. Комитет Великой Армии с умом составил график так, чтобы отсыпать по крайней мере некоторые деньги короны в руки всех торговых интересов, и по крайней мере некоторые из политических выгод от формирования армии – между коннетаблем, маршалом и адмиралом. В результате получалось, что все в королевстве в какой-то мере почувствуют: они не только внесли свой вклад в дело защиты государства, но и будут иметь с этого определенную выгоду помимо разгрома отверженного принца Линана и его банды мародерствующих четтов. Она почти с тоской спрашивала себя, способен ли хоть кто-нибудь из них трудиться на благо королевства, не ожидая награды. Тут Олио высвободил из ее руки свою, чтобы разложить перед собой бумаги. Арива взглянула на них и увидела, что он написал свои замечания на копии протоколов. Удивленная, она подняла на него взгляд, но он сосредоточился на обсуждаемом и не заметил этого.

Да, подумала она, по крайней мере один человек здесь способен на это – и сердце ее наполнилось гордостью.

ГЛАВА 21

Где-то в первый день пути обратно к Даавису после битвы на холме Линан убрал свой трофей в седельную сумку. Эйджер пытался поговорить с ним, но Линан проигнорировал его; Гудон тоже попробовал – с тем же успехом.

Колонна разбила лагерь неподалеку от теснины. Усталые чет-ты испытывали мрачную радость, поскольку настигли врага, но сознавали, что с их предводителем творилось что-то не то. Позже, когда почти все, кроме дозорных, отправились спать, Линан все ещё бодрствовал, сидя у медленно горящего костра. Рядом с ним, как всегда, находились двое Красноруких. Примерно в полночь эта пара сменилась, но Линан не шелохнулся. На земле перед ним лежала извлеченная из седельной сумки голова рыжего пленника, и он, казалось, не отрывал от нее взгляда.

Эйджер, в свою очередь, не отрывал взгляда от Линана. Дождавшись, пока уснет Мофэст, он выскользнул из-под их одеяла и молча стоял возле купы сучковатых деревьев-мечевиков, росших аккурат за пределами круга света, отбрасываемого костром. Ему сделалось физически плохо от страха. Эйджеру уже доводилось видеть Линана, впавшего в боевой раж, но он никогда не овладевал им на столь долгий срок и не действовал таким странным образом – и Эйджер боялся, что кровь Силоны наконец погребла его настоящее «я» под чем-то, родственным ее собственной природе и столь же ужасающим. Он так внимательно следил за Линаном и был настолько захвачен собственным беспокойством, что лишь через некоторое время заметил стоящего рядом Гудона.