Меч Рассвета - Сергей Раткевич

– А если не движется, мы его шевелим, – пробурчал Зикер. – Видимо, я недостаточно черный для такого подвига.

– Ну так покрасился бы, – посоветовал Йоштре.

– Во всем мире не найдется столько черной краски, – ответил Зикер.

– А ради уважения к старому другу? – хихикал Йоштре.

– И не думай! – фыркнул Зикер. – Даже ради уважения к старому другу я подобную гадость есть не намерен!

– Не любит он меня, – дурашливо пожаловался Йоштре Туйен, поворачиваясь к Йорреллу и Тенгере.

– Не люблю, – подтвердил Зикер. Без соли, специй, да еще в этой обгорелой мантии… даже и не думай залезать на мой обеденный стол, мерзавец! У меня всего одно пищеварение, и его нужно беречь! Чем я стану жрать девственниц и драконов, если испорчу себе желудок разными противными белыми магами?

– А если залить все это дело топталовкой? – настаивал Йоштре.

– Портить такой напиток! – возмутился Зикер.

– То есть я такая гадость, что меня даже с топталовкой съесть не получится?! – возмущался Йоштре.

– Ты?! Ты еще и не такая гадость! – ответно восклицал Зикер. – Ты такая гадость, что мне аж завидно! Хотел бы я сам быть хоть вполовину таким же мерзким, как ты! Может, возьмешь в ученики? Я старательный!

– Хм. Подумать надо, – отвечал Йоштре. – Посмотреть на твое поведение. Кстати, а не выпить ли нам топталовки?

– А не выпить… – развел руками Зикер. – Фарин с Арилоем, бездельники, уже вторую неделю подвиги совершают, Голору всякие пакости устраивают. Вспомнили, что они Боги, мать их, Богиню, так… Я уж и сапогами семимильными их соблазнял, и ковром-самолетом жертвовал, и табуретов им натащил откуда ни попадя… нет, говорят, времени, мастер. Идет, видите ли, Великая Битва! Не до топталовки тут!

– Какая ж без топталовки Великая Битва? – удивился Йоштре. – Без нее, родимой, только Великое Похмелье и возможно…

– Вот-вот… – вздохнул Зикер. – О чем и речь…

– Но! – поднял палец Йоштре Туйен. – У меня есть радостная весть!

– Неужели ты не допил вчерашнюю заначку?! – восхитился Зикер.

– Разумеется, допил, за кого ты меня принимаешь? – обиделся Йоштре Туйен.

Зикер вздохнул.

– Однако я вот о чем подумал, – продолжил Йоштре. – Каждый послушник моего Белого Ордена проводит долгие часы, медитируя на лепестки розы. Это очень полезная практика для начинающего мага, но… Если из этого времени он уделит один час Верховному Магистру своего Ордена – от него аура не отвалится.

– Ты хочешь сказать… – ошеломленно выдохнул Зикер.

– Что все послушники моего Ордена осваивают тонкое искусство приготовления топталовки, – закончил за него Йоштре, доставая пузатую бутыль.

– Ты спасаешь мне жизнь, коллега! – радостно воскликнул Зикер.

– Ну вот, – усмехнулся Йоштре. – Видишь, какой я замечательный, а ты меня еще есть не хотел!

– Я был чудовищно неправ, коллега, – покаялся Зикер. – Но я обязательно исправлюсь. Клянусь честью.

– Эй, вы что делаете, засранцы! – внезапно вскричал Йоштре Туйен, вскакивая и едва не роняя драгоценный напиток.

Король Йоррелл уже погрузил в магический шар левую руку и бестрепетно перебирал линии реальности. Тенгере держал его за правую, аккуратно погружая ее в таинственные глубины.

– Мы защищаем мир, – ответил Тенгере. – Отслеживаем Голора, Архимагистра, Тропу Крови, раз уж ее нельзя испепелить…

– В то время как некоторые обсуждают собственный прогрессирующий алкоголизм и его влияние на судьбы мира, вместо того чтобы заниматься этими самыми судьбами, – добавил король Йоррелл.

– Вот наглецы! – восхищенно пробурчал Зикер.

– Ты руку-то обратно вытащишь? – с тревогой спросил Йоштре у собственного монарха.

В ответ тот вырастил руку у Йоштре на лбу. Рука помахала ладошкой перед лицом Верховного Джанхарского Мага, а потом скрутила тому кукиш.

Подслушавший при помощи своей непомерной Силы их разговоры Голор довольно кивнул. Он знает все, что ему надо. Пусть они продолжают верить в то, что им удалось обмануть его. Он вернется на Тропу, когда придет время. Его Время. Когда никто не сможет ему помешать.

Он повернулся и шагнул во тьму. И тьма сгустилась за его спиной.

– Ушел? – спросил Тенгере.

– Ушел, – кивнул Йоштре.

– Поверил, что мы верим, что он – дурак? – спросил король Йоррелл.

– Поверил, – кивнул Зикер. – Или… или сейчас стоит и слушает нас…

– Он поверил, что мы верим, что он поверил, что мы верим… у этой цепочки нет конца, – сказал Тенгере.

– Важно не то, есть ли у нее конец, а сколько в ней колец в принципе, – заметил Зикер. – Впрочем, этого нам знать не дано.

– Так же, как и ему, – добавил Йоштре.

– И это утешает, – сказал Зикер. – Он верит, что мы верим, что он верит…

Голор вновь удовлетворенно кивнул. Ему и в самом деле не был известен ответ на эту древнюю загадку, так же, как и то, есть ли такой ответ вообще. Его просто не занимал этот вопрос. В конечном итоге победа все равно достанется тому, у кого Сила. А ведь нет в этом мире существа сильнее его самого. Вот еще перестал бы его пугать призрак сероглазого барда…

Зикер и Йоштре Туйен переглянулись и молча улыбнулись друг другу.

Голор не заметил этой улыбки.

Последнее слово осталось не за ним.

Впрочем, кто знает? С этими последними словами вечно такая морока…

Веками дремавший в денгерских горах Великий Дракон, один из древнейших Хранителей этого мира, наконец проснулся. Золотистые глаза зорко оглядели окружающие скалы. Дракон потянулся всем телом. Дракон выдохнул из ноздрей клубы дыма. Дракон зарычал, скаля огромные зубы, те самые, промеж которых Курту как-то раз довелось созерцать звезды. Дракон оттолкнулся от скалы, на которой проспал все эти века, и прянул в воздух. С громом открылись могучие крылья.

Миру грозила беда. Дракон должен был успеть. Он знал, что ему не выстоять в этой битве. Знал, что противник куда сильнее. Вот только Хранители не отступают. Нет у них такого права. Именно этого права у них и нет.

Скользящий сквозь складки реальности Голор вдруг замер. Он нутром чувствовал близкую, страшную опасность, грозящую лично ему. Он торопливо сотворил защиту, и его с ног до головы окутала тьма.

Тьма. Тьма и Сила. Непредставимая сила, непомерная. Такой здесь ни у кого нет. И никогда не будет. Потому что всего этого скоро не будет. Все это – просто один большой лакомый кусок. А лакомым кускам Ни к чему сила. И если в них вдруг заводится что-то эдакое – лучше покончить с этим поскорей. А то ведь так можно и вовсе без обеда остаться!