Последние узы смерти - Брайан Стейвли

нарочно изматывали. Все уставали. Но ты же добралась до Дыры. Тебе оставалось только войти.

– Знаю. – Делка снова покачала головой. – Я видела, как они входят. Все наши. Хаэль, Тиа, Анджин…

Гвенна остановила ее взмахом руки:

– Анджин Серрата?

Опять та же материнская улыбка.

– Я слышала, его теперь называют Блохой. – Улыбка дрогнула. – Называли, пока не…

– Его там не было, – перебила Гвенна. – Не было, когда Гнездо рвало себя на части. Он тогда был…

Она осеклась. Не то чтобы эта тетка стала разбалтывать всем государственные тайны. Да и какие уж там тайны? А все же лучше не привыкать болтать лишнее.

– Он был в другом месте, – договорила Гвенна.

– Он жив? – спросила Делка.

Она так и держала клинок в защите и смотрела на Гвенну, но видела не ее – что-то забытое или потерянное.

– Не знаю, – тихо ответила Гвенна и опустила меч: теплота и открытость этой женщины обезоружили ее. – В последний раз, когда я его видела, он шел на задание. Трудное задание.

– Тогда жив.

– Я бы не поручилась.

Делка кивнула:

– Ты не знаешь его, как знала я, Гвенна.

Гвенна уставилась на нее. И слова вылетели сами собой, оборвавшись на половине фразы:

– Вы с ним были?..

Женщина только рассмеялась теплым звучным смехом:

– Мы с Анджином? О, Гвенна, я была ему другом. Могла бы стать его пилотом, если бы прошла Пробу. И может быть, была в него чуть-чуть влюблена, молодые так легко влюбляются. – Она покачала головой. – Нет, Анджин любил только…

Она выставила ладонь, словно сдерживая воспоминания:

– Не будем об этом. Не моя тайна.

Гвенна молча разглядывала ее. Годы прорезали вокруг глаз Делки добрые морщинки. Ее не мучила ни подозрительность, как Манту, ни раскаяние, как Джака. Ей бы сидеть в деревянном кресле, любуясь на море, а не стоять на холодном сыром камне в чреве земли.

– Почему ты здесь? – спросила наконец Гвенна. – Все говорят, что Раллен явился на Арим и предложил второй шанс. Почему ты согласилась?

Глаза Делки погасли.

– А тебе говорили, что сталось потом с теми, кто не принял предложения? Выбор был: драться или погибнуть.

– Верно, но, как я слышала, многие все равно погибли, – отмахнулась Гвенна. – Никто же тогда не знал, что он вернется перебить оставшихся. Ты не потому согласилась.

Женщина помолчала.

– Да, пожалуй, не потому, – покачала она головой. – Я никогда не любила Якоба Раллена, он был двумя годами моложе меня. Никогда ему не доверяла. Хоть и не представляла, что он способен на такое.

– Так почему же ты вернулась? – наседала Гвенна. – Почему приняла второй шанс? Ты, мне кажется, была вполне счастлива на Ариме.

Делка смотрела на нее – смотрела так долго, что Гвенне стало казаться, что она не спросила вслух, только подумала. Когда женщина наконец заговорила, ее тихий голос едва слышался:

– Чаще всего, Гвенна, людям дается только одна жизнь. Например, ты – кеттрал. Ты училась на кеттрал. И, если не ошибаюсь, ты кеттрал и умрешь. А я… я за тридцать лет была женой, была матерью, хотя мои дети и недолго прожили, была вдовой… Я прожила жизнь, я радовалась жизни, я примирилась с болью, накопила тысячи тысяч воспоминаний. Казалось, мне только воспоминания и остались. А потом пришел Раллен и сказал, что я могу снова стать девятнадцатилетней.

– Не можешь, – резче, чем собиралась, бросила Гвенна.

Делка только улыбнулась:

– Я знаю. – Она пожала плечами. – Но разве я виновата, что мне хотелось?

Беда была не в том, чего им хотелось – Делке, Быстрому Джаку, Кворе и остальным. Беда была в огромном, непреодолимом разрыве между желанием и возможностями. Даже у тех, кто почти до конца прошел подготовку, оказалось полно слабых мест: они не знали, как наладить параллельные фитили, не помнили разновидностей «засады с мертвецом», забыли основы ухода за оружием в полевых условиях. Гвенна приободрилась, узнав, что некоторые способны целыми главами цитировать Гендранову «Тактику», только вот ни один не испытал той тактики в деле.

И обращение с оружием не стало исключением. Каждый из них махал клинком получше среднего легионера. Каждый попадал в приспособленный ею вместо мишени козий череп и из охотничьего, и из длинного лука, но что с того? Это умел любой кадет-второгодок на Островах – в девять-десять лет. А под давлением получалось еще хуже. Гвенна смотрела, как крепкий темнокожий баскиец Экст положил три стрелы подряд в глазницу. Она готова была обрадоваться, даже кивнула ему. Но когда он в четвертый раз натянул тетиву, Анник шагнула к нему сзади и приставила к горлу обнаженный клинок. Она прижала не сильно, даже кровь не пустила, и не крикнула, а сказала мягко и негромко:

– Попробуй теперь.

Экст сглотнул, спустил стрелу и промазал на целую руку.

– Еще раз. – Анник нажала чуть сильнее.

На этот раз Экст даже наложить стрелу не сумел. Анник молча выпустила его, но следующий стрелок дрожал, еще не подняв лука.

– Еще не поздно, – сказала Анник под конец первой недели.

Они с Гвенной сидели на низком уступе, служившем им и койкой, и штабом. С него открывался хороший вид на пещеру.

«Вернее, вид был бы хорош, – поправилась Гвенна, – будь там на что смотреть».

Талал как раз заканчивал утреннюю разминку с десятком будущих воинов, отрабатывая защиту «мельницей». У половины вовсе не получалось, а другая половина выполняла прием на четверти положенной скорости, обдумывая движения, которые Гвенна и другие кеттрал давным-давно передоверили мышцам.

– План еще можно изменить, – настаивала Анник. – Мы справимся сами. Мы должны справиться. С этими… не выйдет.

Она кивнула на дальний край пещеры.

Гвенна выругалась, признавая ее правоту.

– Ты не виновата, – покосилась на нее снайперша. – Если бы так просто было стать кеттрал, кеттрал было бы больше.

– Мне не надо, чтобы они стали кеттрал, – уныло ответила Гвенна. – Во всяком случае, не сразу. Но мне надо, чтобы они стали лучше, чем есть. Обрели кое-какие навыки.

– Какие?

– Чтоб меня, если я знаю, какие понадобятся.

– Потратим неделю на стрельбу из лука, добьемся чего-то, а с Ралленом пойдет на кулаках…

– На кулаках, – фыркнула Гвенна, – ты и сама обделаешься.

– Нет, – ледяным тоном ответила Анник. – Я – нет.

Гвенна повернулась к маленькой снайперше. С луком в руках Анник была сама смерть, но весила не больше ста десяти фунтов в мокром виде.

– Когда ты в последний раз дралась голыми руками?

– На церемонии Квина Саапи, – напоминала Анник.

Гвенна медленно кивнула – воспоминание об ургульских пытках накрыло ее грозовой тучей. За время короткого плена у Длинного Кулака она убила четверых –