Время демографических перемен. Избранные статьи - Анатолий Вишневский

XXI в. станет веком небывалых по объему миграционных перемещений на глобальном уровне, что приведет к существенным изменениям мировой картины расселения Человечества, а стало быть, и состава населения отдельных стран и целых континентов. Перемены таких масштабов неизбежно обернутся серьезнейшим вызовом существующему порядку вещей. Ключевая роль миграции в уже происходящих и ожидаемых переменах заставляет говорить о миграционном вызове как о важнейшей самостоятельной части этого более широкого, многопланового вызова.

Глобальный миграционный вызов вытекает из трех особенностей современного мира, унаследованных от XX в. и становящихся еще более выраженными в нынешнем столетии.

Во-первых, это стремительный и неравномерный рост мирового населения, ведущий к резкому изменению демографического баланса богатых «развитых» стран Севера планеты и бедных «развивающихся» стран Юга.

Население «Северного кольца» планеты – примерно 1,2 млрд человек. Контролируемые странами «Северного кольца», или «золотого миллиарда», территории непропорциональны численности их населения, им есть что терять, и они боятся миграционного натиска, или демографического давления с Юга, население которого продолжает расти высокими темпами.

В начале XX столетия в развивающихся странах Юга проживало не более 1 млрд человек (меньше, чем сегодня в развитых странах Севера). Но уже сейчас число их жителей приближается к 6 млрд, а через 50 лет, даже при реализации наиболее благоприятных, хотя и не самых вероятных вариантов мирового демографического прогноза, оно может составить 7–8 млрд; скорее, оно будет даже бóльшим.

Опасаясь миграционного давления со стороны развивающегося мира, развитые страны создают разного рода барьеры, ограничивающие миграционный приток. Однако наивно думать, что жители растущего многомиллиардного Юга будут равнодушно и пассивно взирать на антимиграционную стену, возводимую странами «золотого миллиарда». Когда легальные миграционные каналы, предоставляемые странами-реципиентами, оказываются слишком узкими, возникают нелегальные каналы, что и происходит на наших глазах. В США число нелегальных иммигрантов, по оценкам, в 2005 г. составляло 11–12 млн человек[162], хотя еще в 1995 г. оно оценивалось в 5 млн[163]. Сдержать миграционный напор не помогают ни укрепленные границы, ни естественные преграды, но нынешний напор может оказаться лишь отдаленным раскатом приближающейся грозы. Демографическое давление Юга на Север способно приобрести самые разные формы, при определенных критических обстоятельствах может соединиться с военно-политическим давлением, привести к крупномасштабной перекройке политической карты мира и т. п. На фоне такого рода угроз рутинная экономическая миграция, позволяющая «выпускать пар» из перегретого котла Юга, укреплять мосты между развитым и развивающимся миром и не доводить дело до взрыва, выглядит все же менее опасным решением. Но считать его абсолютно безопасным тоже нет оснований.

Во-вторых, это процессы глобализации, которые разрушили относительную изолированность континентов и превратили развитый и развивающийся миры в сообщающиеся сосуды. Масштабы международной миграции неуклонно нарастают, в 2000 г. мигранты составляли 2,8 % мирового населения, в 2013 – 3,2 %[164]. Каждый год свыше 5 млн человек мигрируют из развивающихся стран в развитые[165]. Согласно прогнозам, население США с 312 млн человек в 2010 г. к середине нынешнего века увеличится до 438 млн[166], прежде всего за счет иммиграции. Если бы США отказались от приема мигрантов, то численность населения страны к 2050 г. выросла бы всего до 344 млн человек[167]. Странам ЕС требуются десятки миллионов иммигрантов, чтобы предотвратить сокращение численности населения. За 1999–2009 гг. миграционный прирост населения превысил 19 млн человек и обеспечил свыше 80 % прироста населения Союза. Согласно среднему варианту прогноза ООН, по всей вероятности, заниженному, поскольку он предполагает сокращение притока мигрантов в развитые страны после 2010 г., за первую половину нынешнего века в эти страны переместится примерно 130 млн человек из развивающегося мира[168].

Глобальный переток населения из развивающихся стран в развитые стал новой мировой реальностью, которая ведет к существенным изменениям этнического состава населения стран Севера. По имеющимся прогнозам, уже к середине нынешнего столетия белое неиспаноязычное население США перестанет быть большинством в этой стране, во многих европейских странах доля мигрантов и их потомков превысит 25 % и даже 30 % и будет продолжать нарастать[169]. Существует высокая вероятность того, что во второй половине XXI в. и в ряде других стран Севера, в результате иммиграции и неодинаковой рождаемости коренных и вновь прибывших жителей страны, больше половины ее населения будут составлять недавние мигранты и их потомки. Этот новый этап мирового демографического развития, приводящий к тому, что меняется сам состав населения целых стран, британский демограф Д. Коулмен назвал «третьим демографическим переходом». «Если первый демографический переход выразился в изменениях уровней рождаемости и смертности, а второй – в изменениях сексуального поведения, организации жизни семьи и ее форм, то третий демографический переход затрагивает последний остающийся компонент, характеризующий население, а именно его состав. Низкие уровни рождаемости приводят к изменению политики в отношении миграции, а миграция, в свою очередь, оказывая влияние на состав населения. В конечном счете, она может привести к полному изменению этого состава и замене большей части нынешнего населения мигрантами, либо их потомками, либо населением смешанного происхождения»[170].

В-третьих, оба мира как никогда нуждаются друг в друге.

Развитые страны заинтересованы в миграции, потому что она позволяет смягчить последствия демографического спада и старения населения, нехватки рабочих рук в целых отраслях национальной экономики. Мигранты до известной степени способствуют росту населения, противодействуют старению, тормозят снижение рождаемости, заполняют пустующие ниши в быстрорастущем секторе высококвалифицированного труда (IT-технологии и т. п.), особенно же – на рынке непрестижного, неквалифицированного, низкооплачиваемого труда, где их число на один-два порядка больше. Эту нишу и заполняют, в первую очередь, неприхотливые мигранты.

Но в международных миграциях заинтересованы и развивающиеся страны Юга. В этих бедных странах с быстрорастущим населением стремительно увеличивается число тех, кого страны «золотого миллиарда» привлекают как огромное поле потенциальных возможностей. Как сказал в одном из интервью бывший генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, уже сейчас «многие люди во всем мире воспринимают Европу как континент неограниченных возможностей. Они хотят сюда попасть, чтобы начать новую жизнь. При этом они следуют примеру миллионов бедных, но активных европейцев, которые когда-то отправлялись в Новый Свет, потому что видели в этом свой шанс»[171].

Одно из ярких проявлений выгодности миграции для развивающихся стран – огромный объем частных переводов мигрантов в свои страны, которые становятся незаменимым источником дохода десятков миллионов мигрантских домохозяйств, способствует решению экономических проблем бедных стран.

Таким образом, до какого-то момента интересы стран выхода и стран приема мигрантов могут совпадать, по крайней мере частично. Мигранты служат дополнительным источником демографического роста и восполнения дефицита рабочей силы в принимающих странах, страны выхода, в свою очередь, получают немалую экономическую выгоду, не говоря уже о пользе непосредственного соприкосновения выходцев из Третьего мира с современной культурой развитых стран. Однако постепенно осознаются и почти неразрешимые проблемы миграционного взаимодействия стран Севера и Юга.

Демографический дисбаланс Севера и Юга очень велик. Потребности развитых стран в привозной рабочей силе, особенно если она служит структурным дополнением к уже имеющимся трудовым ресурсам, ограничена, тогда как потенциальное предложение развивающихся стран практически безгранично. Но дело не только в емкости рынка рабочей силы развитых стран, существуют и другие пределы их миграционной емкости. Они связаны с ограниченными возможностями социальной адаптации в странах приема иммигрантов, являющихся носителями других культурных традиций, стереотипов и т. д. До тех пор, пока количество таких иммигрантов относительно невелико, они достаточно быстро интегрируются в местную культурную среду, растворяются в ней, и серьезных проблем межкультурного взаимодействия не возникает. Когда же абсолютное и относительное число иммигрантов становится значительным, а главное, растет высокими темпами, и иммигранты образуют более или менее компактные социокультурные анклавы, интеграционные процессы замедляются и возникают межкультурные напряжения, усиливающиеся объективно существующим экономическим и социальным неравенством «местного» и «пришлого» населения. Адаптация носителей традиционных сельских культур стран Третьего мира к современной городской культуре промышленных стран с неизбежностью порождает культурную маргинализацию иммигрантов, кризис их культурной идентичности. Положение обостряется еще и тем, что такой кризис нарастает и в самих странах Третьего мира, постепенно продвигающихся по пути модернизации. Эти страны вступают в крайне болезненный этап внутреннего культурного конфликта, жесткого противостояния ценностей традиционализма и модернизма.