Звёдная тень - Сергей Лукьяненко

Или мне почудилось, или корабль повиновался прежде, чем я закончил. Повиновался радостно и из всех своих силенок.

Первым под удар попал «бублик» Гибких Друзей. Уж не знаю, чем мы его достали – лазерным дальномером или рентген-радаром. Но ему хватило. Бублик почернел, забытый рачительными хозяевами на жаровне. Распался облаком пепла.

Почему мне совсем не стыдно?

Согласно принципу Моральной Гибкости?

Первый раз в жизни я ощутил, что и в космосе имеют смысл понятия «верх» и «низ». Имеют, и еще как! Низ был там, где планета. Подо мной. И корабли Родины не могли использовать лучевое оружие – любой промах окончился бы пылающим городом на поверхности, поврежденным санаторием, разрушенным интернатом. Или, не дай бог, убитым Наставником…

Я громил нападающих, беззастенчиво прикрываясь планетой, со свирепой радостью, которую оценила бы Маша… или Кэлос.

Эй, Ник, стыдливо нырнувший в глубины памяти! Где ты? Это тебе не мышат-алари душить!

Похоже, инструкций на такой случай предусмотрено не было. Слишком поздно опознали украденный скаут, слишком долго чухались, решая, что делать…

Патрульные корабли брызнули в стороны. Будут обходить снизу…

Посадка!

Посадка ошибочно запрещена. Запрос на посадку дается непрерывно.

Что там советует принцип обратимости правды?

Запрещена посадка на территорию космодромов. Мы приземлимся на поверхности.

Где?

Да где угодно.

Координаты?

У интерната «Белое море"!

Наверное, это было наше совместное решение. Ника Римера, для которого, несмотря ни на что, интернат оставался единственным светлым пятном в воспоминаниях. И Петра Хрумова, который отсиживался в «Белом море»…

Скаут пошел вниз. Мы опережали преследователей, не могли не опережать, все машины здесь однотипны, а мы имеем крошечную фору. И все же… укрыться невозможно. Не детей же мне в заложники брать, в конце концов!

Впрочем, тут лучшими заложниками послужат Наставники. Они будут неподражаемы в готовности прикрыть детишек своими телами. Они ведь так добры и великодушны.

Жаль, что я не способен предоставить им такую радость.

Борт-партнер. Мне надо скрыться. Интересы Родины.

Я шел сквозь атмосферу, в огненном вихре, в плазменном коконе, пока еще – вне атаки. Но скоро, очень скоро, меня догонят.

Выполняю.

Это реально?

Нет.

Слушай меня, борт-партнер. Снижайся к интернату. Постарайся оторваться от преследования. Мне нужно две секунды… две секунды на высоте в десять… нет, пусть в двадцать метров… на скорости не более ста километров в час…

От волнения я перешел на земные меры времени и расстояния. Но корабль понял.

И куалькуа тоже. Я почувствовал его протест – резкий, охлаждающий пыл толчок, едва симбионт понял, что я собрался сделать. Так что же, полной остановки потребовать?

Невозможно. При уменьшении скорости мы станем уязвимы. Снижение над жилыми объектами запрещено.

Меня охватило отчаяние. Ну что же теперь? Я раскрыл ладонь, глянул на пылающее Зерно. Ему все равно. Оно, может быть, и выдержит падение из стратосферы.

А я нет. И у куалькуа силы не безграничны.

Что же теперь, Ник Ример, из глубин моей памяти, с того света воюющий за свою планету? Что теперь? Как поступают регрессоры в подобной ситуации?

И регрессор Ник Ример из своей холодной и безнадежной дали потянулся ко мне.

Борт-партнер, приготовиться к боевому десантированию. Отработка проникновения на планету не-друзей.

Выполняю.

Отрыв от преследования.

Увеличение скорости невозможно. Нарушение порога устойчивости атмосферы запрещено.

Выполняй. Боевая тренировка.

Запрещено.

Долг перед Родиной.

Запрещено.

Казалось, корабль получает удовольствие, играя со мной… с Ником? в эту нехитрую игру. Выполняй – запрещено. Кто кого переспорит?

Проводим исследование предельной скорости.

Запрещено.

Мой приказ.

Запрещено.

Приказ Мирового Совета.

Нет подтверждения.

Тепло, тепло, горячо?

Тебе самому хочется превысить разрешенную скорость?

Кажется, это не Ник. Это я.

Всегда.

Превышай.

Выполняю.

Плазму сдуло с обшивки. Шар планеты крутанулся, обращаясь плоскостью, надвигаясь. И – тихо, тихо, как тогда, при вхождении в Тень, корабль прошептал мне:

Видишь – как все просто?

Действительно – просто…

Мы неслись над океаном. Уже невысоко – в двух-трех километрах. Плясали белые буруны волн – океан не хотел примиряться с геометрически безупречными материками, он все и гнал на берег свои войска… А преследователи исчезли, отстали, затерялись в своих инструкциях и запретах, не способных победить единственное слово «хочешь?»

Мы – хотели.

Капитан, приготовьтесь к десантированию.

Это Ник Ример знает, как готовиться. Не я.

Легкий смешок.

Фраза не несет смысловой нагрузки. Дань традиции.

А что будешь делать ты?

Маневрировать. Боевые действия без пилота запрещены.

Ты сможешь уйти?

Полет без пилота запрещен.

Вот и все. Короткая автоэпитафия. Наверно, я должен почувствовать жалость к кораблю?

Не получается. Разум, не способный поверить в себя, довольствующийся игрой во всемогущество – не достоин жалости.

Спасибо за откровенность. Это смешно – чувствовать презрение от порождения собственной мысли. Я обдумаю этот вопрос… Десантирование, капитан.

На миг я решил, что скаут оборудован обычной катапультой. Кресло провалилось в расступившуюся обшивку, понеслось вниз. Ветра не было – упругая стена возникла вокруг. Стабилизация была идеальной, кресло падало без вращения. Подо мной раскинулся берег, знакомые купола и башня интерната. Вверху таял скаут.

Так. Хорошо. А где же парашют?

Земля неумолимо приближалась. Я задергался, пытаясь выбраться из кресла. Руки сами поползли на поиски ремней, которых тут отродясь не водилось. Зерно, которое я сжимал мертвой хваткой, мешало, но выпустить его не было сил. Ремни… да где же они… Рефлексы быстрее разума, я пытался отстегнуться и выброситься из кресла, как при катапультировании из истребителя.