Частный детектив. Выпуск 1 - Чарльз Вильямс

Именно так Гримо собирался действовать. Если бы ему удалось все, что он задумал, это было бы гениальное преступление, и вряд ли мы могли бы усомниться в самоубийстве Флея.

Была только одна загвоздка с осуществлением этого плана. Если бы кто–нибудь — не обязательно опознанный — был замечен входящим в дом Флея, дело запахло бы жареным. Тогда это не сошло бы так просто за самоубийство. С улицы имелся только один вход — дверь позади табачной лавки. А на Гримо было приметное пальто, в котором он вел разведку накануне (Долберман, владелец лавки, заметил, как он крутился возле дома). И Гримо нашел выход из положения в тайной квартире Барнэби.

Вы понимаете, что Гримо скорее всех мог узнать о логове Барнэби на Калиостро–стрит. Барнэби сам рассказал нам, что за несколько месяцев до убийства, когда Гримо заподозрил его в тайных мотивах для написания картины, он принялся не только расспрашивать его, но и следить за ним. Итак, Гримо знал об этой квартире. Ведя слежку, он узнал, что у Розетты есть ключ. И когда пришло время, он стащил его у нее.

Дом, в котором находится квартира Барнэби, был на той же стороне улицы, что и дом, где жил Флей. Все эти дома стоят вплотную друг к другу, их крыши соприкасаются и можно пройти вдоль всей улицы, просто переступая с одной крыши на другую. Оба — и Барнэби, и Флей, если вы помните, жили на верхних этажах. Вы помните, что мы увидели, когда поднимались к Барнэби?

— Да, конечно, — кивнул Хедли. — Лесенку, ведущую к люку на крышу.

— Именно. И возле квартиры Флея есть точно такая же. Гримо оставалось только пройти задами на Калиостро–стрит — через аллею, которую мы видели и, окна Барнэби. Он вошел через заднюю дверь (как позже это сделали Барнэби и Розетта), поднялся на верхний этаж, а затем на крышу. Потом он прошел по крышам до дома, где жил Флей, спустился через люк, так что никто не мог его заметить. Более того, он знал, что Барнэби будет в этот вечер играть в карты у себя в клубе.

Но вот тут–то все и пошло вкривь и вкось. Он должен был прийти к Флею раньше, чем тот возвратится домой, так как приход через крышу мог насторожить Флея. Но мы уже знаем, что Флей был предусмотрителен. Возможно, его насторожила просьба Гримо принести с собой одну из своих веревок, которая была нужна Гримо в качестве улики против Флея. А может быть, Флею стало известно, что Гримо в последнее время крутился на Калиостро–стрит.

Братья встретились в той квартире, освещенной газовой лампой, в девять часов. Мы не знаем, о чем они говорили, и никогда уже не узнаем. Но очевидно, что Гримо усыпил бдительность Флея, они как будто забыли старые счеты. Гримо удалось убедить его написать ту самую записку. И тогда…

— Я не оспариваю это, — вставил Хедли, — но как вы узнали?

— Гримо сам рассказал нам, — ответил доктор Фелл.

Хедли удивленно уставился на него.

— О, да! Когда я понял эту ужасную ошибку со временем, я начал кое–что подозревать. Итак, Флей написал записку. Он надел шляпу и пальто, чтобы идти — Гримо хотел, чтобы дело выглядело таким образом, будто он убил себя сразу же после своего визита к нему. Они собрались выходить. И тогда Гримо решил действовать.

Возможно, что Флей был начеку и, увидев пистолет, пытался убежать, а может быть, он бросился на Гримо, и это случилось во время борьбы — мы этого уже не узнаем. Но Гримо допустил ужасную ошибку. Он выстрелил, и пуля попала не в грудь жертвы, а вошла ему под левую лопатку. Рана была смертельной, но не из тех, что вызывают мгновенную смерть. План Гримо рушился на глазах. Флей успел вскрикнуть, и Гримо уже мерещились голоса преследователей. Но он не потерял присутствия духа даже в эту трудную минуту. Он вложил пистолет в руку упавшего Флея. Потом взял моток веревки. Как бы то ни было, план должен был быть выполнен. Но у него не было времени, и он не хотел рисковать, стреляя еще раз. Он бросился вон из квартиры. Крыша — слышите, крыша! Крыша была его единственным шансом. Ему везде мерещились полицейские. Возможно, он вспомнил о трех могилах, затерянных в Карпатских горах. Итак, он вернулся на крышу дома Барнэби и спустился в его квартиру.

Только там он начал приходить в себя.

А что произошло за это время? Пьер Флей смертельно ранен, но у него железная закалка — ведь он пережил погребение заживо. Убийца скрылся. Но Флей не сдается. Он должен идти — идти к врачу. Помните, Хедли? Вы вчера спросили, почему он шел в дальний конец улицы, в тупик? Да потому что там (как мы узнали из газеты) жил врач, тот самый, к которому его потом отнесли. Он смертельно ранен и знает это, но он не побежден! Пистолет все еще в его руке — он сует его в карман, на всякий случай, и спускается вниз — из последних сил на пустынную улицу, где нет возможности даже поднять тревогу. Он идет…

Вы задавали себе вопрос: почему он шел посередине улицы и озирался по сторонам? Самым правдоподобным объяснением будет следующее: он знал, что убийца где–то рядом, и опасался нового нападения. Ему казалось, что посередине улицы он будет в большей безопасности. Впереди него шли двое. Он проходит освещенную витрину и видит впереди справа уличный фонарь…

Но где же Гримо? Он не обнаружил за собой погони, но все еще боится. Он не осмеливается выйти на крышу и посмотреть. Но постойте! Он не может удержаться от того, чтобы не проверить, как там — все ли спокойно? Он может выглянуть из парадного и уйти по улице, не так ли? В этом нет ничего опасного, поскольку дом, где обитает Барнэби, пуст.

Гримо потихоньку спускается вниз, открывает дверь, перед этим расстегнув пальто, чтобы намотать на себя веревку. И как раз под фонарем он видит Флея, медленно идущего посередине улицы, — человека, которого он всего минут десять назад оставил умирать в соседнем доме.

И это была последняя встреча братьев. Рубашка Гримо служила хорошей мишенью в свете фонаря, и Флей, теряя рассудок от боли и ярости, не колебался ни секунды. Он громко произносит: “Вторая пуля — тебе!”, вскидывает оружие и стреляет.

Это отнимает у него последние силы. У него сильное кровотечение. Он вскрикивает, выпускает из руки револьвер, которым пытался запустить в Гримо, и падает вниз лицом. Это, друзья мои, и был выстрел, который трое свидетелей слышали на Калиостро–стрит. Это был тот выстрел, которым Гримо был ранен в грудь прежде, чем успел закрыть дверь.

Глава 21

РАЗГАДКА

— А потом? — спросил Хедли, когда доктор Фелл умолк.

— Трое свидетелей, конечно, не видели Гримо, — ответил Фелл после долгой паузы, — потому что он не выходил за дверь и не приближался к лежащему посреди пустынной улицы человеку.

— Черт побери! — тихо сказал Хедли. — Это же все объясняет, но я бы никогда и не подумал, что… Простите. Продолжайте, Фелл!

— Гримо находится за дверью. Он знает, что ранен в грудь, но не знает, что это серьезно. Ему случалось переживать и не такое — мы это знаем. В конце концов, он получил рану — то, чего сам хотел. Но план его летит ко всем чертям! Но откуда ему было знать, что часы в витрине у ювелира врут? Он даже не уверен, что Флей мертв. Ему, конечно, повезло с этими часами, но он–то не догадывался об этом. Единственное, что он знает — это то, что Флей уже не будет найден в своей комнате как жертва самоубийства. Флей, возможно, лишь тяжело ранен и сможет говорить. Гримо в панике, он уже видит себя на виселице.

Все последующее происходит сразу после выстрела. Он не может оставаться там, в темном парадном. Лучше всего осмотреть свою рану и убедиться, что он не оставил следов крови. Где это сделать? Наверху — квартира Барнэби. И он идет туда, открывает дверь и включает свет. Вокруг него обмотана веревка — больше она ему не нужна. Он уже не может представить все так, как будто Флей приходил к нему, потому что Флей, возможно, в это время уже дает показания в полиции. Гримо отбрасывает веревку. Потом — осмотр раны. Желтое твидовое пальто все перепачкано кровью изнутри, кровь и на остальной одежде. Но входное отверстие or пули невелико. Гримо достает носовой платок и пластырь и заклеивает рану. Кароль Хорват, которого ничто не могло убить, плевать хотел на эту ерунду! Он тверд и решителен как никогда. Но в ванной комнате у Барнэби остались следы крови, и он пытается смыть их. Который час? О боже! Он опаздывает — уже без четверти десять! Скорее домой, пока его не схватили…

И он забывает выключить свет. Когда нагорело электричества на шиллинг и свет выключился, мы не знаем. Во всяком случае, минут сорок–сорок пять спустя свет еще горел и Розетта видела его.

Но по дороге домой, я думаю, к Гримо полностью вернулось самообладание. Кем бы ни был Гримо, по натуре он оставался игроком. Не стоит рисовать его одной черной краской. Он убил своего брата, но мне кажется, что он не смог бы убить своего друга или женщину, которую любил. Так где же выход? Есть только один шанс, крохотный, но шанс. Он заключается в следовании его первоначальному плану и в попытке представить дело так, будто Флей все же побывал у него и нанес ему рану в его собственном доме. Оружие осталось у Флея. Гримо скажет, а свидетели подтвердят, что он никуда не отлучался из дому весь вечер. Если они подтвердят, что Флей приходил к нему — пускай тогда полиция попробует что–нибудь доказать! А почему бы и нет? Снег? Он кончился, и следов Флея не осталось. Гримо отбросил веревку, которой Флей якобы должен был воспользоваться для бегства.