Дочь палача и ведьмак - Оливер Пётч

— Он не знает, что мы нашли средство, способное тебя оживить! — заговорщицки прошептал Виргилиус. — Это меня уродливый аптекарь надоумил. Молнии! Да, молнии! Еще в древних книгах писали, что это перст Божий. Я долго искал силу, способную вдохнуть в тебя жизнь. И наконец-то, наконец-то я его нашел!

Виргилиус закрыл глаза и молитвенно сложил руки.

— Что ты сказала, Элизабет? — возвысил он голос. — Этот глупый аптекарь не продумал всего? Чтобы тебя оживить, нужно еще кое-что?

Виргилиус склонил голову набок, словно внимательно прислушивался к словам возлюбленной.

— Следует раскрыть цирюльнику величайшую нашу тайну? — Он истерически захихикал. — Потому что он все равно никому уже не расскажет? Да, ты права.

Напустив на себя важности, Виргилиус проковылял в левую часть комнаты. Симон между тем смог повернуть голову настолько, что удалось рассмотреть небольшой алтарь в углу. На нем стоял только стакан с позолоченным ободом, и внутри лежали три маленьких коричневатых кругляшка.

«Три святые облатки! — пронеслось в голове у Симона. — Он и в самом деле вынул их из дароносицы и принес сюда!»

— Я смотрел на тучи, милая Аврора, — сказал Виргилиус и кончиками пальцев вынул одну за другой облатки из стакана. — Погода сегодня более чем подходящая. Сразу после праздника, это хороший знак! Этой ночью вера и наука сольются наконец воедино… — Он бросил на неподвижную возлюбленную тоскливый и вместе с тем грустный взгляд. — И ты вернешься к живым. Ожидание закончится.

Виргилиус раскрошил облатки в порошок, и тот мелкой пылью посыпался в стакан.

Грозовые тучи черными глыбами сгущались над Аммерзее. Они надвигались с запада, заволокли небо над озером и уже тянули свои темные лапы к монастырю. Было только шесть часов вечера, но гору окутала тьма, и жизнь вокруг замерла. Птицы спрятались среди веток, лисы и барсуки забрались в норы, и даже волки поджали хвосты и прижались друг к другу, словно могли в стае легче пережить ненастье.

Высоко в небе засверкали первые молнии и осветили выросшие уже до размеров башен тучи. Ничего не тревожило водную гладь, но на берег начали накатывать небольшие волны и стали резко набирать силу. Со стороны Пайсенберга налетел ветер, принеся прохладный воздух, на вкус столь отличный от дневного зноя. Деревья закачались, застонали и заскрипели. Могучие стволы пережили немало ненастий, но это обещало быть особенно разрушительным.

Таким, о котором люди будут вспоминать еще очень долго.

В тишине, предваряющей бурю, прогремел первый гром, такой мощный, словно мир разорвался на части. Он прокатился над лесом, пробился сквозь заросли и ударил в стены монастыря.

И хлынул дождь.

Граф Леопольд фон Вартенберг с гордым видом стоял на лестнице старого подвала и наблюдал, как его солдаты связывали перепуганных монахов. Когда стражники шагнули к палачу и его дочери, граф поднял руку и недоверчиво уставился на Куизля.

— Сначала я подумал, что эти мошенники подыскали себе дешевых помощников, — проговорил он тихо, словно самому себе. — Но теперь мне вспомнилось, что этот бургомистр из Шонгау только сегодня жаловался, какой назойливый у него палач. Он, мол, несмотря на свое низкое происхождение, явился на Святую гору. Этого человека, вероятно, застали в кельях монастыря, а сегодня в полдень он сбросил с обрыва одного из охотников… — Граф вскинул правую бровь и смерил Куизля взглядом. — Судя по описанию, возможно, что это и есть тот самый палач. Это так?

Куизль упрямо скрестил руки на груди.

— Да, это я. Но к проискам этих шарлатанов не имею никакого отношения. Я просто разыскиваю своих внуков.

Граф усмехнулся.

— Слышали? — обратился он к солдатам. — Он просто разыскивает своих внуков… К сожалению, детки заплутали в катакомбах, где по чистой случайности орудовали мошенники.

Солдаты загоготали, но граф нетерпеливым жестом заставил их замолчать.

— Что за чушь! Неужели ты и вправду решил, что я куплюсь на это, палач?

— Но это правда! — вмешалась Магдалена. — Ведьмак похитил моих детей! Возможно, они до сих пор где-то в подземельях…

— Секунду! — Граф снова поднял руку. — И чего все твердят про этого ведьмака? Если таковой и существует, то он уже дожидается костра в Вайльхайме. И кто ты вообще такая?

Магдалена выпрямилась и злобно выпятила подбородок.

— Я Магдалена из Шонгау! — ответила она холодно. — Дочь палача Якоба Куизля и жена цирюльника Симона Фронвизера. Нас называют безродными, но у нас тоже есть имена.

— Фронвизер? — В голосе графа впервые послышалось удивление. — Уж не тот ли это Фронвизер, что вылечил моего сына?

Магдалена улыбнулась.

— Рада слышать, что мальчик поправился.

— Ну, не совсем еще поправился, но лихорадка действительно спала… К сожалению, мне пришлось оставить его на пару часов из-за этих висельников.

Вартенберг медленно спустился с лестницы. Связанные бенедиктинцы лежали на полу лицом в грязи, солдаты придавили их сверху сапогами, так что монахи едва могли дышать. У брата Иеремии по-прежнему торчал из плеча арбалетный болт.

— Нам давно известно, что с андексскими реликвиями творится какое-то кощунство, — продолжал граф, оглядывая столы, заставленные дешевой жестью и плавильными тиглями. — Ходили слухи, толки, но ничего определенного. И все-таки нам, Виттельсбахам, не по нраву, что величайшие сокровища курфюршества, сокровища, которые вообще-то принадлежат нам, наглым образом разбазаривают. Поэтому курфюрст поручил мне во всем разобраться. В сокровищнице я ничего не обнаружил, даже когда побывал там во второй раз. Но потом я нашел в келье библиотекаря эту карту…

Брат Бенедикт резко поднял голову. Щеки у него облипли грязью, на правый глаз натекла кровь, но взгляд метал молнии.

— Так это вы украли у меня карту! — прошипел библиотекарь. — Я думал, что это дело рук колдуна, а оказалось, что это всего лишь ищейка Виттельсбахов!

— Молчи, монах! — Граф пнул старика в бок, библиотекарь задохнулся и скорчился. — Подумай лучше о том, что с тобой сделает в скором времени палач в Вайльхайме. За подделку реликвий полагается колесо. Но если ты не прекратишь плеваться желчью, я устрою так, чтобы мастер Ганс сначала вынул тебе внутренности.

Он кивнул на мертвого брата Экхарта, голова которого покоилась в луже крови:

— Твоему дружку повезло, что для него все закончилось.

Брат Бенедикт закашлялся, но промолчал. Приор, казалось, уже смирился со своей участью. Он зажмурился, словно готовился к смерти, и тихонько бормотал молитву на латыни. Кровь из раны темным пятном растекалась по рясе.

— Признаю, карта меня заинтересовала, — продолжил граф, не удостоив монахов и взглядом. — Поэтому я взялся за поиски и с помощью плана разыскал подземный проход, который привел меня из пивного погреба прямо сюда. И что же я обнаружил в итоге? Мастерскую мошенников! Оставалось только поймать негодяев с поличным. Когда они полезли в туннель, мы просто последовали за ними. Но то, что тут будут еще двое…

Он снова повернулся к Магдалене и палачу:

— Твой муж, этот маленький цирюльник, сослужил мне хорошую службу. Поэтому я готов тебя выслушать. Также и потому, что я хочу знать, как вы сюда попали без нашего ведома. Но не затягивай и думай, что говоришь.

— Черт бы тебя забрал, только ради детей я это и сделаю, пугало ты раскрашенное, — пробормотала Магдалена так тихо, что услышал только стоявший рядом отец. Затем добавила значительно громче: — Аптекарь Йоханнес невиновен. Настоящий колдун скрывается где-то в подземельях.

Она спешно рассказала графу о письме, полученном от неизвестного, и поисках в катакомбах.

— Этот человек похитил моих детей, потому что боится, как бы мы не напали на его след, — завершила она рассказ. — Возможно, он до сих пор держит их где-то в туннелях. Вы должны нам помочь!

Леопольд фон Вартенберг смотрел на нее с любопытством, но в глазах его не было и тени сочувствия.

— Значит, таинственный колдун бесчинствует в этих катакомбах, — протянул он с сомнением. — И чего же этот неизвестный добивается своими убийствами?

— Он преследует некие цели, которых мы пока не знаем, — ответила Магдалена. — А жертвы его встали у него на пути. Все они знали нечто такое, о чем никому не следовало знать… — Она шагнула к графу и устремила на него молящий взгляд. — Прошу вас, дайте нам ваших людей, и мы снова спустимся вниз! Речь идет о благополучии моих детей. У вас же тоже есть дети!

Последний довод, похоже, заставил Вартенберга задуматься. Граф закрыл глаза и потер переносицу.

— Это не так просто, — возразил он. — Солдаты нужны мне, чтобы увести эту падаль. Кроме того, снаружи разразилась жуткая гроза, и мне нужен каждый человек, чтобы в случае пожара сразу предпринять меры. Можно подумать, сама преисподняя разверзла…