Дипломатия Симона Боливара - Анатолий Глинкин

Увиденное не поразило Боливара, подобно грому среди ясного неба, хотя всю глубину кризисных явлений он, возможно, еще до конца и не осознавал. Он продолжал верить в свою звезду. Слава его не померкла, а физические силы не были надломлены. Во всех городах, где он останавливался на пути из Лимы в Боготу, население чествовало его, как героя. Жители столицы Великой Колумбии устроили Освободителю восторженную встречу. Тем не менее если обратиться к преобразовательской деятельности Боливара в Перу и Боливии после победы на плато Аякучо (декабрь 1824 г.) и до отъезда из Лимы (сентябрь 1826 г.), то становятся очевидными два момента, тревоживших Освободителя: всплеск негативных явлений, после того как общая цель — свержение колониального гнета — была достигнута, и поиски новых путей и средств стабилизации положения.

В Боготу Боливар вернулся, уже имея продуманную программу действий. Это был план создания Андской федерации. Исходным моментом послужила неудовлетворенность Освободителя результатами Панамского конгресса. Начиная с середины 1826 года Боливар при личных контактах и в переписке с Сукре, Сантандером, Паэсом, перуанскими генералами Санта-Крусом, Фуэнте и другими активно обсуждал основополагающие принципы и конкретные пути создания Андской федерации. Изначально рассматривалась идея включить в федерацию все страны, расположенные вдоль горной цепи Анд — от Мексики до Чили. Затем появился северный вариант — союз Великой Колумбии, Центральной Америки и Мексики. Эти три страны в силу географической близости к США больше, чем другие страны региона, страдали от гегемонистских притязаний Вашингтона. В конечном счете предпочтение было отдано объединению трех государств — Великой Колумбии, Перу и Боливии, освобожденных от испанского гнета совместными усилиями их народов под руководством Боливара. Главная цель — «обеспечить свободу Америки, сплоченной на основе порядка и стабильности»,[472] — говорил Боливар.

Лучше всех план Андской федерации знал его главный архитектор — Боливар, и ему следует предоставить слово. «После долгих раздумий и консультаций с очень знающими людьми, — писал он в мае 1826 года, — мы пришли к убеждению, что единственным лекарством против этого страшного зла (политической анархии. — Авт.) является учреждение общей федерации Боливии, Перу и Колумбии, более сплоченной, чем федеративное государство Соединенные Штаты. Управлять ею призваны президент и вице-президент, исходя из боливийской Конституции, которая может служить основным законом как для федерации, так и для ее составных частей при внесении необходимых для этого изменений… Освободитель в качестве верховного главы будет ежегодно совершать поездки по департаментам объединившихся государств. Столицу следует разместить в географическом центре. Колумбии предстоит разделиться на три государства: Кундинамарку, Венесуэлу и Кито… Будут один общий флаг, единая армия и единое государство для всех».

Как видно, речь шла не о механическом слиянии трех государств, а о глубоком преобразовании их государственно-общественных учреждений и создании новой структуры. «Максимально возможное единство при федеральной форме», — пояснял Освободитель свой замысел.

План Андской федерации имел два аспекта. Первый, внутриполитический, аспект предусматривал закрепление уже достигнутых завоеваний, углубление социальных реформ, создание сильных, авторитетных правительств и преодоление сепаратистских настроений при внимательном учете выявившихся объективных тенденций к национальному обособлению. Отдельные части федерации сохраняли право самостоятельно решать все вопросы экономического развития, административного управления, юридического порядка, религии и т. д.

Второй, международный, аспект отражал убежденность Боливара в необходимости предотвратить дробление испанской Америки на большое число слабых и разобщенных государств, обреченных стать игрушками в руках великих держав. Центральное правительство Андской федерации предполагалось наделить действенными полномочиями распоряжаться финансами, ведать военными вопросами и выступать от имени всех на международной арене. Связанная союзными отношениями с другими крупными государствами региона (Мексикой, Чили, Ла-Платой), Андская федерация могла обрести весомый голос в мировых делах.

Строительство Андской федерации, по замыслу Освободителя, следовало начинать с Боливии и Перу, так как еще недавно они составляли единое целое, являясь двумя частями одного вице-королевства (Нижнее и Верхнее Перу), и «испытывают взаимное притяжение». В случае успеха «Колумбии не останется ничего другого, как последовать единственно возможной дорогой к спасению». При внимательном изучении всех высказываний Освободителя видно, какое большое значение он придавал использованию в Андской федерации принципов государственного устройства, заложенных в Конституции Боливии.

Проект основного закона для страны, названной в его честь, Боливар готовил в непрестанных раздумьях о трудных исторических судьбах испанской Америки. Этот документ не являлся только продуктом умозрительного кабинетного творчества. После окончания военных действий против Испании Боливар в 1825 году совершил полугодовую поездку по Нижнему и Верхнему Перу, посетив города Арекина, Куско, Ла-Пас, Потоси, Чукисака (позднее переименован в город Сукре). Повсюду на встречах с городскими властями и представителями различных слоев населения Освободитель обсуждал вопросы наилучшего государственного устройства и удовлетворения народных чаяний. При посещении высокогорного озера Титикака, считающегося священным у местных жителей, Боливар беседовал с делегацией индейцев. Ее глава вождь Чокеуанка поведал ему о положении коренного населения страны. Учредительный конгресс Боливии, созванный после ее освобождения армией Сукре, по инициативе Боливара одобрил законы об освобождении индейцев от принудительной трудовой повинности и подушного налога, о предоставлении им равных гражданских прав с креолами и т. д.

В проекте конституции Боливии Освободитель отразил свой политический опыт последнего десятилетия и сформулировал ряд новых принципов построения просвещенного, социально справедливого, авторитетного государства, адресованных не только Боливии, но и другим странам региона, вовлеченным в интеграционный процесс. Обратимся к этому документу и пояснениям, данным Боливаром в его послании к Учредительному конгрессу Боливии от 25 мая 1826 г. Сильную власть олицетворял пожизненный президент с правом избрания своего преемника — «высшее проявление, — по словам Боливара, — республиканских порядков».[473] Гарантией против превращения этого института в тиранию был призван служить трехпалатный конгресс, особенно его палата цензоров, наделенных политической и моральной властью контроля за соблюдением конституции и других законов. Учреждалась также особая «избирательная власть» для более полного волеизъявления народа. Такая система государственного устройства сможет, полагал Боливар, в латиноамериканской действительности наилучшим образом обеспечить политическую стабильность и претворить в жизнь принципы равенства и социальной защиты от олигархии широких масс населения. «Я оставил в неприкосновенности закон законов — равенство, потому что без него мертвы все гарантии, все права. Во имя равенства мы должны соглашаться на жертвы»,[474] — подчеркивал он.

Эксплуататорская верхушка встретила в штыки намерения Освободителя идти дальше по пути углубления преобразований и ограничения ее политического господства. В лагере патриотов далеко не все видели смысл и необходимость в новых законодательных начинаниях Боливара. Некоторые считали, что эти проекты исходили не из реальности, а из абстрактных идеалов гуманизма, свободы и равенства и являлись, следовательно, социальной утопией. Другие участники борьбы за независимость усматривали в них новое издание идей «просвещенного абсолютизма», когда узкая элита думает и правит от имени народа, но без его участия. Ведь по боливийской Конституции неграмотные не получали избирательных прав, а это означало отстранение от политической жизни 95 % всего населения. Можно ли было таким путем создать реальные рычаги народовластия?

Но не будем строго судить Боливара. Народ мало что знал в те времена о преобразованиях Освободителя и его благородных, бескорыстных устремлениях. С помощью демагогии, пробуждая религиозный фанатизм, олигархическим кругам не раз удавалось использовать темноту и политическую неразвитость масс в своих интересах. Поэтому трудно было рассчитывать на конструктивное давление на власть снизу, со стороны миллионов рядовых латиноамериканцев. Боливар знал о препятствиях и сопротивлении. Но он имел поддержку тех, кто боролся за свободу под его знаменем, и надеялся выиграть битву за создание Андской федерации.