Золотой мираж - Джудит Майкл

— Не знаю. Думаю, да. Никто ничего определенного не говорил.

— Ладно, что бы там ни было. Ты справишься. Кажется, ты ужасно хочешь удрать.

Эмма покраснела, потому что поняла, что он заметил ее взгляды в сторону Брикса:

— Просто…

— Ладно, милая, все в порядке. Послушай, Эмма, перед тем, как уйдешь…

— Да? — произнесла она, когда он сделал паузу.

… — Тебе нужен агент. Ты скоро станешь такой величиной, что не сможешь управиться со всем сама, даже если займешься этим вместе с матерью,

— Величиной?

— Хейлу уже звонили. Ральф Лоурен, Донна Каран. Один из них или оба. Это не семейное предприятие, как ты знаешь — эти люди большие игроки, и они в тебе заинтересованы. Они знают, что ты получаешь письма, они знают все о тебе. Да, а что ты будешь делать, когда Эйгер предложит тебе контракт?

— А что, он собирается?

— Я слышал.

— Как ты…

— Я просто слышал. Ты не поверишь, как много я слышу. Люди думают, что парень с камерой — глухой, раз уж я весь в видоискателе — это очень забавно. Я просто думаю… ты понимаешь, предположительно…

— Хейл не говорил мне ни о Ральфе Лоурене, ни о Донне Каран, ни о ком.

— Что ж, может быть, я и ошибаюсь. Спроси Брикса — он знает наверняка. Ну пока, милая, и позаботься о себе.,

Он вышел. Эмма стояла спокойная, но нахмуренная. Брикс пересек пустую комнату и встал рядом с ней, и его руки заскользили по ее горячим рукам, по ее, спине, по талии. Он просунул пальцы под топ и сжал ее грудь.

— Эмма, ты фантастическая девушка. Я просто с ума сошел, глядя на тебя.

Он обвил ее рукой, грубо прижимая к себе, и поцеловал, так сильно сжав, что она едва могла вздохнуть. Кожу Эммы колола твидовая ткань его пиджака, голые пальцы ног вдавились в его лоснящиеся туфли, а руки обвились вокруг крахмального воротничка рубашки. Ей было неловко ощущать себя почти голой, когда он был совершенно и прекрасно одет, она открыла глаза, смущенная таким количеством ощущений.

— Мне надо одеться.

— Нет, иди сюда. — Его голос был басовит. — Ты не можешь так уйти. Ты меня с ума свела, ты понимаешь, пока тут с Тодом… Он повалил ее на кушетку в углу мастерской, содрал шорты и трусики, не обращая внимания на ее руки, неуверенно порхавших по его груди, и ее испуганные глаза. — Ты даже не знаешь, как ты выглядишь, что ты делаешь с людьми, — бормотал он.

Он расстегнул молнию на брюках, лег сверху и проник в нее.

Его пояс и открытая молния впивались в кожу, мешая ее возбуждению. Он никогда не занимался любовью с ней одетым, и теперь она не понимала, что ей делать со своими руками — казалось чем-то неловким гладить его пиджак, и она еще острее ощущала собственную обнаженность, и даже сердилась. Когда он застонал, гораздо быстрее, чем обычно, и замер, она была рада, потому что знала, что теперь он оставит ее. Никогда раньше она не хотела, чтобы Брикс оставлял ее.

Он даже не взглянул на нее. Встав, он повернулся к ней спиной и застегнул молнию, запихивая в брюки рубашку и приводя в порядок пиджак. Ему стыдно, что он не смог удержаться, решила она. Ей стало жаль его, как ребенка, который вдруг ненадолго вспыхнул злобой. Впервые за все время Эмма подумала о Бриксе как о младшем и более слабом, чем она сама.

Но ой не может быть слабее — он самый сильный человек, которого я знаю. Он обо мне заботится и он мне нужен.

Она пошла в раздевалку, чтобы сменить свой наряд на вечерний. То, что случилось сегодня, никогда раньше не происходило, и не должно больше не разу случиться, решила она. Так что нам не нужно об этом говорить. Мы это забудем. Ничего страшного.

Она доехала до «Эйгер Лэбс», но зайдя в здание, в нерешительности остановилась у проходной, внезапно не так уж сильно желая Брикса. Вместо этого она направилась на поиски Джины.

— Как раз к чаю, — сказала Джина. Она обняла ее, а потом чуть отстранилась и оглядела: — Ты выглядишь усталой.

— Еще бы! Мы закончили съемки для ПК-20, и я чувствую себя немного грустно. — Едва высказав это, она, осознала, что так оно и есть. Брикс не дал ей возможности над этим подумать, а теперь вдруг ее как ударило — у нее больше нет работы. Даже если они решат послать ее в магазины поддерживать рекламу, это случится не раньше января, а сейчас только середина ноября. — Мне кажется, что как будто я никому не нужна.

— Я знаю это ощущение. Но оно ложно, ты же понимаешь; у тебя все еще есть работа. А отдых ты заслужила: они тебя сильно вымотали..

Эмма покачала головой:

— Это было чудесно. И я была чем-то занята постоянно.

Джина подала ей чашку с чаем.

— Я проверила насчет испытательных отчетов, Эмма. Там никаких проблем — ни у кого не было Ълохих реакций, ни на латыни, никаких, и даже речи не заходило о слепоте. Ты уверена, что правильно прочитала те отчеты? .

— Конечно. То есть думаю — правильно. Я хочу сказать, я торопилась, но твердо знаю — я видела там, что кто-то ослеп на один глаз, потому что это так ужасно, и я не смогла бы вообразить всякие латинские слова, и даже конъюнктивит.

— Что ж, не знаю — тогда. Курт Грин, начальник испытательной лаборатории, показал мне сводные отчеты по всем тестам, которые они проводили, и все замечательно, никаких промашек, ничего. Конечно, индивидуальных тестов я не видела — их тысячи — и хорошенько изучить те, которые мне показали тоже не могла, ведь все, что я ему сказала, это только, что мне любопытно узнать, как действует этот ПК-20; если бы возникли проблемы, все отразилось бы в сводном отчете. На самом деле, тут-то как раз проблемы и оказались — числа были большие.

— Кто-то подправил их, — заявила Эмма.

— Ш-ш-ш, прикуси язычок. Это уголовное нарушение, ты же не хочешь сказать, что кто-то здесь таким занимается. Подобное потопило бы всю линию, а не только глазной крем, и — даже, возможно, всю компанию. Никто на такой риск не пошел бы!

— Да, но я знаю, что видела, — сказала Эмма упрямо. — Мне это не приснилось. Что ты теперь собираешься делать?

— Я не так уж много могу. Во-первых, я никогда не имела дела с этим ПК-20, и я не могу начинать задавать вопросы или требовать другие данные, предположив, что они есть. Но самое главное, Эмма, что я не собираюсь здесь оставаться еще долго.

— Ты уходишь? Почему? Из-за того, что думаешь — в лаборатории неприятности? Ее могут закрыть?

— Нет, никаких причин для этого нет, Эмма; я ухожу, потому что нашла кое-что получше. И послушай, я им еще не говорила, так что, пожалуйста, не распространяйся.

— Ладно, конечно, а куда ты пойдешь?

— Туда, где у меня есть работа, которая мне нравится больше, чем работа лабораторного техника.

— Лошади! — воскликнула Эмма.

— Точно. По крайней мере, это — часть. Требуется уход за шестисотакровой фермой, и в этом я тоже буду помогать. И еще мы планируем ухаживать за некоторыми фермами по соседству, которые принадлежат нью-йоркцам, они завели их для забавы, проводить там выходные.