Дело о последнем параде - Андрей Воробьев

— Правильно! Знаешь, почему я рассталась с ним? — Нертов слишком расчетлив. Да что далеко ходить, помнишь, до «Транскросса» он работал в банке? — Так там, узнав, что у хозяина есть родная дочь, трахнул ее и пытался после втереться в доверие к патрону. Только не получилось: банкира взорвали у дома собственной любовницы… Да об этом полгорода знает, а мой второй муж, ну Лишков, который в Фонде госсобственности работал, так и тот видел, как Нертов на одном загородном празднике уходил с этой лялькой. Якобы, купаться. И, представляешь, все было весной, когда в воде еще лед плавает. А когда банкира убили, дочка осталась на бобах — Нертов живо расстался с ней, пытался снова вернуться ко мне, в новую квартиру на Невском, да я не захотела…

Конечно, Светлана «передергивала». Ни о чем таком Лишков ей не говорил, да и не мог, так как сам до смерти не знал, что у банкира Чеглокова неожиданно объявилась взрослая дочь. Тем более Алексей не собирался возвращаться к прежней жене — и так достаточно натерпелся от ее выкрутасов. Да и с жильем у него проблем не было — собственная квартира в старом фонде неподалеку от городского парка не хуже, чем на Невском, где целыми сутками грохочет транспорт. Но уж больно хотелось женщине показать свою осведомленность, а главное, не оставить никаких шансов бывшему супругу «на халяву» получить в свои объятия нового руководителя солидной фирмы.

— Нечего было мне дорогу перебегать, — злорадно думала адвокатесса, — если Даутов собирался взять меня юристом в фирму, то я и буду ее обслуживать. Именно я, а не тот, кто спит с генеральным директором.

Накапав достаточное количество яда в душу собеседницы, Светлана перешла к не менее важной теме. Она предложила, чтобы именно ее юридическая консультация взяла на обслуживание «Транскросс», мол, все равно новому начальству нужны свои люди, в том числе и адвокаты. А консультация солидная, по городу все «схвачено», и суды, и арбитраж, не говоря уж о городском правительстве. «Там лишковских друзей еще осталось не представляешь сколько, — убеждала Светлана, — а они мне многим обязаны»…

Однако, Нина, в пол уха выслушивая предложения о сотрудничестве, думала совсем о другом. Она не верила в то, что ей рассказала адвокатесса, набивающаяся в приятельницы, но, с другой стороны, не могла понять, какой интерес Светлане был врать. В конце концов, Нина, сославшись на срочную встречу, с грехом пополам выпроводила посетительницу, пообещав дать ответ в конце недели. В глубине души она решила, что постарается сделать все, дабы Светочка, отныне ассоциировавшаяся у нее только с сегодняшним рассказом, больше не попалась на глаза. А знакомых, готовых сосватать хорошего юриста, у Нины хватало.

С древних времен известно, что главное выпустить ложь на волю. Потом, оправдывайся — не оправдывайся, а все равно червячок сомнения будет то и дело покусывать. Так же получилось и с Ниной Климовой. Когда адвокатесса ушла, она села, подперев голову руками, и крепко задумалась. «А вдруг эта стерва не соврала, вдруг он и правда мечтает только о деньгах? Может, его надо проверить». — Растерянно размышляла Нина…

Если бы она более внимательно проанализировала ситуацию, то поняла бы, что не права. Однако женская логика логике не поддается и, когда в кабинет вошел Нертов, Нина была настроена достаточно решительно. Она даже не стала слушать Алексея, который хотел серьезно поговорить с девушкой о письме ее отчима и о том, что в любом случае он не считает возможным занять предложенную должность в «Транскроссе», так как работать вместе с любимой женщиной, которая к тому же начальник, просто нельзя.

Когда Нертов вошел в кабинет и хотел поцеловать девушку, она отстранилась и сухо заявила, что он может и дальше оставаться в фирме. Но на продолжение каких-нибудь внеслужебных отношений пусть не рассчитывает. На недоуменный вопрос Алексея «что случилось?» Нина, еле сдерживая слезы, ответила, что ничего не произошло, просто она так решила, а сейчас просит оставить ее в покое. Алексей попытался успокоить девушку, пытался объяснить, что он вовсе не собирается оставаться в «Транскроссе», снова невпопад спросил, что произошло. Но Нина почти прокричала, что не нуждается в его помощи и вообще в помощи всяких лакеев-переростков. Этого уже Нертов выдержать не мог и, бросив на стол письмо-завещание Даутова, быстро направился к выходу.

— И не смей мне никогда звонить! — Выкрикнула Нина, когда Алексей, уходя, замешкался, открывая дверь. — Слышишь, никогда!..

Юрист быстро сбежал вниз по лестнице, сел в припаркованную неподалеку от фирмы машину и, включив зажигание, нажал газ. Он мчал по городу, не зная, куда и зачем едет, и что будет делать дальше. Уже остались позади Летний сад, набережная Невы, Петропавловская крепость с ее золотым ангелом, безмолвно трубящим на шпиле. Алексей нажал кнопку приемника. Из колонок по ушам ударила песня его любимой группы «Эрмитаж». Солист Владимир Вахонев умолял:

Я прошу свет Ростральных колонн:— Помоги, помоги, Боже мой!Почему не кончается сон?Почему мы чужие с тобой?..

Алексею показалось, что это песня, как в дурном концерте по заявкам, звучит специально для него, в виде страшной коды разрыва с любимой.

— Свет Ростральных колонн, помогиВсе понять, все простить, все забыть!Сохрани ты любовь, сберегиИли мне помоги не любить,Помоги не любить…

Недоумение, горечь обиды, усталость — они навалились одновременно, мешая спокойно вести машину. Вдруг из-за поворота неожиданно вынырнул огромный «Камаз», груженный бревнами и протаранил легковушку Нертова. Ее швырнуло о фонарный столб, затем отбросило на бок, на тротуар… Громко вскрикнула случайная прохожая… Застыл за рулем водитель грузовика… Продолжал работать приемник, который Алексей уже не слышал.

— Почему мы чужие с тобой?Почему не кончается сон?— Помоги, помоги, Боже ж мой!— Я прошу свет Росстральных колонн,Свет Росстральных колонн…

Когда за Нертовым захлопнулась дверь, Нина, едва сдерживая слезы, взяла со стола оставленное Алексеем письмо и начала читать его, но не выдержала и разрыдалась. Она плакала, ругая себя за то, что пусть даже на короткое время усомнилась в порядочности любимого человека, поверив какой-то стерве. В последнее время Нина, и правда, стала часто нервничать, плакать из-за всяких пустяков. Всхлипывая, она подумала, что, наверное, во всем виноват начинающийся токсикоз, о котором пока никто из окружающих не догадался.

— Конечно, Светка все наврала, а я-то, дура, что наделала?… Только все равно ребенок у меня будет… А его отец… Смогу ли я ему еще раз позвонить? А если смогу: не бросит ли он сразу трубку?.. — И Нину снова начали душить слезы.

Путешествие во Францию Николаю Иванову пришлось отложить. Отвечая на подначки Александрыча, он заявил, что, во-первых, Женевьева еще не подыскала там жениха для ротвейлера-Маши, а во-вторых, возникла проблема с шафером. Вот, когда он поправится после ДТП, тогда и поедем вместе. При этом Арчи не стал подробно обсуждать с коллегой сомнения по поводу происшествия с другом. Александрыч — старый опер. Он уже сам и без команды начал проверять обстоятельства «случайного» ДТП.

Наконец-то подошла его очередь спать. Полусонный сокамерник, разбуженный Борисом, слез с нар и уселся дремать на корточках, а сам Борис немедленно заснул. Ему снилось, будто он, взяв за руку Катю, бежит с ней по залитому солнечным светом лесу, девушка весело хохочет и только просит не бежать так быстро, иначе она задохнется. Но почему-то Борису обязательно было нужно успеть туда, вперед, где между стройными стволами сосен виднелась гладь Финского залива.

— Не бойся, мы скоро будем там! — Кричал Борис, увлекая девушку за собой. — Там впереди — свобода! Только ты, я и зали-и-ив!..

Катя счастливо смеялась и продолжала бежать, выкрикивая:

— Ты и я! Только я и ты! Вместе!.. Ой, задыхаюсь!..

Вдруг Борис почувствовал, что ему самому нечем дышать. Он попытался набрать в легкие воздух, но какая-то мягкая масса забивала рот и нос, разрывая капилляры в легких. Борис попытался скинуть эту массу, но не смог, потому, что какой-то груз с силой давил ему на конечности и на грудь. Перед глазами поплыли разноцветные круги и, теряя сознание, Борис с ужасом понял, что это не сон. Но было уже поздно.

Через пару часов один из сокамерников застучал в дверь: «Человек повесился»!

Прибежавшие надзиратели увидели, что в камере, действительно, освободилось одно место. Тело бывшего бандитского бригадира безвольно лежало на одной из коек, а вокруг шеи трупа была захлестнута скрученная рубашка, одновременно привязанная к стойке нар.