Американский снайпер - Крис Кайл

Мы показали себя той силой, с которой необходимо считаться.

Вот так, а не иначе, и произошло так называемое «Великое пробуждение». Оно началось не с того, что мы целовались с иракцами, а с того, что мы надрали им задницу. Вожди племен увидели, что мы — крутые парни, и сделали для себя вывод, что с нами лучше действовать заодно, а террористов укрывать совсем не стоит.

Сила победила в этой битве. Мы убили плохих парней, а вождей заставили сесть за стол переговоров. Вот как устроен этот мир.

Операция на коленных суставах

Впервые мои колени заболели, когда в Фаллудже меня присыпало обломками упавшей стены. Уколы кортизола помогали, но ненадолго, а затем боль возвращалась с новой силой. Доктора говорили мне, что необходима операция, но лечь на операцию означало надолго выйти из строя и пропустить войну. Поэтому я все время откладывал лечение. У меня вошло в привычку идти к врачу, получать свой укол и возвращаться к работе. Но промежутки времени между уколами становились все короче. Сначала они составляли два месяца, потом месяц.

Я терпел все время, пока был в Рамади, хотя и с трудом. Колени стали с трудом сгибаться, и мне тяжело было ходить по лестнице. Выбора не оставалось, и поэтому, вскоре после моего возвращения домой в 2007 году, я лег под нож. Хирурги подрезали мои сухожилия, чтобы сбросить давление и сделать так, чтобы коленные чашечки вернулись на место. Им пришлось подрезать и сами чашечки, потому что на них образовались борозды. Туда был введен синтетический материал, а мениск удален. Где-то между делом мне еще и переднюю крестообразную связку восстановили.

Когда хирурги завершили свою работу, они отправили меня к Джейсону, физиотерапевту, специализировавшемуся на работе с «морскими котиками». Когда-то он работал с футбольным клубом Pittsburgh Pirates, но после террористической атаки 11 сентября 2001 года решил, что его долг — помочь своей стране. Джейсон решил работать с военными. Он радикально потерял в зарплате, а все ради того, чтобы иметь возможность буквально собирать нас заново.

Когда мы впервые увиделись, я всего этого не знал. Все, что я хотел узнать в тот момент, — сколько времени займет восстановление.

Джейсон задумался. «У гражданских на восстановление после такой операции обычно уходит год, — произнес он наконец. — У профессиональных футболистов — восемь месяцев. А если речь идет о бойцах спецназа… Трудно сказать. Вы ненавидите быть не в деле, и готовы на все, чтобы скорее вернуться».

В конце концов он решил, что мне потребуется шесть месяцев. Я подумал, что хватит и пяти, пусть даже ради этого мне придется умереть.

Джейсон поместил мое колено в механическую конструкцию, которая должна была его растянуть. Ежедневно я должен был, насколько возможно, подкручивать колесико. Каждый раз, когда эта штука сгибала мою ногу, я обливался потом.

В конце концов угол составил 90 градусов.

«Отлично, — сказал Джейсон. — Но нужно больше».

«Больше?»

«Больше!»

Еще у него был миостимулятор[121], заставлявший сокращаться мышцы. В зависимости от места приложения, он позволял поворачивать мои пальцы на ноге вверх и вниз. Звучит вроде бы невинно, но в действительности это форма пытки, которая должна быть запрещена Женевской конвенцией, даже для использования на «морских котиках».

Естественно, Джейсон давал повышенное напряжение.

Но хуже всего было самое простое: упражнения. Их нужно было делать все больше, больше, больше. Я много раз звонил Тае и говорил ей, что порвусь, если не умру, до исхода дня. Казалось, она сочувствовала мне, но теперь я думаю, что они с Джейсоном были заодно.

Был момент, когда физиотерапевт предписал мне немыслимое количество базовых упражнений на основные группы мышц. «Вы не забыли, что мы работаем над моими коленями?!» — спросил я однажды, когда понял, что дошел до предела. Он только засмеялся. У него были специфические представления о том, что все в организме зависит от крепких основных мускулов; впрочем, мне кажется, Джейсону просто доставляло удовольствие шпынять меня по спортзалу. Мне казалось, что каждый раз, когда я начинаю филонить, над моей головой раздается щелчок бича.

Раньше я всегда считал, что наивысшего пика физической формы я достиг, когда завершил курс BUD/S. Но сейчас, проработав с Джейсоном пять месяцев, я был куда в лучшей форме. Не только колени пришли в порядок, — я весь находился в превосходном состоянии. Когда я вернулся во взвод, меня все начали спрашивать, принимал ли я стероиды.

Крутые времена

Я привел свое тело в максимально возможную форму прежде, чем начать действовать. Теперь мне предстояло заняться кое-чем, что было поважнее, чем мои колени, — моим браком.

Это было тяжелым делом. Между нами накопилось много обид. Как ни парадоксально, в действительности мы никогда не боролись друг с другом, но от этого напряженность не уменьшалась. Каждый из нас мог не без оснований сказать, что он приложил немало усилий — и это автоматически означало, что второй партнер не оценил сделанное.

Проведя годы в зоне боевых действий вдали от семьи, я, похоже, просто забыл, что значит жить по любви: забыл о связанной с этим ответственности, откровенности и умении слушать. Благодаря этому мне было легче обходиться одному.

Примерно в это время вдруг объявилась моя старая подружка. Она позвонила домой, и Тая передала мне ее сообщение; подразумевалось, что она абсолютно мне доверяет и даже мысли не допускает, что кто-то может меня отбить.

Сначала я посмеялся над этим сообщением, но потом любопытство взяло верх. Вскоре мы с моей старой подружкой стали регулярно переписываться и созваниваться.

Тая поняла, что что-то происходит. Однажды вечером я пришел домой, она усадила меня и все разложила по полочкам — очень спокойно и рационально. Ну, по крайней мере, настолько рационально, насколько было возможно в подобной ситуации.

«Мы должны быть в состоянии доверять друг другу, — в какой-то момент сказала она. — Но, если мы продолжим движение в прежнем направлении, ничего не получится. Просто не получится».

У нас был долгий, откровенный разговор. Мне кажется, мы оба плакали. Ну, я-то точно. Я любил свою жену. Я не хотел разлучаться с ней. И я совершенно не был заинтересован в разводе.

Я знаю: звучит дико банально. Чертов «морской котик» говорит о любви? Да я бы скорее сто раз дал себя задушить, чем выносить подобные вещи на всеобщее обозрение. Но… это было так. И если я хочу быть честным, я должен об этом рассказать.