Американский снайпер - Крис Кайл

«Слушай, кого вы там еще потеряли?» — спросил он.

«А?»

«Я не знаю имени, но слышал, что еще кого-то из наших убили».

«Вот черт».

Я начал обзванивать всех, кого знал. В конце концов, нашелся человек, который сказал, что знает подробности, но не может о них рассказывать, поскольку семья погибшего еще не проинформирована. Он сказал мне, что перезвонит через несколько часов.

Это оказались очень долгие часы.

В конце концов мне сообщили, что, спасая жизни своих боевых товарищей, погиб Майк Монсур, служивший в нашем сестринском взводе. Их группа дежурила на крыше одного из зданий в Рамади, когда подверглась атаке боевиков. Повстанцам удалось подобраться на расстояние броска гранаты.

Сразу оговорюсь, что меня там не было, и я привожу описание происходившего так, как это сделано в официальных документах: ручная граната попала Майку Монсуру в грудь, и, отскочив, упала рядом на палубу (так во флоте называют пол). Он немедленно вскочил на ноги, и закричал: «Граната!», чтобы предупредить об опасности товарищей. Проблема, однако, заключалась в том, что один лишь Монсур имел возможность укрыться от взрыва, но не его товарищи (на крыше, помимо Монсура, находились три американских снайпера и три иракских солдата). Не задумываясь и не колеблясь в виду явной и непосредственной угрозы для своей жизни, Майк Монсур бросился на гранату, накрыв ее сверху телом. В этот момент раздался взрыв, смертельно ранивший его.

Петти-офицер Монсур проявил исключительное и бесспорное самопожертвование. Из трех военнослужащих ВМС США, находившихся близ места падения гранаты, только он один имел возможность убежать и остаться невредимым при взрыве. Вместо этого Монсур решил принести в жертву самого себя. Этот героический и самоотверженный поступок позволил сохранить жизни двум другим «морским котикам».

Позднее Майкл Монсур за этот подвиг был награжден Медалью Почета[118].

Многочисленные воспоминания, связанные с Майклом, нахлынули на меня, когда я узнал, что именно он погиб. Я не слишком близко знал его, ведь мы служили в разных взводах, но мне довелось слегка погнобить его в период его «дедовщины».

Я помню, что мы удерживали его головой вниз, чтобы обрить наголо. Ему это совсем не нравилось; у меня остались здоровенные синяки после той истории.

Я был за рулем мини-вэна. Мне нужно было забрать нескольких наших сослуживцев в аэропорту и отвезти на поминки Майка. Похороны в SEAL сильно напоминают ирландскую тризну, с той разницей, что «морские котики» намного больше пьют. Иногда спрашивают, сколько пива нужно, чтобы считать поминки в SEAL «настоящими»? Это информация для служебного пользования, но в одном точно можно быть уверенным: намного больше метрической тонны.

Я стоял на асфальте аэродрома в синей морской форме, наблюдая за посадкой самолета. Моя рука взметнулась в салюте, когда из самолета по рампе спустили гроб. Затем я вместе с другими военнослужащими нес гроб к ожидающему нас катафалку. У аэропорта собралась небольшая толпа. Случайные прохожие, заметившие происходящее, останавливались и замирали, чтобы выразить свое уважение. Это было трогательно: они отдавали дань уважения своему соотечественнику, которого даже не знали. Я был взволнован этим моментом, этим молчаливым выражением почтения памяти нашего товарища и важности его жертвы.

Единственным отличительным признаком «морских котиков» были наши трезубцы, металлический значок на форме, показывающий принадлежность к SEAL. Если у тебя на груди его нет, то ты просто один из флотских пачкунов. В знак огромного уважения мы можем снять этот значок и прикрепить его к гробу на похоронах нашего павшего товарища. Это демонстрация того, что подвиг не будет забыт, что он становится частью твоей жизни.

Пока парни из взвода «Дельта» выстроились в очередь, чтобы приколоть свой трезубец к гробу Майка, я отступил, склонив голову. Случилось так, что могила Марка Ли оказалась рядом с тем местом, где должны были похоронить Майка Монсура. Я не попал на похороны Марка, поскольку все еще находился за океаном, и у меня до сих пор не было возможности принести ему дань уважения. Мне показалось, что настал нужный момент. Я молча подошел и положил мой трезубец на его могильный камень, мысленно сказав моему другу последнее «прости».

Горечь похорон немного скрасило сообщение о том, что Райан в то же самое время, наконец, выписался из госпиталя для долечивания. Было очень здорово снова встретиться с ним, и эту радость не могло омрачить даже то, что он навсегда ослеп. Кстати, сразу после ранения, прежде чем он лишился чувств от кровопотери, Райан мог видеть. Но потом что-то — осколок кости или пуля — повредило оптический нерв, и свет для моего товарища померк навсегда. Врачи сразу предупредили, что никакой надежды восстановить зрение нет.

Когда мы встретились, я спросил Райана, почему, выходя на улицу, он отказывается от помощи посторонних. Его ответ, поразивший меня, как мне кажется, очень точно характеризует моего товарища. Райан сказал, что по правилам полагается выходить в сопровождении сразу двух человек, а он не видит в этом никакого смысла, раз и сам способен справиться. Он не хочет, чтобы ради него сразу два человека отрывались от дел.

Я думаю, он считал, что вновь сможет жить, опираясь только на собственные силы. И, скорее всего, смог бы, если бы мы ему это позволили сделать. Вероятно, он бы и оружие снова взял в руки, и вновь пошел бы в бой.

Райан был вынужден уволиться со службы из-за ранения, но мы сохранили близкие отношения. Говорят, что дружба, закаленная войной, самая крепкая. Наша — яркое тому подтверждение.

Кулаком по морде загривка

Сразу после похорон мы, как и полагается, отправились в местный бар. Как всегда, в нашем любимом заведении дым стоял коромыслом. Помимо прочего, там была небольшая вечеринка: несколько старых бойцов SEAL и UDT отмечали очередную годовщину своего производства. Среди них был один известный старикан, которого я буду называть Загривок.

Изнанка был военным; многие считают, что он служил в SEAL. Насколько мне известно, он находился на военной службе во времена войны во Вьетнаме (1965–1973), но непосредственно в боевых действиях не участвовал. Я беседовал с Райаном и рассказывал ему, что вокруг Изнанки и его товарищей собираются поклонники. «Слушай, я бы тоже хотел с ним познакомиться», — сказал Райан. «Да не вопрос», — я встал, подошел к Загривку и представился. «Мистер Загривок, — сказал я. — Тут вместе со мной молодой боец из отряда „морских котиков“, который недавно вернулся из Ирака. Он был ранен, и он очень хотел бы познакомиться с вами».