Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том VI - Дмитрий Быстролётов

Туго набил патронами две сумки, сунул в карманы спички, компас и два медицинских пакета с бинтами, взял в руки заряженный карабин и сказал:

— Я готов!

Повернулся, но в укрытии уже никого не было, и я полез сквозь колючие ветви и торчащие сучья. Карабин и сумки цеплялись за каждый сук, и каждая колючка норовила сделать дыру в моей новенькой рубахе. Когда, наконец, я с проклятиями выбрался на поляну, то увидел Оро, сидевшего на зеленой травке. Он был спокоен и свеж, и, как мне показалось, пока я утирал ручьи пота и переводил дух, осматривая новые ссадины и уколы, с удивлением смотрел на меня.

Мы вернулись на пожарище. На столе в складе я взял лук и стрелы и вернул их хозяину, потом выволок мешок с солью, показав соль Оро, и дал ему горсть. Пигмей мгновенно сунул ее в рот и стал с удовольствием сосать, спросив жестами — не хочу ли я подарить эту драгоценность пигмеям? «О-го-го!» — восторженно крикнул он на мой кивок и уже повернулся к лесу, но я опять зашел на склад, отобрал стеклянные бусы, штуку пестрой ткани и несколько пачек сигарет. Пачки и сверток сунул ему в руки, взвалил мешок на спину, и мы напрямик, без дороги углубились в лес.

По гилее тащить тяжелый мешок с солью, две сумки с патронами и карабин не так-то просто. Грязь скользит под ногами, зелень не дает разглядеть дорогу, и лианы цепляются за ноги и мешок. После двух падений я передал оружие и амуницию пигмею, потащив только мешок. Стало легче, лишь теперь я оценил труд носильщиков. Как же они тащили на головах тяжелые тюки и сотни километров шли босые по этим дебрям? С меня сошло потов десять, в конце концов силы иссякли и вместе с ними — энтузиазм. Лес казался мне ужасным, а моя затея — пустой фантазией. Жалко бросать соль, но что поделаешь… Едва я жестами объяснил, что хочу идти дальше без мешка, пигмей заволновался. Бросить такую уйму соли?! Оро долго не понимал причину, потом разгадал мои жесты. Подумал, почесал курчавый затылок, отдал мне коробки, свертки и карабин. Лук повесил на шею, стрелы взял в зубы, а тяжелый мешок, кряхтя от натуги, взвалил себе на загривок. «Свое оружие не отдал! Недоверчивый маленький черт!» — подумал я.

Нужно было видеть человечка ростом с десятилетнего мальчика и с такой ношей! Я уже перевел дух и готов был снова тащить соль, она же была моим главным подарком и источником живейшей радости, но решил посмотреть, что будет дальше. Пигмей с мешком соли в этом сказочном лесу казался мне карликом Миме с мешком золота. Я хотел полюбоваться этой картиной и решил, как только у него подкосятся ножки, подхватить ношу. К моему величайшему удивлению, Оро тащил мешок быстрее и лучше меня. «Как это поразительно!» — удивлялся я. Я шел сзади и наблюдал. При моем высоком росте грудь, плечи и мешок находились как раз на высоте разветвления кустов, то есть пучков колючих ветвей и плотной листвы. Иглы не давали возможности продвигаться, а листва мешала впереди видеть почву. Не видя под ногами земли, я постоянно цеплялся сапогами за лианы и камни, скользил по грязи и падал и, не имея второй пары рук для раздвигания колючих веток, вынужден, закрыв глаза, злобно рыча, продвигаться вперед только напролом. Оро по своему росту не достигал разветвлений и скользил под кустами, хорошо видя место, куда ступала его нога.

Но это было не все и, может быть, не главное. Я сразу же обратил внимание на разницу в нашей походке. Низ африканских сапог делается из грубой кожи, а голенища — из плотного непромокаемого брезента, так как в гилее нет сапожников, то подошвы делают особо толстые, в два-три слоя, и подбивают гвоздями и железными подковками для обеспечения запаса прочности, по крайней мере, на год. Поэтому я, как ледокол, грузно ломился вперед, сгибая или ломая все на своем пути коваными сапогами. Пигмей легко и ловко перебирал мускулистыми короткими ножками, хорошо видел путь, не застревал в пучках лиан и не попадал подошвой ног на острые камни и колючки. Житель лесов тратил значительно меньше усилий, продвигаясь быстрее и увереннее. Его туловище все время работало, змееобразно изгибалось то так, то этак и никогда не цеплялось за препятствия. Даже с тяжелым мешком на плечах Оро двигался вперед не грудью, как я, а плечом — то правым, то левым. Он шел бесшумно, скользя через лес подобно ящерице, я же, как носорог, с треском топал позади.

Я увидел Оро утром, когда внезапно и из ниоткуда он вырос на высоте двух десятков метров. На фоне розового утреннего неба он легко и свободно стоял на упруго покачивающейся ветви, небрежно балансируя телом, рассматривал нас сверху, а как проворно спустился вниз, словно птица! Движения дикаря были целесообразны и экономны, потому красивы и почти грациозны. Я видел пока только одного пигмея и уже начинал понимать, что он лучше меня приспособлен к среде. Он в лесу похож на рыбу в воде — красив, совершенен и целесообразен. Его рост и сложение — не случайность природы и не следствие вырождения, напротив, результат длительного приспособления и отбора — огромное достижение. Мешок на спине пигмея мелькал среди зелени, исчезал и снова появлялся. Я брел позади, все более проникаясь уважением к этому человечку, и вдруг меня поразила мысль, а дорога? Не заблудимся ли мы? Со всех сторон нас окружал лес, однообразные зеленые стены с исполинскими стволами деревьев, с тысячами монотонно повторяющихся подробностей: гроздьями цветов, пучками лиан, раскидистыми ветвями гигантских папоротников. Сквозь листву изредка мелькали клочки неба похожие друг на друга. Здесь обычное и убийственное однообразие, как путешествие по открытому морю в лодке, без каких-либо возможных ориентиров. Время от времени Оро поднимал из-под мешка голову, сопел и как лесной зверек водил в воздухе плоским треугольным носом, а глубоко запавшими черными глазками быстро шарил по ветвям и листьям, затем, не сбавляя темпа, двигался дальше. Я спешил за ним с все возрастающим чувством неуверенности и смущения. Потеряйся он среди ветвей, и я погиб. Остаться здесь одному — смерть! Даже с компасом мне никогда не найти дороги к фактории! Кроме того, я безумно устал и хотел быть с людьми. Словно в ответ на мои тревожные мысли лес вдруг расступился, показалась обширная лагуна и склонившееся над ней пышное дерево. На ветви сидел пигмей. Он уже слышал треск моих шагов и, чтобы лучше рассмотреть источник необычного шума, быстро надел на шею лук, взял в зубы стрелы и, скользнув вниз, уцепившись руками за лиану, повис над голубой водой. Раскачался, прыгнул на нижнюю ветку, пробежал по ней и исчез в папоротнике.

Это был часовой.

Мы обогнули лагуну и увидели пигмейское становище. Лесной житель вывел меня прямо на цель с поразительной точностью.