История куртизанок - Элизабет Эбботт

Время от времени они встречались, но Луиза уверяет, что до восемнадцати лет она понятия не имела ни о том, что он иезуит, ни о том, что он священник.

Как-то раз, незадолго до своего тридцать четвертого дня рождения, Майкл ей сказал: «Я хочу тебе рассказать, чем мне приходится зарабатывать на жизнь». Луизу настолько потряс рассказ Майкла, что две недели она отказывалась с ним разговаривать. «Я боялась, что попаду в ад», — вспоминала она. Однако вскоре она смирилась с ролью подруги иезуита.

Когда Луизе исполнилось девятнадцать, они с Майклом стали жить вместе в квартире около Гайд-парка, и именно там они впервые стали близки. Майкл, имевший и других любовниц, не форсировал события. Он вступил в интимные отношения с Луизой только тогда, когда понял, что она к этому готова. А ее подготовка к этому новому приключению состояла в чтении учебного пособия по сексологии. «Это была зачитанная книжонка в потрепанной обложке, — говорила она. — Читая ее, я от смеха свалилась с кушетки, но в ту ночь мы впервые стали близки».

Их сексуальные отношения осложнялись чувством вины, которое испытывал Майкл. Его чувственность притуплялась тем, что он слишком много пил. Но когда Луизе исполнился двадцать один год, архиепископ ордена иезуитов, которому подчинялся Майкл, вызвал его и предъявил ему ультиматум: или он бросит пить, или покинет орден, — и дал ему на размышления двадцать минут. Майкл выбрал трезвость и следующие три месяца провел в реабилитационном центре в Миннесоте. После этого он принимал участие в собраниях общества «Анонимные алкоголики».

Однако в трезвом состоянии он чувствовал себя неловко — его терзали переживания, связанные с духовными и профессиональными последствиями отношений с Луизой, которая, вспоминая об их сексуальной жизни в то время, называла их интимные отношения «просто жуткими». Даже верность друг другу они не смогли тогда сохранить. После того как Майкл изменил ей с другой женщиной, Луиза отплатила ему той же монетой — переспала с другим мужчиной, от которого забеременела. Как набожная католичка, она даже не думала об аборте и в 1969 г. родила сына Джоя, которого отдала приемным родителям.

После этого основной проблемой стало желание Луизы иметь ребенка от Майкла. Тот этого не хотел. В конце концов, в 1970 г., Луиза разорвала их отношения, предупредив его: «Я хочу иметь ребенка. Я выйду замуж за первого мужчину, который сделает мне предложение».

Этот мужчина оказался очень красив, но жить с ним было трудно. Луиза считала, что ее брак — Божья кара за то, что она спала со священником. Спустя десять лет, родив от мужа троих детей, Луиза с ним рассталась. Через две недели, в августе 1980 г., она вместе с Майклом переехала на новую квартиру.

В следующие четырнадцать лет, которые они прожили вместе, в их жизни было гораздо больше хорошего, чем в первые шесть лет их союза. Они стали зрелыми людьми, Луизу уже нельзя было назвать «восхитительной маленькой штучкой», боготворившей Майкла. Теперь она стала матерью троих детей, которые называли Майкла папочкой, и они вели такую же совместную жизнь, как и всех другие: готовка и покупки, споры и занятие любовью, воспитание детей.

Тем не менее их образ жизни отличался от обычного. Почти весь круг их друзей составляли священники с любовницами. В семье Майкла мнения о Луизе разнились диаметрально: его отец называл ее Иезавелью[38] и шлюхой, а мать говорила о том, что лишь благодаря ей дела Майкла шли неплохо. Оглядываясь назад, Луиза поняла, что вся их с Майклом жизнь строилась на обмане, и детей своих они тоже учили лгать. Луиза ненавидела эту составляющую их существования. «Мне противно жить во лжи, превращая всю мою жизнь во вранье», — говорила она позже с долей горечи.

Помимо необходимости поддерживать двойственность собственной жизни, им приходилось преодолевать и другие препятствия. Так, в частности, Майкл уезжал на работу в Милуоки, а возвращался к Луизе с детьми в Чикаго по четвергам, чтобы снова уехать от них в воскресенье. Кроме того, он настолько активно занимался сбором информации для Ирландской республиканской армии, что в итоге это стоило ему жизни. Луиза иногда ездила вместе с ним в Ирландию и контрабандой провозила запрещенные там презервативы и противозачаточные таблетки.

Тем не менее в основе их долговременных отношений лежало призвание Майкла. «Половина моих друзей — приходские священники, им гораздо проще жить и работать, если кто-то любит их и помогает им», — заявила Луиза. Она была убеждена в том, что чиновники ордена иезуитов все о ней знают. Они не предпринимали против нее никаких действий лишь потому, что ее отношения с Майклом не влияли на исполнение им пастырских обязанностей, а любовь не приводила к публичному скандалу.

Сам Майкл старался избегать конфликтов, он по-своему, не без доли иронии, дал своим обетам другое определение. Целибат — это дар Господень, а потому не образ жизни, который следует вменять в обязанность священникам. Целомудрие означало верность одному человеку — Луизе. Понятие бедности к американским иезуитам не относилось, все из них, кого он знал, жили очень неплохо. Подчинялся он генералу ордена, а не папе римскому, тем более что Иоанна Павла II он презирал и называл его антихристом. Что касается сексуальных отношений, Майкл полагал, что ощущение, испытываемое при мощном оргазме, «близко к пониманию глубины любви Господней».

Лишь единожды, в 1992 г., Майкл испытал сомнения и угрызения совести. Он позвонил Луизе и сказал, что хочет узаконить их отношения. «Я ответила ему, что не хочу быть его женой, — со смехом рассказывала Луиза. — Мне кажется, Майкл просто испугался, что я сбегу с одним из наших друзей, хотя тот был гомосексуалистом». Решение Луизы объяснялось просто: она прекрасно знала, что Майкл пропадет, если выйдет из ордена иезуитов. Знала она и о том, что такой шаг — это суровое испытание для иезуита, и те, кто на него решался, в мирской жизни ожесточались и чувствовали себя униженными и отвергнутыми.

Во время скромных похорон иезуита Луиза сидела в церкви вместе с семьей Майкла. Но вместе с детьми она держались особняком от других участников церемонии. Как и миллионы остальных сожительниц, она не имела права претендовать на скончавшегося любовника.

Шесть лет спустя после смерти Майкла Луиза все еще его оплакивала. Больше всего ей недоставало его общества. «Я — мыслящее существо, — говорила она, — и мне свойственно задумываться над причинами моей гордости и радости. Я знаю, что многим обязана Майклу».

После его смерти Луизе пришлось рассчитывать лишь на собственные силы. Майкл оставил ей всего пять тысяч долларов, и она снова должна была зарабатывать на жизнь. Однако гораздо хуже оказалось другое — «ужасное, эмоционально мучительное» состояние незащищенности одинокой женщины.