История куртизанок - Элизабет Эбботт

Спустя почти двадцать лет, когда Клири скончался, Филлис обратилась к церкви с просьбой о поддержке и наставничестве. Суровые церковные чиновники ответили, что не собираются оказывать ей помощь, и дали ей понять, что ей и ее сыну, ставившему духовные власти в неловкое положение, было бы лучше просто исчезнуть.

Сотни тысяч священников во всем мире живут под одной крышей с любовницами, которые играют роль «домоправительниц», или время от времени встречаются с замужними или одинокими прихожанками, а порой и с монахинями, с которыми знакомятся в ходе пастырской деятельности. Каждый такой роман уникален в отличие от условий, в которых он развивается.

Замужнюю любовницу священника, как правило, ожидает меньше тяжелых последствий. Она понимает, что должна довольствоваться тем, что имеет, и не претендует на большее. К тому же она меньше рискует, потому что мужья-католики, как показала практика, проявляют удивительную терпимость, когда дело касается связи их жен со священниками. В этом находит отражение их сочувствие мужчинам, вынужденным отказываться от половой жизни, глубокое уважение даже к грешным священникам или удовлетворение от того, что внебрачная связь жены не угрожает их браку.

Одинокие любовницы священников, живущие отдельно от них, ожидают от своих имеющих духовный сан партнеров значительно большего, чем тайные совокупления. Они им нередко предлагают или даже требуют заключить брак. У их любовников этот вопрос вызывает опасение или даже страх. Ведь женитьба подразумевает, что священнику придется отказаться от данных обетов и оставить не только свое поприще, но и ту духовную и профессиональную атмосферу, которая воспитала его и вскормила.

Духовные проблемы столь же актуальны для священнослужителей, поскольку им постоянно приходится задумываться об обязательном безбрачии, прежде всего потому, что целибат ограничивает их отношения. Почему это настолько важно? Из-за проблем со здоровьем? Морального превосходства? Духовного совершенствования? Вопросы, стоящие перед теологами римской католической церкви уже более тысячи лет, обретают практическое значение для многих служителей церкви.

Когда женщина одновременно является монахиней и сожительницей священника, эти вопросы не дают покоя ни ей, ни ему.

Оба любовника сталкиваются с одной и той же моральной дилеммой: у них возникает необходимость оставить избранную стезю, они в равной степени подвергаются общественному порицанию и презрению окружающих их людей, но, прежде всего, и монахиня, и ее любовник-священник испытывают схожие душевные страдания. Однако тот факт, что значительное число бывших монахинь выходит замуж за бывших священнослужителей, по большому счету, является свидетельством того, что любовь, освященная таинством брака, часто представляет собой наиболее убедительный ответ на стоящие вопросы.

Самым тяжким бременем связанные с любовью к священнику невзгоды ложатся на женщину, которая считается его «домоправительницей». Она живет лишь его жизнью, у нее нет другого дома и очень мало дел, не связанных с заботами прихода. Она является воплощением греховности священника, постоянным и явным источником его позора, вечным укором в нарушении им обета безбрачия и обета послушания. В социальном плане ее статус сравним с положением уборщицы, у нее нет вообще никаких материальных прав, хотя во всех остальных отношениях она должна себя вести как жена.

Но суровая реальность жизни «домоправительницы» имеет и свои радости. Если эта женщина любит сожителя (что не всегда так), она находится в привилегированном положении, потому что ей известны самые интимные подробности его жизни, практически все, что его касается, включая его коллег и друзей, привычек и вкусов, пороков и добродетелей, его уязвимости, когда после интимной близости он лежит подле нее обмякший и опустошенный, его тревоги о том, что их тайна будет раскрыта, его раскаяния в том, что он порочен и слаб, опасений того, что он недостоин призвания, которое осквернил, и планов сохранения им своих позиций.

Как ни парадоксально, хотя сожительница священника, которая ведет его хозяйство, лучше всех смертных знает о его человеческих слабостях, он, тем не менее, может над ней издеваться и запугивать ее, опираясь на силу своего морального авторитета. Какого морального авторитета? Такого, каким он обладает как рукоположенный священник, причастившийся Святых Тайн. Однако многие священнослужители, наоборот, используют этот авторитет как дубинку, особенно в отношениях с сожительницами. Свидетельством тому служила угроза папы Александра VI отлучить от церкви его возлюбленную Джулию, если бы та продолжала посещать мужа, а также поведение епископа Эймонна Кейси, заставлявшего Анни Мерфи отдать ребенка чужим людям в наказание за грех любви к нему.

Даже монахини иногда испытывают на себе воздействие этой дубинки; связанные обетами с Господом, как и священники, они, тем не менее, остаются обычными женщинами, которые не могут быть посвящены в духовный сан. И, кроме того, если монахиня совершает плотский грех, ее монастырское начальство обычно воспринимает это менее терпимо, неохотно оправдывает ее греховность воздействием непреодолимых сил природы, меньше склонно винить ее партнера.

Луиза Юшевиц{164}

Некоторые женщины, состоящие в тайной любовной связи со служителями церкви, не согласны с тем, что их называют сожительницами. Они полагают, что это принижает природу их отношений, и не принимают целибат, отказывающий им в приобщении к таинству брака с любимым человеком. «Майкл был моим мужем, а я была его женой», — настаивает пятидесятичетырехлетняя американка Луиза Юшевиц, в 1994 г. от пули убийцы в Белфасте потерявшая партнера-иезуита, с которым прожила много лет.

Луизе оставалось всего несколько недель до шестнадцатого дня рождения, когда Майкл вошел в ее жизнь в качестве преподавателя философии в Чикагском университете. «Он выглядел великолепно, — вспоминает она, — выше шести футов ростом, плотный и широкоплечий. У него были потрясающие голубые глаза, странные глаза как будто из голубого атласа, которые сужались, когда он улыбался, и он замечательно смеялся».

Не по годам развитая Луиза скорее почувствовала интерес, чем влюбилась в тридцатидвухлетнего аспиранта, которого, казалось, окружал защитный барьер. «Готова с тобой поспорить, ты сможешь его заинтриговать», — сказала ей подруга. Луиза поспорила с ней на пять долларов, что и впрямь «заинтригует» Майкла, и начала оказывать ему знаки внимания.

Время от времени они встречались, но Луиза уверяет, что до восемнадцати лет она понятия не имела ни о том, что он иезуит, ни о том, что он священник.