100 великих узников - Надежда Ионина

"Каналья курляндская" Бирон

Бироны принадлежали к одной из самых незначительных курляндских фамилий, родоначальником которой был дед Густав, называвшийся Бюреном. Он числился старшим конюхом герцога Курляндского и за свою службу был награжден мызой. Старший его сын отправился в Польшу, где со временем получил генеральский чин. Младший сын остался на родине, тоже был конюхом при дворе герцога, а потом сопровождал принца Александра (сына герцога Иакова) в Венгрию. После смерти принца он вернулся в Курляндию с экипажами покойного, получил чин капитана лесничих, владел отцовской мызой и имел трех сыновей. Эрнст Иоганн Бюрен был средним из них.

Закончив Кенигсбергский университет (по другим сведения, он его не закончил), Эрнст Иоганн отправился в Санкт-Петербург, чтобы найти себе место, но не нашел такого, которое удовлетворяло бы его непомерное честолюбие. Рассказывают, будто бы он просился даже в камер-юнкеры при дворе царевича Алексея, но ему было отказано, причем с презрительным замечанием, что он слишком низкого происхождения. В 1724 году Бюрен возвратился в Митаву. Он пристроился канцелярским писцом у П. М. Бестужева — обер-гофмаршала двора вдовствующей герцогини Анны Курляндской. Так у П. М. Бестужева нежданно-негаданно появился опасный соперник, которого он сам же и определил на службу.

Однажды Бюрен отвозил герцогине в ее загородный дворец какие-то бумаги на подпись, а так как он был ловким, смелым и сообразительным, то понравился Анне Иоанновне толковым объяснением всех тех дел, которые требовали ее решения. Подписав бумаги, герцогиня изъявила желание, чтобы он и впредь являлся к ней по делам. Через несколько недель она назначила Бюрена своим секретарем, а еще через какое-то время ввела в звание камер-юнкера.

Заняв видное положение, Бюрен сообразил, что его низкое происхождение и неказистая фамилия будут мешать ему в дальнейшей карьере. Недолго думая, он переменил свою фамилию Бюрен, распространенную в Курляндии, на "Бирон" и стал доказывать, что он — прямой потомок знатного французского рода Биронов. Вслед за этим начал хлопотать о том, чтобы его причислили к курляндскому дворянству, ссылаясь на то, что его отец служил в польском войске офицером. Когда ему отказали, он пожаловался герцогине, и та настояла на удовлетворении ходатайства Бирона, несмотря на противодействие знатных курляндских вельмож.

Анна Иоанновна все больше привязывалась к своему секретарю, считала его самым способным и преданным из сановников, окружавших ее. Многие не скрывали своего неудовольствия, что важный пост при дворе герцогини занимает человек столь низкого происхождения, никому не известный и не имеющий заслуг. Чтобы возвысить Бирона, герцогиня решила женить его на девушке из старинной и знатной дворянской семьи. Выбор ее пал на фрейлину Бенигну-Готлиб фон Тротита-Трейден — некрасивую старую деву, к тому же болезненную. В Курляндии семья Бирона жила в одном доме с герцогиней. В России было то же самое: в день восшествия Анны Иоанновны на русский престол семейство Биронов переехало в императорский дворец.

Бирон был совершенно чужд России и ее интересам и, приехав в Санкт-Петербург, не выказывал склонности заниматься государственными делами: его интересовали только лошади и карты. Императрица мало доверяла новым для нее лицам, которые окружили ее в России. Она сама потребовала от Бирона, чтобы он стал ее советником и принимал участие в государственных делах. Он был крайне честолюбив, лишен понятий о чести и долге, но обладал огромной энергией и настойчивостью в достижении своих личных целей. Людей, знавших Бирона, поражали частые перепады в его настроении — от милости к гневу, от изысканной лести к неприкрытой грубости…

Фаворит сначала стал разделять со своей государыней заботы по управлению государством, а затем и вовсе все прибрал к своим рукам. Это согласовывалось и с желанием Анны Иоанновны, которая вскоре предоставила ему всю верховную власть в государстве. Бирон окружил себя только такими людьми, в чью преданность верил — в основном немцами или теми из русских, кто соглашался безоговорочно поддерживать его. С их помощью он стал настоящим правителем России, издавая от имени Анны Иоанновны один указ за другим. По словам современников, Бирон терзал все государство и все сословия, заботясь только об укреплении своей власти и приобретении все больших почестей и богатств. Императрица жаловала его титулами и наградами, поместьями с тысячами крепостных душ и ценными подарками. Стоны и жалобы народа не доходили до Анны Иоанновны, а если и доходили, то Бирону и его сторонникам удавалось убедить императрицу, что народ бунтует, а потому только строгостью и жестокостью можно держать его в повиновении. Пользуясь влиянием на императрицу, Бирон сразу дал всем почувствовать свою силу и значение, старался избавиться от врагов и завистников, которые стояли у него на пути, хотя бы то были важные и знатные сановники. Многие из них были устранены, отданы под суд и сосланы, а некоторые даже казнены.

Богатство Бирона росло ежедневно, доходы были велики, а пышность и роскошь соперничали с царской. За пределами России он имел имение в Силезии, а также приобрел герцогство Курляндское. Курляндские дворяне теперь за честь для себя считали избрать в герцоги того, кого раньше не хотели признать даже равным себе. В июле 1739 года германский император прислал Бирону диплом на пожалование ему титула "светлейший", но тот долго не отвечал императору, считая, что титул этот должен был быть пожалован ему гораздо раньше.

Еще в 1731 году Анна Иоанновна, едва вступив на престол, издала указ, по которому российский трон утверждался за будущим ребенком ее племянницы Анны Леопольдовны, которой в то время было всего 13 лет. В середине октября 1740 года врачи признали здоровье царицы безнадежным, и она подписала указ о регентстве. Но кто будет регентом при двухмесячном младенце? Его мать или всесильный временщик Бирон? Сам он рвался к власти, но хотел получить ее не из рук умиравшей царицы, а по просьбе высших чинов Российской империи. И действительно, Бирона поддержали русские вельможи — кабинет-министры А. П. Бестужев и A. M. Черкасский. Временщик получил титул "высочество", давал и подписывал от имени императора дарения членам императорской фамилии и некоторые другие документы, которые обычно обнародуются при начале нового царствования.

Но став регентом, Бирон переменился в первые же дни. И хотя окружавшие видели по-прежнему грубого, заносчивого и самонадеянного вельможу, но уже не того Бирона, а явно растерявшегося человека, который будто бы потерял опору и не знает, что делать. Он начал с милостей: некоторых ссыльных вернул, другим смягчил приговоры, снизил подушный налог, но это уже не действовало. Недовольство вокруг временщика, не обладавшего к тому же ни государственным умом, ни способностью завоевывать симпатии, сгущалось. Смерть Анны Иоанновны поставила его лицом к лицу с дворянством и гвардейцами в столице. Видя всеобщее недовольство Бироном, решился действовать фельдмаршал и "столп империи" Б. К. Миних, не переносивший его. В свое время он старался доставить курляндскому герцогу регентство, а тот не оценил его усердие и не дал ему звание генералиссимуса. Б. К. Миних пользовался популярностью в армии: он был героем осады Данцига в 1734 году, героем войны с турками, но вместе с тем это был человек с неимоверным честолюбием, которое подвигло его на решительный шаг.

Удобнее всего было действовать именем Анны Леопольдовны: и она, и ее супруг были оттеснены Бироном, который обращался с ними грубо и пренебрежительно, как привык в прошлое царствование. Рассказывают такой случай. Накануне возмущения Б. К. Миних находился у регента, сердитого и расстроенного в тот вечер. Бирон не знал, о чем говорить, и спросил фельдмаршала, случалось ли тому когда-нибудь ночью приводить в исполнение смелый и великий план. Б. К. Миних на мгновение смешался и подумал, что его предали и о заговоре известно регенту. Он уже готов был повалиться к ногам Бирона и во всем сознаться, однако подождал, не скажет ли тот еще что-нибудь. Наконец, вполне успокоился и искренне ответил, что ничего чрезвычайного не упомнит, но имеет твердое правило использовать благоприятные обстоятельства в любое время дня.

Благоприятные обстоятельства наступили в два часа ночи. Фельдмаршал со своим главным адъютантом — полковником Манштейном — через незапертые задние ворота вошли во дворец и прошли в покои Анны Леопольдовны. После короткого разговора с ней Б. К. Миних вызвал караульных офицеров, которым правительница объявила, что решила арестовать Бирона. Фельдмаршал отобрал 80 человек и вместе с ними двинулся ко дворцу регента. Б. К. Миних, Манштейн и солдаты беспрепятственно прошли через сад и поднялись в спальню Бирона. Мягкий ковер, покрывавший весь пол, заглушил шаги; приблизившись к кровати, больше похожей на большой ящик, фельдмаршал отодвинул полог. Свет ночника упал на бледное, тощее лицо Бирона, лежавшего рядом со своей дебелой супругой, полнота которой еще больше подчеркивала худобу герцога.