Правдивые байки воинов ПВО - Сергей Дроздов

«Да какие вы летчики?» – отвесила ему смешливая актриса. «Вот Чкалов – был лётчик, под мостом мог пролететь! А вы – только сочинять можете, да в облаках летать!»

Это было уже слишком, и капитан решил постоять за честь реактивной авиации.

«Вон видишь мост через Обь? Завтра стой на нём в девять утра. Я пролечу под основным его пролетом на своём истребителе. Бортовой номер 27 увидишь!» – сразил он актрису предложением. Заинтригованная красавица пообещала завтра стоять на мосту и намекнула на продолжение знакомства со столь отважным пилотом. Отступать было некуда.

Тут командующему, который слушал рассказ, стало плохо: «Так это ты, сукин сын, под стратегическим мостом пролетел!? А если бы не вписался. Врезался в него?! Это ж какой позор был бы!! На всю страну!!!!»

Капитан заверил командующего, что он всё тщательно рассчитал. После спора он взял лодку напрокат, несколько раз проплыл под мостом и сделал необходимые замеры, убедился, что габариты самолёта позволяют свободно пролететь под ним. Дело – за мастерством пилотирования. А его было не занимать.

«Я же лётчик первого класса!» – веско сообщил капитан. Наутро он снизился до предельно малой высоты и, ориентируясь по Оби, подлетел к мосту. Снизив обороты до минимума, почти бесшумно пролетел под мостом.

Потом – ручку на себя и дал форсаж. Самолёт свечой ушел в облака.

Вот откуда и взялась «подводная ракета».

«Ты же людей мог погубить! Самого Зильбермана чуть не утопил!!!» — возмущался командующий, но уже с хитринкой в глазах.

«Тут не рассчитал маленько» – согласился лётчик.

«Поехали к первому секретарю обкома, сам ему всё расскажешь!» – принял решение командующий.

«Приехав в обком, мы оставили влюблённого лётчика в приёмной и зашли в кабинет Первого» – продолжал рассказ Свиридов. «Когда мы ему рассказали всю историю про реактивного Ромео, Первый долго смеялся. Потом достал из бара бутылку коньяка и разлил его по трём рюмкам: «Ну, что ж, давайте выпьем за реактивного Чкалова! За наших соколов!». Выпили. Ситуация разряжалась.

«А где ж он сам-то?» – спросил первый.

«В приёмной стоит».

«Так давайте его сюда!»

Капитан зашел, не зная, что его ждёт.

«Ну, расскажи ещё раз, как дело было!» – потребовал Первый.

Капитан снова повторил рассказ, попутно отвечая на наши уточняющие вопросы.

Первый снова разлил коньяк, протянул рюмку лётчику: «Ну, за нашу авиацию и её лётчиков!». Снова выпили.

«Актрису-то хоть успел полюбить?» – вдруг весело спросил Первый у капитана.

«Так я её еще не видел после полётов» – ответил Ромео.

«Чего же ты тут стоишь? Отпустим его на вечерок?» – спросил первый у командующего.

«Отпустим, раз вы ходатайствуете», – ответил тот в тон.

«Но передай своим, чтобы больше так не летали!!!» – уже серьёзно закончил Первый беседу с капитаном.

«Не будут! Лично прослежу!» – заверил его командующий.

Счастливый капитан испарился, а первый вспомнил уже о серьёзном.

«Да. Я же Гречко, сгоряча, утром звонил. Нагорит вам, наверное?». Мы дипломатично промолчали.

Первый дал указание соединить его с Гречко.

«Андрей Андреевич! Это снова я. Разобрались мы с этой ракетой с подводной лодки. Военные ни при чём. Не ругайте их. Это наши промышленники перестарались с испытаниями, мы с ними сами разберёмся».

Потом мы допили коньяк и уехали к себе в штаб Армии.

Капитана, конечно, потом наказали. Он рассматривался как кандидат в отряд космонавтов, и это ему «зарубили».

Судьба свела меня с генералом Пантелеевым. Однажды у нас были учения, и мы провели пару ночей на КП армии. Он был у нас посредником. Разговорились. Рассказчик Пантелеев был отменный.

В юности он служил в Группе советских войск в Германии (ГСВГ) и много рассказывал про маршала Якубовского, который был там командующим.

Шел партийный актив ГСВГ. Тема – вечная. Дисциплина и борьба с пьянством.

На трибуне – Якубовский, который был здоровенный мужик, и сам не дурак выпить, когда можно.

«Товарищи офицеры, я всё понимаю. Выпил ты бутылку… ну вторую!»

«Маленькую, маленькую, товарищ командующий!!!» – в ужасе подсказывает из президиума Член Военного Совета Группы.

Якубовский недоумённо смотрит на него и продолжает: «Ну, ещё маленькую!!!».

Другой случай был посерьёзнее. Какой-то командир танкового полка возвращался со сборов в свой полк на уазике. Конечно, выпивши, и конечно – не хватило. Решил добавить и зашел в придорожный «гаштет» (так наши называли немецкие забегаловки). Относились тогда немцы к нашим хорошо и всегда наливали. Но в этот раз был у них там какой-то праздник, наш стал грубить, и немцы просто выкинули командира полка с его товарищами на улицу. Тот завелся ни на шутку.

Прибыв в полк, объявил в нём «тревогу», вывел из парка и построил на шоссе в сторону «гаштета». Сам лично на головном танке подъехал к «гаштету» и ввел пушку в его окно. Все немцы – попадали на пол, ожидая выстрела. Командир вошел в «гаштет», выпил 200 грамм шнапса, расплатился сполна и уехал на этом танке обратно в расположение полка, уведя за собой с шоссе и все танки в парк.

Вышел страшный скандал. Доложили Хоннекеру. Тот попросил Якубовского разобраться.

Якубовский вызвал к себе этого командира полка и стал «драть» его:

«Докладывай мне по минутам, как было дело. В каком часу тебя из „гаштета“ выкинули?»

Комполка сообщил время.

«Когда прибыл в полк?! Тревогу сразу объявил?!»

Виновник происшествия опять дает ответ по минутам.

«Через сколько времени полк вышел из парка и выстроился в походную колонну?!»

Командир полка докладывает, что через 20 минут.

«Точно через 20 минут, не врёшь?» — спрашивает Якубовский и, получив подтверждение, поворачивается к своему начальнику штаба:

«Слушай, а ведь боеготовый полк у него!!!»

В следующий раз произошла такая незадача. Много внимания тогда уделялось укреплению советско-германской дружбы. У немцев даже статья расходов в бюджете была специальная для этих мероприятий. Наши тоже старались «не ударить в грязь лицом», и банкеты всегда проходили на высочайшем уровне. Выступали с тостами на них и с той и с другой стороны большие начальники и говорили правильные слова.

Однажды Хоннекеру это надоело, и он обратился к Якубовскому: «Чего от вас всё одни генералы выступают. Вот бы хорошо какого-нибудь молодого офицера послушать. Что они думают о нашей дружбе!».

Сказано – сделано. Нашли бойкого старшего лейтенанта и стали его готовить к выступлению от имени молодых советских офицеров на следующем банкете. Политуправление ГСВГ написало для него речь, её текст утвердили на самом высоком уровне и долго тренировали старлея, пока он не выучил речь наизусть. Накануне банкета Якубовский сам прослушал старлея на генеральной репетиции и остался доволен, тот блестяще произнёс утверждённый текст речи.

На следующий день был банкет с несколькими десятками участников с обеих сторон. Шнапс и водка тёкли рекой, тосты звучали один за другим. Старлей тоже не терял времени даром, тем более, что посадили его далеко от генералитета, и никто его ни в чём не ограничивал.

В середине банкета Хоннекер вспомнил о своем желании послушать молодого офицера и его мнение о советско-германской дружбе.

Старлея вызвали к микрофону, и он, уже изрядно выпивший, вместо заготовленной и заученной речи, выдал собравшимся бессмертную фразу:

«Дорогие немецко-фашистские друзья!!! Давайте выпьем за нашу Германию!!!».

Говорят, что немцы обиделись даже не столько на «немецко-фашистских друзей», сколько на «нашу» Германию.

Из баек своей молодости Пантелеев вспоминал, как он служил в Польше, и на каком-то совместном с поляками празднике они по очереди распевали друг другу польские и русские песни. Всё закончилось скандалом, когда наши песенники исполнили пораженным полякам марш Будённого со словами: «Помнят псы – атаманы, помнят польские паны / Конармейские наши клинки!!!»

Пантелеев же рассказал про пять этапов любого армейского мероприятия:

1. Шумиха.

2. Неразбериха.

3. Поиск виновных.

4. Наказание невиновных.

5. Поощрение непричастных.

Есть старый, но хороший анекдот про проверяющих.