Над пропастью во лжи - Валерия Новодворская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джохар Дудаев не воюет с невиновными, и поэтому, если в Москве что-нибудь взорвется, знайте, что это ФСК. Они уже взрывали вагоны метро в 70-е годы и инкриминировали это диссидентам.
Мы призываем всех солдат и офицеров российской армии в Чечне переходить на сторону чеченского народа или хотя бы отказаться выполнять преступные приказы Верховного Главнокомандующего. Помните: сегодня бомбят Грозный, а завтра будут бомбить Москву!
Мы призываем национальные автономии в знак протеста выходить из состава Российской Федерации: завтра башкир, якутов, татар и черкесов тоже объявят врагами России и будут истреблять. Если Чечне отказывают в независимости, то Россия остается империей зла. Убийство – это привычка. Раз начав убивать, этот режим не остановится ни перед чем.
Фашизм приходит до Жириновского, при Ельцине. Партия войны, возглавляемая Президентом, воюет с российской демократией.
ЗАЩИЩАЙТЕСЬ!
Центральный координационный совет ДС России:
Н.Злотник, Р.Макушенко, В.Новодворская
Что полагалось с нами за это сделать? За митинг памяти и траура по Джохару Дудаеву в центре Москвы, когда склонялись российские, грузинские, белорусские флаги с траурными лентами, а участники клялись продолжить дело павшего Президента и читали в честь его стихи Гумилева?
Константина Борового за поездку к Джохару Дудаеву на обратном пути каратели едва не выбросили из самолета, а потом допрашивали в ФСБ, требуя сказать, где состоялось свидание… (хорошо, что хоть иголки под ноготь не загоняли). Что должен был Ельцин сделать со мной за лозунг после Буденовска: «Шамиль! Кремль – направо, Лубянка – налево!»
Посадить весь ДС по 64 статье, за измену Родине, расстрелять?
А он не сделал ничего. Это дурацкое дело по ст.74 (а до этого – 71, 701, 80,ч.2) – за антинародную деятельность – и то это не он. И поэтому все не так просто. Он не палач. Я думаю, что он не хотел… не знал… Не знал чеченцев, не понимал, что в Чечне делается. С такими-то консультантами, как Шахрай, Паин, Барсуков, Коржаков, Куликов и Грачев… Взрослые люди с трудом верят в чудеса. В то, что там, в Чечне, сказка. «И снова скачут жандармы, кострами ночь засевая, и бьется в пламени сказка, прекрасная и нагая…» Борис Николаевич ответит перед Богом, и здесь ему помогут разве что молитвы чеченцев. А мы судить его не можем. Он сам кончил войну, бросил вызов империалистам, вывел две последние бригады. Я думаю, что он хотел бы повернуть время вспять, чтобы не было этого кошмара, 80 тысяч трупов, этого греха у него на душе. Но это не дано смертному. Мы не можем судить его еще и потому, что он много раз спасал нас от коммунистов; потому, что он уничтожил СССР; и еще потому, что он не судил нас, когда мы в своих речах и листовках называли его палачом, военным преступником, фашистом… Он все покорно снес, зная, что интеллигенция неприкосновенна. Мы кое-что у него взяли: Конституцию, реформы, свободу, развал империи. Должник не судит кредитора. Мы не вольны. У него все равно есть индульгенция. Мы свое получили: бросили ему оскорбления прямо в лицо. Это сильнее действует, чем суд над безоружным, связанным, лишенным власти. Конечно, чеченцы разбили российские войска. Но может быть, и мы заставили Президента одуматься? Полем битвы между Богом и Дьяволом служит, по Достоевскому, сердце Президента. Мы дрались на стороне Добра. Добро победило.
Мне повезло: я знала лично и Джохара Дудаева, и Звиада Гамсахурдиа. Мы дружили. Мы все трое были диссидентами и понимали друг друга с полуслова. При встрече мы бросались друг другу на шею… Сейчас они оба висят над моим столом. Джохар улыбается чуточку нагло сквозь свои мушкетерские усики, а Звиад даже на фотографии кажется застенчивым и деликатным… Орест и Пилад, Гамлет и Горацио, Кассий и Брут, Атос и д'Артаньян… Жили два друга-товарища в маленьком городе N… Когда они вместе пили чай, или грузинское вино, или кока-колу, замышляя новую пакость по адресу Империи, я слышала за кадром песенку Боярского:
Бургундия, Нормандия, Бретань или Прованс,
Куда бы ни увлек вас верный конь,
При вас мой меч старинный и песенка при вас, -
Где подлость – там схватка,
Два слова – и перчатка,
Пока на белом свете есть Гасконь.
Чечня была нашей Гасконью. На что мы подняли руку? На землю, населенную героями наших любимых детских книг?
А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна -
Мой вересковый мед.
В своем огромном кабинете под портретом шейха Мансура Джохар казался маленьким, как воробышек. Стойкий оловянный солдатик…
Он переделать мир хотел,
Чтоб был счастливым каждый,
А сам на ниточке висел,
Забыв, что он бумажный.
Он дал Звиаду возможность достойно умереть: на своей земле, с оружием в руках, во главе народного восстания. Это была смерть диссидента, мятежника, мужчины. Джохар и сам искал смерти, мне рассказали близкие люди. Он не мог пережить гибели 80 000 чеченцев. Он погиб незадолго до своей победы. В бою, как дай Бог каждому… У меня осталось его последнее письмо. Он переслал его мне, когда я через гонцов у него спросила, вконец измучавшись, что для них важнее: информационное обеспечение нашего общего дела в Москве (митинги, пикеты, листовки, мои статьи, заявления, выступления по радио, по телевидению, встречи с иностранной прессой, газеты, которые мы делали для Чечни) или мне лучше взять автомат (я, правда, стрелять не умею) и бороться в Чечне рядом с ними? Вот текст этого письма.
"Трудно подобрать слова, чтобы обратиться к талантливой, да к тому же мужественной, беспредельно преданной идее и принципам демократии и человеческого достоинства Женщине! Нам здесь гораздо проще: пришел убийца, палач за жизнью, честью ни в чем не провинившихся детей, стариков и всех беззащитных – без разбору, с садизмом умалишенного, – разрушитель и мародер с маньяком из высших властей, живодер со звериной злобой.
Нам проще – нужно только уничтожать эту нечисть!
Сочувствие вызываете Вы – горстка честных, вступивших в единоборство с осатаневшей гидрой, среди бесчисленного множества кроликов и холуев. Оказаться на Вашем месте – куда страшнее и ужаснее, чем на поле брани с открытым забралом. Да хранит Вас Всевышний в этом земном аду.
02.02.95 г.
Дудаев" На «ты» мы с Джохаром Мусаевичем перейти не успели. Мне часто сняться оба: Звиад и Джохар. Их жизнь продолжается в чеченском чуде, в чеченской загадочной душе, в чеченском Святом Граале. Отстоять Грузию не удалось, но свои светлые идеи, свои знания и свою ненависть к Советам, СССР, коммунистам Звиад вложил в строительство независимой Чечни.
Они ушли в мифы и легенды, как Гармодий с Аристогитоном, как Леонид и Сократ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});