ОНО - Стивен Кинг

(дурном сне)

«в сказках и т.п.»

История была Майку явно не по душе. Глупость какая-то. Он попытался отбросить это и не смог. Ну и ладно, пусть остается. Все равно это глупость. Такая же, как прогулка на велосипеде по сонному городу. Отец предложит ему сегодня убрать вокруг фермы. Надо вернуться и начать заранее, иначе разгар работы придется на пик жары. Да, надо возвращаться. Именно это и надо.

— Спорим, надо? — спросил он сам себя вслух.

Но вместо того, чтобы вернуться и сесть на велосипед, покатить к дому и начать уборку, ноги сами понесли его по следу. Капель засохшей крови вокруг становилось все больше. Хотя и немного. Не так много, как на примятой траве у перевернутой скамьи.

До Майка доносилось ровное журчание воды в канале. Через секунду из тумана выплыл бетонный парапет.

Что-то еще валялось в траве. «Бог мой, сегодня поистине день находок!» — воскликнул про себя мальчик с наигранной веселостью. Вскрикнула чайка, и Майк вздрогнул, опять вспомнив птицу, так напугавшую его в прошлом.

«Что бы там ни было в траве, — мне вовсе не хочется на это смотреть». И эта мысль была, ох, какой верной, но Майк уже нагнулся, положив руки на колени… Лохмотья одежды с каплями крови.

Чайка опять закричала.

Майк оцепенело уставился на окровавленное тряпье и вспомнил в подробностях происшедшее с ним весной…

5

Ежегодно на стыке апреля и мая ферма Хэнлонов пробуждалась от зимней спячки.

Майк узнавал о приходе весны не по распускавшимся первым маминым крокусам на кухне, не по карканью ворон, приносимых детьми в школу, и даже не по открытию бейсбольного сезона «Вашингтон Сенаторс» (обычно проигрывавших с разгромным счетом), а по настойчивым просьбам отца помочь ему вытолкнуть их дряхлый грузовичок из гаража. Фасад грузовика представлял собой одну из ранних моделей «форда», но задний борт пикапа был собран из остатков двери курятника. Когда зима была не слишком холодной, им удавалось выпихнуть развалюху на проезжую часть и даже завести. Дверей в кабине не было; естественно, не было и ветровиков. Сиденье раньше было старым диваном, который Уилл Хэнлон стибрил с городской свалки. Зато ручка переключения передач весело поблескивала стеклянным набалдашником.

Они толкали грузовичок к дороге, каждый со своей стороны, и когда машина обретала подвижность, Уилл на ходу запрыгивал в нее, включал передачу и выжимал сцепление, сосредоточенно подбадривая кусок утиля: «Ну давай, родной, заводись уже!» Он отпускал сцепление, жал на акселератор, и старый «форд» начинал чихать, кашлять, плеваться, чадить, дергаться… и иногда заводился, работая вначале с перебоями… Но потом мотор вспоминал, что и он когда-то был молодым, ревел… и грузовик несся объездной дорогой к ферме Рулинов (прямая дорога была Уиллу заказана из-за сумасброда Батча — отца Генри Бауэрса; тот вполне мог прострелить Хэнлону голову из своего дробовика), затем летел в нужном направлении по параллельному проселку, громко фыркая двигателем без глушителя, подкидывая возбужденно-веселого Майка на неровном дорожном покрытии; они проезжали мимо матери, стоявшей в дверях кухни, вытирая полотенцем руки, с гримасой отвращения, которого вовсе не испытывала.

Однако далеко не каждый раз машина заводилась со стартера; тогда Майку приходилось ждать отца, возвращавшегося в гараж за заводной ручкой; вынося ее, он обычно бурчал что-то себе под нос. Майк был настолько уверен, что отец бормочет какие-то заклинания, что был до крайности удивлен, узнав истину. (Это случилось намного позже, в одно из несчитанных посещений больничной палаты, где лежал умирающий Уилл Хэнлон. Из его рассказа Майк уяснил, что это бормотанье себе под нос было связано с боязнью отца заводной ручки, которая однажды споро выскочила из паза и нанесла Уиллу предательский удар в челюсть.)

— Отскочи, Майки, — говорил Уилл, вставляя ручку в паз под радиатором. Когда двигатель все-таки заводился, Уилл торжественно заявлял, что на следующий год обязательно продаст «форд» и купит «шевроле». Но этот «следующий год» так и не наступал. И старый «форд»-гибрид по-прежнему стоял в своем стойле с ходовой частью, смазанной тавотом, и кузовом-курятником.

Когда грузовик был на ходу, Майк, сидящий на месте пассажира, любил принюхиваться к запахам разогретого масла и сизого выхлопа, овеваемый легким бризом через несуществующий ветровик. Он думал: «Вот и снова пришла весна. Наконец все проснулось». Душа наполнялась немым восторгом, который, если бы ему удалось выйти наружу, вполне мог потрясти и без того хлипкую конструкцию кабины. Майк был влюблен буквально во все вокруг, но больше всего — в отца, сидевшего рядом, ухмылявшегося и покрикивавшего: «Держись, Майки! Сейчас старушка разбежится! Ох и погоняем птичек из травы!»

С шумом проносясь по дороге, «форд» выбрасывал из-под задних колес черную грязь и серые облака пыли, а Майк с отцом тряслись на старом диванном сиденье и хохотали как два дебила. Уилл правил через высокую траву заднего участка, оставляемую на укос, либо на запад (кукуруза и бобовые), либо на юг (картофель), либо на восток (горох, кабачки и тыква). Из травы действительно взлетали перепуганные ревом «форда» птицы… Однажды они вспугнули куропатку с красивым коричневым, как позднеосенний дуб, оперением; птица вспорхнула с шумом, даже перекрывшим рев грузовика.

Так Майк Хэнлон въезжал в весну.

Ежегодные работы начинались с уборки камней. Каждый день они выводили грузовик в поле и доверху загружали его камнями, сильно осложнявшими боронование. Бывало, что грузовик вяз в весенней распутице; тогда со стороны Уилла слышалось невнятное ворчанье… ругательства, как предполагал Майк. Некоторые слова и выражения были мальчику знакомы; другие, типа «сын шлюхи», озадачивали его. Он полез за толкованием в Библию, прослышав, что «шлюхой» была женщина, пришедшая из местечка под названием Вавилон. Тогда он вознамерился было переспросить отца, но грузовик увяз в грязи по самые рессоры; серьезность положения явственно просматривалась по количеству складок на лбу отца, и Майк решил оставить выяснение вопроса до лучших времен… Позже он-таки выяснил у Ричи Тозье, что «шлюха» — женщина, которой мужчины платят за половые отношения. «А что такое половые отношения?» — спросил Майк, но приятель вопрос проигнорировал…