Последняя империя. Падение Советского Союза - Сергей Плохий

Бейкер уверил, что Вашингтон сохранял нейтралитет и не оказывал никакой поддержки лидерам России, Украины и Белоруссии. Госсекретарь писал в мемуарах, что как бы сильно Назарбаева ни задело, что его не пригласили в Беловежскую пущу, он готов был простить им обиду: “Они [Ельцин, Кравчук и Шушкевич] принесли мне свои извинения, это все позади”. Теперь глава Казахстана решительно выступал в поддержку Содружества, изо всех сил убеждая коллег из среднеазиатских республик присоединиться к нему. “Мне еще раз придется сыграть роль пожарного, – заявил он Бейкеру, сравнивая последствия Беловежского соглашения с чрезвычайной ситуацией. – Я должен буду собрать их всех в одну упряжку”.

Главы государств Казахстана и Средней Азии настаивали на соблюдении важного условия, без которого вступать в СНГ не желали: они претендовали на статус учредителей этой организации и повторное подписание договора об ее создании, но уже с их участием. Назарбаев также добивался заключения отдельного соглашения между четырьмя государствами, на чьей территории располагался ядерный арсенал СССР – о том, как именно осуществлять над ним контроль. Последнее Бейкера несказанно обрадовало: “За пять часов до рассвета я попал наконец к себе в номер и подумал, что три часа разговора с Назарбаевым стали едва ли не самым большим успехом за всю поездку”. Американец желал Назарбаеву успеха. На следующий день в Минске он объяснял Шушкевичу: “Присоединение среднеазиатских республик к славянским означает, что Средняя Азия может служить мостом между Востоком и Западом и надежным заслоном против исламского фундаментализма”7.

Если в Белом доме содействовали расширению восточнославянского альянса за счет Казахстана и Средней Азии ради сохранения единого командования советскими ракетно-ядерными силами и противодействия исламистам, причины, по которым политические круги республик желали присоединения к Беловежскому договору, гораздо разнообразнее и труднее поддаются анализу. Ядерное оружие имелось лишь у Назарбаева, а радикальный исламизм был всего лишь одним из факторов, определявших поведение руководителей этих пяти государств, большинство которых воспитала партия. Их заботила прежде всего Российская Федерация. Много лет они подчинялись Москве и полагались на нее. Теперь же им не терпелось начать жить своим умом – но не рвать все нити, связывавшие Среднюю Азию с имперским центром.

Во вторник, в день прилета Бейкера, Назарбаев председательствовал на многолюдном собрании в центре казахской столицы, приуроченном сразу к двум событиям: провозглашению независимости в понедельник и пятой годовщине антиправительственных выступлений в городе (16–17 декабря 1986 года). Протестовать на улицы вышла, в первую очередь, казахская молодежь, причем под “националистическими” лозунгами – это был один из первых признаков того, что в Советском Союзе нарастает межэтническое противостояние. Молодые люди в основном учились в вузах Алма-Аты, а возмутило их до такой степени назначение русского, Геннадия Колбина, первым секретарем Компартии Казахской ССР и фактическим руководителем государственного аппарата. Славяне эту должность не занимали уже давно. Горбачев, поставив Колбина, проводил в жизнь свой замысел по очищению власти от кадров, доставшихся ему от Леонида Брежнева, и расцветшей при этом последнем коррупции.

Михаил Сергеевич опирался на русских в партийной верхушке, чтобы прибрать к рукам союзные республики и региональные элиты. Еще в 1985 году он перевел в Москву Ельцина, сменившего на должности столичного градоначальника Виктора Гришина, брежневского мастодонта. Колбина же (в начале 70-х годов – второго человека в Свердловском обкоме КПСС) перебросили в Казахстан из Поволжья, с поста первого секретаря Ульяновского обкома. По благословению нового генсека “свердловская мафия” вытесняла дряхлых взяточников и казнокрадов, а заодно укрепляла положение Горбачева в государстве, которое нуждалось в политических и экономических реформах8.

Но если призвание Ельцина москвичи приветствовали, “избрание” Колбина натолкнулось на враждебный прием и среди простых казахов, и среди ближайшего окружения предыдущего босса. Причина лежала на поверхности – стремясь побороть гидру коррупции, изгнать из кресел вождей, которые, казалось, в них вросли, Горбачев нарушил неписаный договор между союзным центром и периферией, который сложился после смерти Сталина: первое лицо республики должно было представлять ее титульный этнос. Михаил Сергеевич, ощутив в руках рычаги управления, вознамерился править Союзом из рабочего кабинета, отводя местным элитам роль исполнителей. Но Алма-Ата отличалась от Москвы. У республик было больше прав, чем у городов, и республиканские компартии, а с ними и местная интеллигенция, не собирались так просто отказываться от добытых с трудом привилегий ради прихоти очередного кремлевского мечтателя9.

Ходили слухи, что верхушка партии и правительства Казахской ССР – а присылка “варяга” из Москвы вынуждала их задуматься о своем будущем – сама подстрекала к бунту алма-атинских студентов казахского происхождения. Назарбаев, казах, работал тогда председателем Совета Министров республики и считался одним из наиболее вероятных кандидатов на пост первого секретаря компартии, откуда Горбачев убрал Кунаева. Кое-кто доказывал, что именно Нурсултан Абишевич стоял за “Желтоксаном” (декабрьскими протестами). Если это правда, он умудрился не навлечь на себя гнев союзного руководства. В разгар событий он обратился к студентам, призывая тех разойтись по домам. Уговоры, однако, не помогли, и Назарбаев присоединился к сторонникам жестких мер. Демонстрантов, которые вышли на улицы за несколько месяцев до провозглашения Кремлем политики гласности, разогнали. Были жертвы, студентов таскали на допросы, арестовывали, исключали из вузов.

Назарбаев начал свое восхождение на вершину, работая инженером на металлургическом заводе. Учился он на Украине, в родном городе Брежнева – Днепродзержинске. Это обстоятельство он часто и с гордостью подчеркивал, чтобы ни у кого не возникло сомнений в его приверженности интернационализму. События декабря 1986 года на Назарбаеве не отразились, и он терпеливо дожидался своего часа. Летом 1989 года Горбачев отозвал Колбина и дал зеленый свет Назарбаеву: Нурсултана Абишевича избрали первым секретарем компартии Казахстана. Таким образом, негласный договор между Кремлем и республиканской верхушкой, нарушенный Горбачевым почти три года назад, им же был восстановлен. Произошло это в то время, когда политические круги Казахстана не ограничивались желанием вернуть те привилегии, какими они пользовались при Брежневе, а готовы были потянуть одеяло на себя – вследствие политических реформ власть генсека заметно ослабла. Весной 1990 года, когда не прошел еще год с момента избрания Назарбаева главой казахстанских коммунистов, он повысил свой статус до президента республики. Как и Горбачев, выборы он проводил в Верховном Совете, не решаясь пока на всеобщее голосование.

Назарбаеву приходилось тщательно обдумывать, какую степень независимости он мог себе позволить и до каких пределов доводить суверенитет Казахстана. Что касается политического и этнического равновесия в стране, ему надо было пройти по более тонкому льду, чем любому из коллег. Титульным этносом значились казахи, они же преобладали в руководстве, но большинство населения республики составляли отнюдь не казахи. Из 16,5 миллиона жителей Казахстана 6 миллионов были русскими. Казахам они уступали в численности лишь на полмиллиона. Третье место занимали украинцы, нередко русифицированные и в любом случае с точки зрения лингвистической и культурной – восточные славяне. Их было чуть меньше миллиона. В 80-х годах численность казахов в республике росла быстрее, чем какого-либо другого этноса, но некоренных жителей все равно насчитывалось больше. Славяне, как правило, могли похвастаться лучшим образованием, доминировали в областных центрах и не скрывали, что считают себя хозяевами положения. “Если вы попутешествуете по нашей стране, – сетовал Назарбаев в разговоре с Бейкером в сентябре 1991 года, – то увидите, как русские дети бьют казахских детей. Вот так и со мной было. Нелегко с ними жить”10.

Неустойчивый этнический баланс Казахской ССР сложился в результате межнациональных опытов, которые руководители советской империи ставили над подданными, а также проводимой экономической политики. В начале 30-х годов состав населения республики разительно изменился из-за кампании насильственной коллективизации и сопровождавших ее экономических потрясений. Более миллиона казахов – четвертая часть всего народа – умерло от голода в 1930–1933 годах. В 50-х годах в Казахстан приехали сотни тысяч людей из РСФСР и других республик, поскольку настало время новой сельскохозяйственной кампании, задуманной Хрущевым – освоения целинных земель. Одним из главных полководцев той кампании стал Брежнев, восходящая звезда советского режима. Цель состояла в превращении степей севера Казахстана в пахотные земли, что должно было избавить СССР от хронической нехватки продовольствия. Накормить одну шестую часть суши досыта так и не вышло, зато среди жителей Казахской ССР значительно увеличилась доля славян11.