Вой оборотня - Владимир Лосев

Оберег на груди тоже вел себя странно – при каждой вспышке молнии его кольца проворачивались, словно рядом происходило нечто магическое. Впрочем, наверно, так оно и было.

Это человек думает, что изобрел волшебную силу, которая может передвигать горы и вызывать дождь, но в самом мире все придумано давным-давно богами, и тогда, когда еще людей не существовало. Магия была всегда!

Раньше я считал, что мы – лучшее, что есть в этом мире. Но после разговора с оборотнем в храме понял, что разум наш не очень хорош, да и тело тоже, любой перевертыш даст нам сто очков вперед.

Непрошеные мысли лезли мне в голову, и, возможно, именно они утомили меня настолько, что я не расслышал, как в комнату вошли, взломав хлипенький замок. Пришел в себя только тогда, когда мне на голову набросили вонючий мешок, пахнущий сеном и птичьим пометом.

Сопротивляться было бесполезно, хотя я и попробовал достать ножи, но мне сдавили шею так, что сразу потерял сознание.

Очнулся, лежа на чем-то твердом, думаю, это был камень. Вокруг было темно и очень тихо, только вдалеке капала вода. Пахло вонючим мешком, который набросили на голову в постоялом дворе, и еще чем-то очень отвратительным. Попробовал двинуться, тут и обнаружилось, что руки у меня крепко связаны и уже онемели. Это плохо, если их развяжут, то все равно буду беспомощен, пока не отойдут мышцы. Ноги оказались свободны, но даже встать без рук трудно, а просто лежать на камне я уже не мог: меня била дрожь от холода.

Если тебя через час убьют, то все равно надо вести себя так, будто впереди целая жизнь, – так меня учил когда-то отец. Тогда его мысль мне показалась глупой, а вот сейчас вдруг понял – в ней есть свой смысл.

Всегда нужно вести себя так, словно впереди тебя ждет целая жизнь, хотя бы потому, что это придает какое-то внутреннее достоинство, а значит, ты не станешь умирать от холода, лежа на камне. Встать у меня не получалась, слишком крепко оказались связаны локти, пришлось перекатываться. Так и катился до тех пор, пока не уперся в стену и смог сесть, чуть улучшив свое положение.

Пока катился, кое-что понял – находился в каком-то помещении, пол в нем из каменных отшлифованных плит. Итак, пока, видимо, убивать меня не собираются. Смелое допущение, но я решил, что задушить меня легко могли на постоялом дворе, а если принесли сюда, значит, что-то от меня надо. Эта мысль меня приободрила, и я с некоторой уверенностью стал смотреть в будущее.

Видимо, если этим людям или нелюдям отдать то, что им нужно, то меня отпустят.

А что у меня есть? Я, как мог, ощупал себя связанными руками. Оказалось – ничего. Пояс с золотыми монетами отсутствовал, меча не было, ножи тоже забрали, только ножны оказались на месте. Обыскали меня на совесть, вытащили и сняли все. И если остался жив, то значит, это нечто, нужное злодеям, находится у меня в голове или на теле.

Я сразу поискал на груди, оберега тоже не нашел, и от этого мне стало так горько, словно исчезла отцовская рука, которая меня предостерегала всякий раз, когда беда стучалась в дверь. Даже бессильно скрипнул зубами от злости…

И сразу захотелось пить. Я пополз к тому месту, где капала вода, и по дороге наткнулся на гнилую мокрую солому, от которой пахло смертью. Чуть дальше обнаружилось почему – связанными руками наткнулся на полуистлевший труп.

Ощущения очень неприятные – все вонючее, скользкое, мягкое, холодное. Брр!!!

И тут я заорал благим матом, потому что мне в руку впилась крыса. Видимо, она возомнила, будто я вознамерился отнять у нее законный обед.

На мой вопль немедленно открылась со скрипом дверь, и где-то вверху высветилось желтое пятно.

– Чего орешь? – лениво поинтересовался мужской голос.

– Тут мертвый.

– И что?

– Я его задел.

– А…

Дверь захлопнулась, и вновь наступили тьма и гулкая тишина.

Неизвестный вполне удовлетворился моим ответом, но меня это почему-то не порадовало. Однако немного успокоило. Правда…

И действительно, чего орать? Все там будем рано или поздно. Лучше, конечно, поздно, а для этого надо хоть что-то сделать – например, развязать себе руки. Раз есть тело, то на этом теле может найтись что-то острое.

Отворачивая голову от ужасного запаха и осторожно, чтобы не задеть еще одну крысу, я пальцами обыскал труп. Ничего не нашел. Потом проверил солому, и тут мне повезло – обнаружилась глиняная чашка с чем-то вонючим, вероятно с закисшей едой. Чашку я разбил и попробовал перерезать веревку осколком.

К сожалению, осколки плохо обожженной глины не могут справиться с тугими волокнами, а путы были сделана из неразрыв-травы – есть у нас такая, самые крепкие веревки получаются из нее. Тер до тех пор, пока от осколков чашки не образовались только глиняные влажные комочки, а руки так и остались связанными.

Хорошо, что рядом стекала по стене вода.

Скоро захотелось есть, в животе неприятно засосало, а потом к горлу подступила тошнота. Вот уж совсем некстати – меня вырвало желчью, после этого я вдруг ослаб, а через какое-то время погрузился в некое подобие забытья. Странное оказалось зрелище, но поучительное. Я видел и себя самого, вспоминал свои поступки, мне было стыдно за каждый из них.

Из увиденного я сделал единственный вывод – жил, как дурак, и так же умру, даже не увидев того, кому понадобилась моя смерть, и не понимая зачем. А в том, что умру, у меня сомнений уже не было – иначе с чего бы привиделось прошлое? Говорят же, перед смертью люди видят всю свою прожитую жизнь.

Сделав такой вывод, я окончательно успокоился. Это всегда помогает – раз все равно умирать, то можно делать то, на что раньше не хватало ума. Например, подняться по лестнице и притаиться. Если сторож вновь вздумает посетить меня, можно, если повезет, столкнуть его вниз. Парень наверняка сломает себе шею. А если не повезет – все равно умирать.

Я потихоньку заполз наверх и прижался к дубовой двери просто для того, чтобы почувствовать хоть какое-нибудь тепло. В этом сыром подвале я уже околел, а мои руки давно потеряли чувствительность.

И тут я услышал голоса.

– Иди приведи узника к господину, – говорил голос незнакомый, хриплый и грубый. – Он его требует немедленно!

– Если ты думаешь, что я дотронусь до него хоть пальцем, то ошибаешься, – отвечал ему тот, кто уже раз открывал дверь в мою темницу. – Я еще не сошел с ума.

– Не понял… – Голос стал грозным. – Ты отказываешься выполнять приказ господина?!

– Отдал-то он его тебе, ты и выполняй, а я туда не пойду.

– А в чем дело?

– Как ты думаешь, на что похожа его одежда, если он там уже часа четыре ползает по грязному полу, да еще умудрился залезть на труп того парня, что притащили месяц назад?