Счастье за углом - Дебора Смит

Пайк мерил шагами переднее крыльцо. Томас прислонился к крылечному столбу, стараясь не попадаться ему на пути. Оба смотрели на меня с надеждой.

– Ну что, тебе удалось уговорить ее взяться за разум? – спросил Пайк.

– Нет, но я купила кафе.

– Что ты сделала?

– Следовало знать, что с Дельтой блеф не работает. Поэтому переходим к плану Б. Мы отстроим кафе, сделаем первый шаг и будем надеяться, что Дельта передумает. Томас уже работает над чертежами.

Пайк повернулся к Томасу:

– Томми, сынок, ты правда можешь это сделать? Возродить это место таким, как оно было?

Томас покачал головой:

– Нет. Я только могу создать иллюзию этого места. Остальное зависит от Дельты.

– А что, если она на это не клюнет?

Я обняла Пайка.

– Она не сдалась в случае со мной, она не сдалась в случае с Томасом. Мы тоже не должны сдаваться, когда дело касается ее. Она проглотит наживку.

Я посмотрела на Томаса. Он уверенно кивнул, чтобы ободрить Пайка, но затем уже не так уверенно, тайком взглянул на меня.

Теперь священный бисквит надежды был в наших руках.

Часть седьмая

Будущее принадлежит тем, кто верит в красоту своей мечты.

Это просто чудо, когда просто милая женщина обретает индивидуальность и становится истинно прекрасной.

Куда важнее то, что находится в лице женщины, а не на нем.

Глава 28

Восстановление

Каждый в округе сделал свой вклад в новое кафе; всем хотелось возродить веру Дельты в бисквиты. Альберта и Мэси пришли первыми, привели свою бронебойную женскую команду.

– Мы будем работать, даже если тебе это не нравится, – проворчала Альберта, явно злившаяся на то, что я купила кафе. – Тебе не придется даже платить.

– Отлично. Обожаю выслушивать словесные оскорбления бесплатно.

– Ты ведь не собираешься им заниматься, когда мы вернем кафе? Это же просто шутка?

– Как мне нравится твоя безоблачная вера в мои способности…

– Нельзя же просто построить ресторан, придать ему внешний вид старого, сделать косметический ремонт и верить, что Дельта купится на твои фантазии.

– Увидим. Хорошая косметика способна изменить жизнь женщины.

Альберта яростно фыркнула.

– Ты можешь думать о чем-то кроме этого своего косметического дерьма? Мир не исправишь новой прической и правильным оттенком теней. И внешность – это еще не все. Ты так ничему и не научилась после гриля в своем «Транс-Ам»?

Я шагнула к ней так быстро, что Альберта моргнула и попятилась.

– Собственный образ – не пустяк, а макияж нам не враг, – прошипела я. – Некоторые женщины чувствуют себя сильными благодаря своим мозгам, некоторые – благодаря мускулам, но остальным поднимает самооценку их макияж. Тебе бы хорошую зеленую подводку и бежевую основу под макияж, и даже ты сможешь избавиться от красноты на лице. Имидж склочной лесбийской богини при этом не пострадает.

Альберта прошипела:

– Поцелуй мою накрашенную задницу.

– Не сомневаюсь, что ей тоже не помешала бы пара средств. А еще крем от целлюлита и восковая эпиляция.

Я думала, Альберта меня ударит. И сжала кулак, чтобы ответить ей тем же. А затем произошло чудо. Из ее рта вырвался смех, похожий на отрыжку. Она пыталась его побороть, но тщетно. Бу-га-га-га.

– Неверно. Я склочная сучка-богиня.

На лице наблюдавшей за нами Мэси проступило облегчение. Я протянула правую в шрамах руку Альберте.

– Извинения приняты.

Ее смех испарился.

– За что?

– Только не вынуждай меня оглашать весь список.

Она посмотрела на мою ладонь.

– Ты больше не протягиваешь левую руку, как слабая жеманная девчонка. Это рукопожатие настоящей женщины.

Мэси толкнула ее. Альберта вздохнула.

– Хорошо. Ты оказалась сильнее, чем я думала. Неплохо для королевы красоты и гетеросексуальной актрисы третьего плана. Но тебе далеко до Анжелины Джоли.

– Не заставляй меня гоняться за тобой с парой острых щипчиков для ногтей.

Мы пожали руки. Это больше напоминало армрестлинг, но для начала сойдет.

Я знал, что могу отстроить кафе заново, сохранив весь его индивидуальный шарм. Меня волновало не это. Все люди знают, что они хотят видеть в зданиях и что у старых зданий своя атмосфера, которую не повторит никакое внимание к деталям.

– Хорошо, вот что мы сделаем, – объявил я толпе, в передних рядах которой стояли Кэти и девочки. Мы вооружились старыми ножами и вилками и собрались на стоянке кафе возле стопок новых, гладких досок и балок. Царапайте эти доски, тыкайте их ножами, делайте все, что вам вздумается. Когда мы закончим, эти доски должны выглядеть так, словно им сотня лет. Воздух наполнился звуками терзающих дерево столовых приборов. Кэти вогнала нож для мяса в доску и вопросительно взглянула на меня.

– А ты уверен, что так эти доски приобретут модный состаренный вид? Вдруг они просто станут странно выглядеть?

– После некоторой творческой покраски они будут мало отличаться от оригинальных досок кафе, обещаю. – Я водил по дереву облезлой и корявой салатной вилкой. – Проблема реставрации состоит в том, что новая копия старого здания оказывается слишком аккуратной, слишком чистой. Старые шрамы исчезают. Индивидуальность теряется. Без изъянов оно привлекательно только внешне.

Я продолжил скрести вилкой доску, Кэти промолчала. Ее молчание обеспокоило меня, и я оглянулся. Она смотрела на меня так, что у меня мгновенно началась эрекция.

– Я знаю, что уже задавала этот вопрос, – тихо сказала она, – но все-таки. Ты женишься на мне?

Женщины. Никогда не понимал, как у них устроены мозги. Предложи им немного архитектурной философии, и они сразу распаляются.

Не то чтобы я жаловался.

– Конечно, – сказал я.

Как и большинство мужчин, я никогда не фантазировал по поводу свадьбы. Я понятия не имел, зачем нужны все эти ритуалы. Почему крошечная девочка с цветами должна выписывать зигзаги в проходе церкви, словно пушистый шарик для пинбола. Почему мальчик, несущий кольца, должен только-только войти в возраст, позволяющий надеть на него крошечный смокинг поверх памперса и не заботиться о том, правильной ли стороной он несет подушечку. Или почему женщины тратят столько времени, в муках подбирая определенные цветы для букета или высчитывая точную расстановку столов. Я знал лишь одно: я хочу жениться на Кэти и сыграть с ней свадьбу, но чтобы это сделать, мне сначала нужно было отстроить кафе.

– Значит, договорились, – сказали мы вместе. – Мы хотим устроить свадьбу в кафе осенью, когда оно снова откроется.

Сентиментально. Это идеальное место, важное для всех нас, да.

Договорились. Черт. Ждать до самой осени.

Тем временем мы распределили наше время между реставрацией фермы и строительством в Ков. Девочки включились в общее дело, и мы пережили немало счастливых семейных дней. По субботам мы готовили обильные ужины на новой кухне, слушали старые записи Оле Опри на компьютере в гостиной. Мы гуляли в лесу и искали драгоценные камни в ручье. Мы посетили заводчика коз и купили Бэнгеру целый гарем прекрасных кашемировых козочек, а затем сходили на куриную ферму и приобрели Герману стайку долговязых красных родайлендских кур. Они возвышались над ним во дворе нового, красивого курятника, словно большие рыжие хаусфрау над одноглазым и неуклюжим Барни Файфом. Герман был в восторге. Мы наняли в Тартлвилле адвоката, чтобы начать процесс усыновления и однажды вечером собрались в гостиной вместе с Корой и Иви, чтобы все им разъяснить.

– Это навсегда, – сказала им Кэти. – Понятно? Мы станем семьей во всех смыслах этого слова. Вы будете постоянно жить с нами и сможете всем говорить, что вы наши дочки.

– Если хотите, можете также говорить, что мы ваши мама и папа, – добавил я. – И мы будем так крепко держаться за вас, что иногда вам будет казаться, что это слишком.

– Обещаешь, мама? – спросила Кора.

– Мама и папа. Это круто, – сказала Иви.

Вот так просто. Самые серьезные решения часто очень простые.

Той ночью, когда девочки уснули, Кэти пила хорошее красное вино, и я отпил из ее бокала. Ядовитый демон водки исчез. Мне больше нравился безобидный вкус старого вина.

– За наших дочек и за нашу винокурню, – сказала Кэти, подняв бокал.

– У нас будут не только дочери, но и винокурня? Ты решилась?

Она кивнула.

– Тебе нравится идея?

Я задумался. Виноград, вино, дегустации, сыр, крекеры, друзья, семья, плодородие. Стать виноделом. Смешивать купажи.

– Да, – восторженно признал я.