Последние дни Помпей - Эдвард Бульвер-Литтон

— Египтянин Арбак — убийца жреца Апекида. Я своими глазами видел, как он нанес удар. Боги избавили меня от темницы, куда он меня бросил, от мрака и от ужаса голодной смерти, чтобы я рассказал об этом! Освободите афинянина — он невиновен.

— Вот почему лев его не тронул! Чудо! — закричал Панса.

— Чудо! Чудо! — подхватила толпа. — Уведите афинянина! Арбака на арену!

Этот крик отдался эхом по окрестностям и долетел до самого моря.

— Арбака на арену!

— Уведите Главка, но держите его под стражей, — сказал претор. — Боги щедро изливают на нас чудеса. Кален, жрец Исиды, ты обвиняешь Арбака в убийстве Апекида?

— Да.

— Ты видел, как было совершено убийство?

— Претор, я видел своими глазами…

— Пока довольно — подробности расскажешь в суде. Египтянин Арбак, ты слышал обвинение. Что же ты молчишь? Отвечай!

Все взгляды давно уже были устремлены на Арбака, но он успел скрыть замешательство, охватившее его, когда появились Саллюстий и Кален. Услышав крики: «Арбака на арену!»—он задрожал, и его смуглые щеки снова побледнели. Однако он быстро обрел самообладание. Гордо оглядевшись вокруг, он отвечал претору спокойно и властно, как всегда:

— Претор, это обвинение настолько нелепо, что едва ли заслуживает ответа. Первый мой обвинитель, Саллюстий, — близкий друг Главка, второй — жрец! Я уважаю его одеяние и сан, но вы знаете Калена Он так жаден, что жадность его вошла в пословицу. Такого человека легко подкупить. Претор, я не признаю себя виновным.

— Саллюстий, — сказал судья, — где нашел ты Калена?

— В подземелье у Арбака.

— Египтянин, — сказал претор, нахмурившись, — значит, ты осмелился бросить жреца в подземелье? За что?

— Выслушай меня, — отвечал Арбак, вставая. Он произнес это спокойно, хотя на лице у него были заметны признаки волнения. — Этот человек пришел ко мне и грозил выступить с обвинением, которое вы сейчас слышали, если я не отдам ему половину своего богатства. Я пытался усовестить его, но он настаивал… Тише, не позволяйте жрецу перебивать меня! Благородный претор и вы, граждане города! Я здесь чужеземец, и, хотя совесть моя чиста, свидетельство жреца могло меня погубить. Я испугался и, пообещав отвести этого человека в сокровищницу, заманил его в темницу, где его и нашли. Я решил продержать его там до тех пор, пока не будет приведен в исполнение приговор над истинным преступником и угрозы Калена не станут бессильны. Вот и все. Быть может, я поступил опрометчиво, но кто здесь станет отрицать право самозащиты? Если я виновен, отчего этот жрец молчал на суде? В то время он был еще на свободе. Почему он не изобличил меня сразу же после того, как я обвинил Главка? Претор, пусть он ответит на это! Во всем остальном я отдаю себя в руки закона и прошу защиты. Уведите обвинителя и обвиняемого, я охотно подчинюсь решению законного суда. А здесь не место для споров.

— Он прав, — сказал претор. — Эй, стража, увести Арбака и следить за Каленом! Саллюстий, ты отвечаешь за свое обвинение. Возобновим игры.

— Как! — воскликнул Кален, обращаясь к толпе. — Неужели Исиде будет нанесено такое оскорбление? Неужели кровь Апекида будет по-прежнему взывать о мщении? Неужели правосудие не свершится теперь же и преступнику удастся ускользнуть? Неужели у льва отнимут его законную добычу? Богиня! Я чувствую, что моими устами вещает богиня! На арену, на арену Арбака!

Ослабевший, он изнемог от ярости, и в судорогах упал на землю; на губах его выступила пена, он и в самом деле был похож на человека, которым овладела сверхъестественная сила. Глядя на него, зрители содрогнулись.

— Богиня вдохновила его! На арену египтянина!

Тысячи людей вскочили, хлынули вниз. Они устремились к египтянину. Тщетно выкрикивал приказы эдил, тщетно надрывался претор, требуя уважения. к закону. Зрители обезумели, они уже были опьянены кровью и жаждали еще крови; жестокость подхлестывала суеверие. При виде своих жертв они забыли о подчинении властям. Это была невежественная толпа, состоявшая наполовину из свободных, наполовину из рабов, очень характерная для римских провинций. Власть претора была словно тростинка под натиском урагана; и все же по его приказу стражники протиснулись в проход, отделявший нижние скамьи, где сидела знать, от верхних, занятых чернью. Людская волна остановилась на миг перед этим шатким заграждением, и Арбак мог в последний раз взглянуть в лицо судьбе. В отчаянии и ужасе он забыл свою гордость, он смотрел на бушующую толпу, и вдруг прямо над головой, сквозь широкое отверстие в тенте, он увидел нечто такое, что вернуло ему самообладание.

Он поднял руку. На его надменном лице появилось повелительное и торжествующее выражение.

— Смотрите! — крикнул он громовым голосом, перекрывая рев толпы. — Смотрите, боги вступились за невинного! Молнии мстителя Орка испепелят лжесвидетелей!

Толпа посмотрела вверх и с ужасом увидела, что над вершиной Везувия поднимается облако в форме гигантской пинии; ствол ее был черный, а ветви огненные, и этот огонь менял цвет каждое мгновение: он становился то ослепительно ярким, то темно-красным, то снова ослеплял нестерпимым блеском.

Наступила мертвая тишина, которую вдруг разорвал рев льва, подхваченный в виварии тигром. Они возвещали неистовый гнев стихий.

Женщины подняли визг, мужчины молча смотрели друг на друга. В тот же миг все почувствовали, что земля трясется у них под ногами, стены амфитеатра задрожали, вдали послышался грохот обрушивающихся крыш, а еще через мгновение облако, стоявшее над горой, стремительно понеслось прямо на город, извергая из своей утробы град пепла, смешанного с раскаленными камнями. На сожженные виноградники, на пустые улицы, на самый амфитеатр, на море, вздымая фонтаны воды, — повсюду падал этот ужасный град. Толпа сразу забыла про Арбака, каждый думал лишь о своем спасении. Люди бросились бежать, заметались, тесня, толкая друг друга. Огромная толпа, топча упавших, среди стонов, проклятий, молитв и воплей хлынула через многочисленные выходы. Но куда бежать? Некоторые, ожидая нового землетрясения, спешили домой, чтобы взять свое добро и покинуть город, пока не поздно; другие, боясь града камней и пепла, который сделался чаще, попрятались куда попало — в ближайшие дома, храмы, портики, только бы не оставаться под открытым небом. Но все темней, огромней, зловещей сгущалось над ними облако. Словно мрачная ночь вторглась внезапно в царство дня.

ГЛАВА V

Главк выходит из темницы

Стражники отведи Главка, оглушенного, еще не верящего своему счастью, в маленькую нишу в стене амфитеатра и накинули на него легкую одежду. Вокруг толпились люди, поздравляли его, удивлялись. Снаружи послышался нетерпеливый крик, толпа расступилась, и слепая девушка, которую вела чья-то добрая рука, бросилась к ногам Главка.