Летающие колдуны - Ларри Нивен

Девушка была в ужасе.

— Я вижу, ты понимаешь. И немного погодя моя мать забеременела. Должен признать, что вырос я как поселенец. Я любил и мою мать и моего настоящего отца, хотя не знаю, кто он был — может, повстанец, а может, вор.

— Я вижу, что вам это безразлично? — со злобой спросила девушка.

— Нет. Впрочем, вернемся к Сынам Земли. Ты совершенно права. Мы больше не нуждаемся в них — ни как в поставщиках банка органов, ни для чего другого. Ваша группа была самой большой на Маунт Лунитхэт. Со временем мы расправимся и с остальными.

— Не понимаю. Банк органов больше не нужен, да? Почему бы не объявить об этом? Ведь это будет праздник для всех!

— Именно поэтому мы и не сообщаем об этом. Нет, банк органов нужен. Во-первых, нам нужны кое-какие материалы, а во-вторых, он будет средством устрашения и наказания за преступления!

— Ты сукин сын, — свирепо сказала Полли. Голос ее напряженно звенел от еле сдерживаемой ярости. — По-твоему, умирать без всякой пользы для общества для нас страшнее, чем умирать, зная, что твое тело еще послужит людям?

— Вы не будете умирать без пользы, — терпеливо сказал Иезус Пьетро. — Впрочем, не будем об этом. Что ты знаешь о каре в подвале Кэйна?

— Я не буду говорить об этом.

— Ты очень упрямое существо. Улыбка тронула губы девушки.

— Я слышала это.

Ее реакция удивила и восхитила Иезуса Пьетро, и его охватила горячая волна желания. Внезапно эта истерзанная девушка колонистка стала для него единственной девушкой на плато. Иезус Пьетро хранил на лице ледяную маску, пока волна плотского желания не отхлынула. Это заняло несколько секунд.

— А что ты знаешь о Мэтью Келлере?

— О ком? Вы имеете в виду…

— Ты не хочешь говорить о нем. Мисс Турнквист, на этой планете нет препаратов, с помощью которых мы узнали бы правду от тебя. Хотя в библиотеке есть описание разных средств, но поселенцы запретили мне использовать насилие. Следовательно, мне приходится прибегнуть к другим средствам. — Он увидел, как девушка напряглась. — Нет, нет. Это не пытки. Если я применю пытки, меня самого отдадут в банк органов. Я просто хочу предоставить тебе возможность приятно отдохнуть.

— Мне кажется, я понимаю вас. Кастро, ради чего вы работаете? Вы же сами наполовину колонист. Почему вы работаете на поселенцев?

— На планете должен существовать закон и порядок, мисс Турнквист. И есть только одна сила, которая может поддерживать и то и другое, — это поселенцы. — Иезус Пьетро нажал кнопку.

Он не расслаблялся, пока ее не увели, и затем почувствовал себя полностью разбитым. Может, она заметила его вожделение? Ах, как это неприятно! Но, может, она решила, что он просто разозлился? Ну конечно, так и есть.

Полли вели по коридорам, когда она вдруг вспомнила о Мэте Келлере. И величавая надменность, которую она демонстрировала перед конвоем, вдруг перешла в нежность. Почему Иезус Пьетро так интересуется им? Он даже не член Лиги. Может, он бежал?

Странно. Ей понравился Мэт. Он заинтересовал ее. И затем внезапно… Ему, должно быть, показалось, будто она бросила его. Впрочем, теперь дело не в этом. Но полиция должна была освободить его. Ведь он просто прикрытие для остальных.

Кастро. Почему он так говорил с нею? Может, потому, что она обречена на смерть? Ну что же, она постарается прожить подольше. Кастро очень хочет знать, кому и что она рассказала о Рамроботе 143. Никому. Но пусть Кастро помучается.

Девушка с любопытством разглядывала закругленные стены и потолок с осыпавшейся, обесцветившейся росписью, спиральные лестницы, коричневый ковер из искусственной травы. Она смотрела на пыль, которая поднималась из-под ног, проводила руками по коралловым стенам. Ее новый джемпер казался ярким пятном в полумраке заброшенного дома.

— Странно, — сказала она с акцентом.

Мужчина, обнимавший девушку за талию, обвел рукой вокруг себя.

— Они живут в таких домах, — сказал он с тем же акцентом. — Именно в таких. Их дома можно увидеть сверху, если лететь на каре к озеру.

Мэт улыбнулся, наблюдая, как они поднимаются по лестнице. Он никогда не видел двухэтажных коралловых домов. Их было очень сложно выращивать. Почему бы им не спуститься на Дельта Плато, если им хочется посмотреть, как живут колонисты?

Но зачем им это? Их жизнь гораздо интереснее.

Это очень странные люди. Их трудно понять — и не из-за странного акцента и не из-за того, что их слова не всегда совпадали по значению со словами колонистов. Даже лица у них были чужие: с широкими ноздрями и высокими скулами.

По сравнению с колонистами они выглядели хрупкими и слабыми, но зато грациозными и красивыми. Они двигались так, как будто мир принадлежал только им.

Брошенный дом разочаровал его. Он уже думал, что все потеряно, как вдруг сюда пришла эта парочка. Мужчина и девушка ходили по дому, осматривая его, как в музее. Если ему повезет, они пробудут здесь еще немного.

Мэт быстро выскользнул из своего убежища, схватил их корзину с едой и на цыпочках побежал к двери. Он знал, где можно надежно спрятаться.

С корзиной в руке он перескочил через низкую каменную стену. Там, над краем обрыва, был трехфутовый гранитный выступ. Мэт устроился под ним. Голова его была на дюйм ниже края гребня, а ноги всего в футе от пропасти. Он открыл корзинку.

Здесь было очень много еды, гораздо больше, чем нужно для двоих. Мэт съел все: суп в термосе, яйца, сэндвичи, зелень, горсть маслин. Затем он скинул корзину и полиэтиленовые мешочки в бездну, задумчиво проводив их взглядом.

Каждый может увидеть бесконечность, взглянув в ясное ночное небо. Не только на Лунитхэт можно увидеть бесконечность, глядя вниз.

Но, конечно, это не настоящая бесконечность. Да и в ночном небе тоже. Человек может увидеть только ближайшие галактики, однако это всего лишь ничтожная часть Вселенной.

Мэт глядел в бездну. Он видел, как уменьшается в размерах падающая корзина. Все меньше и меньше. Исчезла.

Полиэтиленовый мешочек. Исчез.

И снова ничего, кроме белого тумана.

Когда-нибудь в будущем это явление назовут Транс Плато. Это одна из форм автогинеза, хорошо известная жителям Плато. Он отличается от других типов гипноза тем, что в него может впасть любой, если будет смотреть слишком долго вниз.

Уже восемь часов Мэт не имел возможности отдохнуть. И теперь он решил не упускать случая.

Он вышел из прострации со странным ощущением, что прошло много времени. Он лежал на боку, свесив голову через край и глядя в невообразимый мрак бездны. Чувствовал себя он прекрасно.