Пейтон-Плейс - Грейс Металиус

Когда доктор выходил из больницы, он увидел свое отражение в застекленных дверях. На него смотрело усталое, изборожденное морщинами лицо. Мэтью Свейн отвернулся.

Так как Эллисон пробыла в госпитале до следующей пятницы, она избежала присутствия на неприглядных похоронах Нелли и не заметила первых намеков на последствия этих событий в Пейтон-Плейс. Норману Пейджу повезло меньше. Он был вынужден присутствовать на мрачных похоронах Нелли вместе матерью, которая пошла туда скорее в знак протеста против поведения преподобного Фитцджеральда, чем из желания удостовериться, что Нелли Кросс наконец обрела покой. Потом часто в мельчайших деталях вплоть до конца недели Норман был вынужден выслушивать мнение Эвелин о священнике конгрегационалистов. Мать Нормана терпеть не могла «морально и духовно слабых» людей. Что бы это значило, обиженно думал Норман, сидя па бордюре тротуара напротив дома мисс Гудэйл на Железнодорожной улице. Он помнил времена, когда ужасно боялся мисс Эстер Гудэйл, а Эллисон смеялась над ним и, стараясь напугать еще больше, говорила, что мисс Эстер ведьма. Норман подтолкнул веточкой толстого жука. Ему так хотелось навестить Эллисон в больнице, но ее мама, так же как и его, не позволила бы ему это сделать. Он скучал по Эллисон. За то короткое время, когда они были «лучшими друзьями», Норман и Эллисон рассказали друг другу о себе все. Норман даже рассказал ей о своих родителях, по крайней мере то, что он о них знал, а он никогда никому об этом не рассказывал. Эллисон не смеялась.

— Я не верю, когда говорят, будто моя мама вышла замуж за папу потому, что думала, что у него много денег, — рассказывая он Эллисон. — Я думаю, они оба были одиноки. Первая жена моего папы умерла очень, очень давно, а моя мама никогда не была замужем. Конечно, он был гораздо старше моей мамы, и люди говорят, что он должен был хорошенько подумать, прежде чем жениться на ней, но я не понимаю, как старость может сделать человека менее одиноким. Ты знаешь, что «девочки Пейджа» мои сестры? Не настоящие, конечно, а наполовину. Их отец и мой — один и тот же человек. «Девочки Пейджа» ненавидят мою маму. Она сама мне говорила, но она никогда не понимала почему. Я думаю, это потому, что они завистливые. Когда моя мама вышла замуж за папу, она была моложе их и, конечно, очень красива. Они ненавидели ее и делали все, чтобы папа тоже ее возненавидел. Мама говорит, они говорили папе о ней ужасные вещи. Они даже не впустили ее в дом, и папа был вынужден купить маме другой. Это тот, в котором мы живем сейчас. Когда появился я, как говорит мама, стало еще хуже. «Девочки Пейджа» начали всем говорить, что я не папин сын, что моя мама была с другим человеком, но моя мама никогда ничего не говорила. Она сказала, что никогда не унизится до споров с такими людьми, как «девочки Пейджа» и что она не будет грызться из-за человека, как собаки из-за кости. Может быть, поэтому мой папа и переехал к «девочкам Пейджа», а не остался с нами. Мама говорит, что папа был «морально и духовно слаб», — не знаю, что это значит. Она никогда больше о нем не рассказывала, и я его совсем не помню. Когда он умер, «девочки Пейджа» пришли сказать об этом маме. Они не называли его ее мужем, или моим папой, или своим отцом. Они сказали: «Окли Пейдж умер», а моя мама сказала: «Упокой Господи его морально и духовно слабую душу» и закрыла перед ними дверь. После того как папа умер, был ужасный спор из-за его денег. Но тут уж «девочки Пейджа» ничего не могли поделать. Папа оставил завещание, как распорядиться деньгами, и маме досталась большая часть. Поэтому, говорит мама, сейчас «девочки Пейджа» ненавидят ее еще больше. Они до сих пор говорят, что мама вышла замуж за папу из-за денег, а мама — потому что была одинока, а одинокие люди совершают ошибки. Она говорит, что рада, что так сделала, потому что теперь у нее есть я. Мне кажется, я — это все, что она получила от этого брака, не считая денег.

Эллисон не смеялась. Она расплакалась, а потом рассказала Норману о своем отце, который был красивый, как принц, самый добрый и самый внимательный джентльмен в мире.

Без Эллисон будет совсем плохо, безутешно думал Норман.

Он зло раздавил жука, с которым играл. Это несправедливо! Они с Эллисон не сделали ничего ужасного, хотя его мама прилагала все свои силы, чтобы он признал это. Когда он сознался, что целовал Эллисон несколько раз, мама разрыдалась, ее лицо стало красным, но она продолжала давить, стараясь вырвать из него признание, что он делал что-то еще. Норман сидел на раскаленной от солнца Железнодорожной улице, и его лицо пылало, когда он вспоминал некоторые из вопросов мамы. В конце концов она отхлестала его и заставила пообещать, что он больше никогда не будет встречаться с Эллисон.

— Норман!

Это была миссис Кард, которая жила по соседству с мисс Эстер. Норман помахал ей рукой.

— Заходи, выпьешь лимонаду, — позвала миссис Кард. — Такая жара!

Норман встал и перешел через улицу.

— Лимонад — это хорошо, — сказал он.

Миссис Кард растянула в улыбке широкий рот и показала все зубы.

— Пошли за дом, — сказала она. — Там попрохладнее.

Норман прошел за ней через дом на задний двор. Миссис Кард была беременна, Норман слышал, как мама говорила своим приятельницам, что срок уже восемь с половиной месяцев. Она, конечно, просто громадная, подумал Норман, какой был там ни был срок. Он задумался, почему мистер и миссис Кард так долго ждали и не заводили ребенка. Они были женаты уже десять лет, и только сейчас миссис Кард забеременела в первый раз.

Норман слышал, как некоторые люди дразнили мистера Карда.

— Уже пора, — говорили они.

Но мистер Кард не обижался, у него была репутация добродушного человека.

— По мне — когда бы ни случилось — хорошо! — отвечал он.

Однако Норману было жаль миссис Кард, особенно когда она со стоном опускала себя в шезлонг на заднем дворе.

— Ну и ну! — сказала миссис Кард и рассмеялась. — Не нальешь, Норми? Я просто расклеилась.

Она всегда звала его Норми и общалась с ним как со своим ровесником, хотя Норман знал, что ей тридцать пять. В присутствии миссис Кард Норман скорее ощущал дискомфорт, чем легкость. Он знал, что мама не одобрила бы то, что миссис Кард обсуждала с ним некоторые вещи. Она доходила до того, что обсуждала с ним беременность так, будто говорила о погоде. Однажды она взяла на руки свою кошку, которая ждала котят, и настояла на том, чтобы «Норми» потрогал раздутое животное и почувствовал «всех малышек, спрятанных у нее в животе». Норману от этого стало нехорошо. Однако он настолько заинтересовался Клотильдой — так миссис Кард звала свою кошку, — что в конце концов настоял на том, чтобы мама разрешила ему взять котенка. Миссис Кард пообещала, что он первый сможет выбрать себе малыша из потомства Клотильды.