Машина смерти - Клайв Касслер

В любом случае никакая известная Остину система не обнаружила бы планер с его единственным пассажиром.

В теории все выглядело просто. На тренажере у Курта было чувство, словно он играет в видеоигру. В реальности же все обернулось несколько более пугающе.

— Давай, — сказал он Джо, — сажай меня в эту штуковину, пока я не струсил.

Завала подошел к планеру.

— Ты хоть представляешь, сколько всего может пойти не так?

— Нет, — отрезал Курт. — И не желаю, чтобы ты мне об этом говорил.

— Запуск может пройти нештатно, тебя может отшвырнуть турбулентной волной самолета. Тебе может не хватить кислорода, и ты умрешь раньше, чем успеешь спуститься на безопасную высоту…

Курт вскинул глаза.

— Ты слышал, что я только что сказал?

— Ты можешь замерзнуть до смерти, — упорно продолжал Джо, не обращая на него внимания. — У тебя может не получиться открыть колпак или раскрыть парашют. Ноги могут застрять. Крылья могут не раскрыться как надо.

Остин перелез через заграждение и забрался в похожий на торпеду планер, отказавшись от попыток заткнуть Джо.

— А как насчет тебя? — спросил он. — Ты остаешься на этой развалюхе. Ты видел коррозию у основания крыла? Видел, какой дым валил из третьего двигателя, когда они разогревались? Я до сих пор не могу поверить, что эта старая коробчонка поднялась в воздух.

— Обычное дело для Аэрофлота, — стоял на своем Джо. — Конечно, я бы предпочел лететь на американском борте, но уверен, что эта штука все же безопаснее, чем то, что ты собираешься сделать.

Курт хотел возразить, но не мог. По правде говоря, он не сомневался в том, что самолет надежен, хоть тот трясся, грохотал и жутко выл. Но если Джо намерен нагнать на него страху, то и он не останется в долгу.

— И не забудь про пилотов, — добавил Курт. — Мне кажется, я видел, как они прикладывались к саке, как камикадзе, прямо перед вылетом.

Джо рассмеялся.

— Да, за тебя, амиго.

Загорелась желтая лампочка. Одна минута до прыжка.

Курт пристегнул ноги, лег на живот и включил видеодисплей. Как только тот включился, Курт вскинул большие пальцы, и Джо задвинул тонкое покрытие над спиной товарища, накрывая его и спецпарашют.

Еще секунду погорел желтый, потом замигал красный. Тридцать секунд.

Завала исчез из поля зрения Курта и подошел к панели запуска.

Через пару секунд Остин услышал, как Джо отсчитывает:

— Tres… Doe… Uno, — и затем с большим энтузиазмом: — Vamonos, mi amigo[18]!

Курт почувствовал, как планер уезжает — приводной ремень силового транспортера отправил его к хвосту самолета, — а потом он упал, и его с силой швырнуло назад: планер подхватил воздушный поток со скоростью в пятьсот узлов.

Спустя несколько секунд позади планера развернулся маленький тормозной парашют. Перегрузка от торможения оказалась не менее сильной, только действовала в другую сторону. Привязные ремни врезались в плечи, когда Курта бросило вперед. Удерживая собственный вес на согнутых руках, он чувствовал, что глаза его готовы выскочить из орбит.

Так продолжалось добрых десять секунд, затем торможение замедлилось.

Стабилизировав положение тела, Курт посмотрел на дисплей.

— Четыреста, — прокричал он самому себе. Через несколько секунд: — Триста пятьдесят…

Планер замедлился и теперь летел к водам Центральной Атлантики, как гигантский артиллерийский снаряд или управляемая бомба. Наконец, когда скорость упала ниже 210 узлов, Курт отпустил парашют. Тот оторвался с резким металлическим лязгом, и полет из безумной скачки перешел в плавное скольжение. Свист ветра почти полностью поглощался шлемом, тряска совсем прекратилась.

Чуть погодя, когда скорость достигла 190 узлов, появилась пара коротеньких крыльев, выдвинутых наружу механическим винтовым домкратом.

Наступил самый опасный момент полета. Несколько прототипов аппарата погибло, когда крылья не выдвинулись ровно, от чего планер срывался в штопор и разваливался на части.

Конечно, на этот случай у него имелся парашют, но не стоит и говорить, что может произойти с телом, если аппарат потеряет управление или развалится в воздухе на скорости почти 200 узлов.

Крылья прочно встали на место, и тут же Остин почувствовал сильнейшее давление на грудь и живот. Теперь планер превратился из пилотируемого снаряда, летящего по снижающейся траектории, в летательный аппарат, двигающийся почти по прямой.

Обретя контроль над аппаратом, Курт решил проверить крылья и убедиться, что все работает, как положено. Накренился вправо, затем влево. Снова направил планер вниз, потом выровнял и, используя его инерцию, перешел в подъем.

Все системы работали, и, несмотря на поджидающую впереди опасность и пессимизм Джо, Курт не мог припомнить, чтобы еще когда-то испытывал такой пьянящий восторг. Он чувствовал себя птицей, большой и свободной.

Планер мгновенно реагировал на его команды, и к тому же Остин обнаружил, что может использовать свой вес, чтобы наклонять его так и эдак, как мотоциклист, несущийся по свободному шоссе.

Вокруг было темно, только тускло светился дисплей, и вдалеке мерцали точечки звезд.

Маневрируя, Остин даже пожалел немного, что сейчас не день — тогда ощущения были бы еще сильнее и ярче, — но попасть на «Оникс» незамеченным можно было только ночью. Придется подождать с развлечениями до следующего раза.

Покончив с играми, Курт лег на курс, выправил и закрепил наклон скольжения. Он находился на высоте двадцать семь тысяч футов и снижался на пятьсот футов в минуту, летя со скоростью 120 узлов. Согласно целеуказателю, до «Оникса» оставалось семьдесят миль.

Глава 51

Катерина Луцкая сидела на стуле в маленькой каюте на нижнем уровне «Оникса». Времени она не знала, но по ощущениям был вечер. Впрочем, это не имело никакого значения. В ее каюте без иллюминаторов освещение не менялось.

Она попробовала потянуться, но не смогла: руки и ноги были связаны. Последние пять дней ей давали минимум еды и питья.

Она безуспешно пыталась уснуть, когда дверь каюты открылась, и вошел Андраш. Один. Единственный посетитель, он приходил каждый день — попотчевать ее плохими новостями.

Остальных ученых отправили в чужую страну и сделали рабами. Она осталась здесь только потому, что так захотел этот человек, но он всегда мог и передумать. Никто ее не ищет, уверял Андраш. Он всем сказал, что она мертва.

И так каждый день. Пират ни разу не намекнул на свои планы насчет нее, но его плотоядные взгляды не обещали ничего хорошего.