Руководство по системной поведенченской психотерапии - Геннадий Аверьянов

«Прогноз», если оставить в стороне все «естественные» его оправдания, представляется ошибочным уже потому, что он представляет собой то, какими будут события будущего, то есть предполагается некая законченная форма реальности, которая никак не может быть таковой[394]787. Причем «прогноз» воспринимается человеком именно как фактическая реальность, только «еще не свершившаяся», но в остальном именно как реальность. В этом смысле «прогноз» абсолютно противоестественен, поскольку представить себе то как именно будут происходить события (что зависит от других событий, которые также будут иметь место в будущем), невозможно.

С определенной долей уверенности можно было бы сказать не о собственно событиях будущего, но о том, как будет поступать человек (принимающий те или иные решения) в тех или иных обстоятельствах («штатных» и «нештатных ситуациях»). Однако и здесь возможны самые разнообразные «накладки», поскольку, если даже человек и примет для себя решение действовать каким-то определенным образом в предполагаемой ситуации, это не означает того, что он может, во-первых, предусмотреть все возможные ситуации, где от него потребуется соответствующее поведение, а во-вторых, это не гарантирует того, что он окажется способен вести себя именно так, а не иначе в ситуации, которая будет иметь место в будущем.

Таким образом, «планирование», которое в СПП противопоставляется «прогнозу», есть не просто «план» (то есть то, как будет поступать человек когда-нибудь), но «план» того, что человек будет делать сейчас, поскольку, во-первых, сейчас более или менее точно ясна данная ситуация, а во-вторых, именно от того, как сейчас будет вести себя человек, и зависит то, как будут складываться будущие события (не полностью, конечно, но хотя бы отчасти).

Здесь нужно иметь в виду, что по прихоти тенденции выживания человек обычно предполагает негативные события[395] (или очень позитивные[396]). Если же в его «схеме» имеются соответствующие «участки напряжения» («драйвы», некие «образы» и т. п.), то эмоциональная насыщенность прогноза многократно усиливается, что ведет к «катастрофическим ожиданиям», которые Ф. Пёрлз даже называл «трансом катастрофических ожиданий»788. Впрочем, необходимо понимать, что данные «участки напряжения» могут и не соответствовать «прогнозу» по содержанию. Ими могут стать и какие-то содержательно иные «силы», но таким образом выражающиеся (представленные) в «картине».[397] В этом случае подобные «девиантные» или «супрессивные» отношения «картины» и «схемы» приводят к тому, что «речевой разработке» подвергается не собственно тот «участок напряжения», который спровоцировал данную работу «картины», а какой-то другой.

При «речевой разработке» «прогноза» он снабжается соответствующей «информацией» из всех смежных контекстов, то есть если речь идет о «страхе смерти», то в «речевую разработку» могут включаться такие тематики, как «болезни», «оказание медицинской помощи», «аварии и катастрофы», «убийства», «дети– сироты», «приметы», «ритуальные услуги» и т. п.[398] Все эти тематики сшиваются в сложные аберрации «картины», редукция которых «в лоб» зачастую представляется невыполнимой задачей, особенно при низком культурно-образовательном уровне пациента. Фабула симптома представлена именно этой «речевой разработкой», нередко она базируется на каких-то событиях в жизни пациента, которые он весьма произвольно увязывает с возникшим у него расстройством.[399] В этих случаях, разумеется, необходимо всестороннее развенчание подобной «ассоциации», однако дело этим, как правило, не исчерпывается.

Главная же трудность заключается в самом факте «напряжения» «схемы» («драйвы», «элементарные эмоции» и т. п.), которое, оставаясь в наличии, не позволяет прервать «речевую разработку» «картины». Последняя же, в свою очередь, усиливает исходное «напряжение» «схемы», вовлекая в ситуацию новые контексты, а соответственно, и новые элементы «схемы», которые этими контекстами представляются. В результате этих «наработок» у пациента, разумеется, изменяется и стереотипное поведение. В принципе эти изменения преследуют так называемую «вторичную выгоду», однако последняя лежит в плоскости движения по пути наименьшего сопротивления, что, как правило, приводит к ухудшению ситуации.[400] Впрочем, эти ухудшения – ничто по сравнению с эффектом изменения стереотипного поведения, поскольку само это изменение актуализирует «элементарные эмоции», которые, действуя в «схеме», дополнительно потенцируют «речевую разработку».

Кроме того, необходимо учитывать и еще один немаловажный нюанс – по сути дела, «прогноз» является той «негативной программой», которая определяет поведение пациента (поскольку «прогноз» принимается им за реальность и «рисует» будущие события). Таким образом, пациент, «прогнозирующий», что ситуация будет для него пугающей или же что будущее его «беспросветно», уже начинает пугаться, или ничего не делает для того, чтобы в жизни его произошли какие-то существенные изменения[401]789. Когда же страх действительно осознается (в предполагаемой пациентом к осознанию ситуации), а его пассивность и бездеятельность действительно приводят к неблагоприятным последствиям, то данные обстоятельства воспринимаются пациентом как подтверждение правильности его «прогнозов».[402]

Возвращаясь к феномену «планирования», нужно еще раз уточнить: «планирование» – это принятие пациентом решения относительно того, что он будет делать сейчас. С одной стороны, это крайне существенно, поскольку достигается своего рода «заземление» пациента, он обращается к наличным событиям, а не к предполагаемым. С другой стороны, осуществляется принцип поведения в отношении поведения, поскольку в такой ситуации, то есть «планируя», пациент ощущает собственную ответственность за результаты своих действий и не может более пенять на «внешние обстоятельства». Наконец, поведение пациента при «планировании» становится целесообразным, то есть предполагает своего рода самоинструкцию на предмет того, что он может и должен делать.

Прежде чем говорить собственно о диагностических возможностях, необходимо вспомнить «основную формулу прогноза[403] поведения» Д. Роттера: «потенциал поведения» есть сумма «ожидания» и «ценности подкрепления»790. Здесь важно понять значение понятий «ожидания» и «ценности подкрепления» в теории Д. Роттера. «Ожидание» есть субъективная вероятность того, что определенное подкрепление будет иметь место в результате специфического воздействия[404]791. Концепция «ожидания» Д. Роттера основывается на условно-рефлекторном принципе: если в прошлом человек за данное поведение в данной ситуации получал положительное подкрепление, то он чаще повторяет это поведение. Ожидание этого подкрепления, основывающееся на прошлом опыте и мотивирующее нынешнее действие, и есть «ожидание», по Д. Роттеру. Иными словами, речь идет о динамических стереотипах, а потому резонны утверждения Д. Роттера о том, что «ожидания» определяют стабильность и единство психики («личности», по Д. Роттеру). Для «прогноза поведения» важна субъективная оценка человеком успеха и неудачи.[405] Под «ценностью подкрепления» Д. Роттер понимает ту степень, с которой человек при равной вероятности получения предпочитает одно подкрепление другому. Наконец, существенно, что «ценность подкрепления» Д. Роттер соотносит с мотивацией, а «ожидание» – с познавательным процессом. Все это позволяет сделать вывод о том, что «ожидание» и «ценность подкрепления» есть две стороны «прогноза» (КМ СПП).

С этими позициями Д. Роттер подходит к понятию «генерализованного ожидания», которое есть не что иное, как «интернально-экстернальный локус контроля»792. Люди с «экстернальным локусом контроля» полагают, что их успехи и неудачи регулируются внешними факторами, такими как судьба, удача, счастливый случай, влиятельные люди и т. п., то есть зависит от «внешних» условий, а не от самого человека. Напротив, «интерналы» полагают, что и удачи, и неудачи определяются их собственными действиями и способностями, они чувствуют, что сами влияют на подкрепления, неслучайно потому тревога и депрессия у них встречаются реже, чем у «экстерналов», а уровень адаптации выше793. «Экстерналы» и «интерналы» представляют собой крайние полюса, тогда как большинство людей распределяется между этими экстремумами[406]794. Для определения «локуса контроля» в практической деятельности психотерапевта следует внимательно анализировать склонность человека к «прогнозированию», то есть то, насколько хорошо он «знает» будущее, что, очевидно, характеризует «экстернальность»; «интерналы» же, напротив, не знают будущего, хотя достаточно полно определяют желаемые цели и необходимые условия их достижения.