Добыча золотого орла - Саймон Скэрроу

Варвары, хоть и падали под ударами римских мечей, валили валом, подступавшие сзади напирали на передние ряды, и легионеры снова начали пятиться по направлению к Катону. Только на сей раз они не сами совершали запланированный отход, а отходили под натиском противника. Наблюдая за их отступлением, Катон понял, что при подобном развитии событий Септим рано или поздно потеряет столько бойцов, что уцелевшие не смогут удерживать строй. Это лишь вопрос времени, а как только строй будет прорван, всему конец. Стало очевидно, что использовавшаяся до сего момента тактика отхода по частям становится неприменимой. Теперь, чтобы уцелеть, Шестой центурии следовало держаться вместе.

Когда легионеры Септима стали проходить в тыл строя Катона через оставленный им разрыв, центурион подозвал оптиона.

– Пусть твои легионеры строятся позади меня. Мы больше не можем позволить себе разделять центурию.

Септим кивнул и поспешил к своим бойцам, тогда как пять свежих отделений под командованием Катона, сменив их, приняли натиск на себя. Сам Катон, прикрываясь щитом, протиснулся в первую шеренгу, и тут же на него обрушился страшный удар вражеской секиры. Однако именно бой в плотном строю, приемы которого упорно отрабатывались на тренировках, был сильной стороной легионов, и Катон, отшатнувшись под ударом, тут же восстановил равновесие, перенес вес на правую ногу, чтобы вложить его в толчок, и сделал выпад щитом вперед. Щит с силой врезался в чье-то тело. Враг надсадно крякнул от боли и удивления; Катон же, не теряя времени, сделал из-за края щита молниеносный выпад своим коротким мечом. Судя по толчку, который ощутила державшая меч рука, выпад достиг цели. Отдернув клинок, он заметил, что на шесть дюймов от острия сталь испачкана кровью. Скорее всего рана смертельная, и при этом Катон не без удивления отметил, что он даже не видел воина, которого сразил.

Он снова ударил щитом вперед, но на сей раз чьи-то пальцы схватились за верхний край щита, совсем близко от его лица, и потянули на себя. Удерживая щит что было сил, Катон нанес по пальцам резкий удар головой, раздробив костяшки тяжелым металлическим налобником шлема. Пальцы отдернулись. Катон снова ткнул щитом вперед, на сей раз в пустое пространство, и отступил на шаг, чтобы перевести дух.

– Шестая центурия! Шестая центурия, отходим! Оптион!

– Я здесь, командир.

– Считай!

– Есть, командир. Раз… два! Раз… два!

На каждый счет бойцы отступали перед лицом врага на один шаг. Катон был рад возможности передать контроль за ходом отступления оптиону. Он целиком отдался схватке, достигшей уже такого ожесточения, что весь мир вовлеченных в нее воинов обратился в хаос, наполненный лязгом оружия, криками, стонами и проклятиями. Инстинкты, наработанные годами упорных тренировок, полностью возобладали над разумом, а чувство времени исчезло, ибо каждый миг был наполнен отчаянной борьбой за выживание.

Бой не на жизнь, а на смерть не особо способствует ясности мысли, но Катон, нанося и отражая удары, не мог оторвать взгляда от Каратака, который, находясь всего в дюжине локтей от него, громовым воинским кличем, перекрывающим шум боя, вновь и вновь бросал своих воинов вперед, вселяя в их сердца неистовую отвагу.

– Раз!.. – звучал счет Септима.

«Если бы только удалось убить Каратака», – отстраненно подумал Катон, одновременно сделав шаг назад и полоснув клинком по босой ноге, занесенной для удара по его щиту.

– Два!

Если Каратак падет, то тогда, возможно, одержимость жаждой боя покинет этих демонов, которые, судя по тому, как бросаются они на римские щиты, вовсе не ведают страха. Их напор не ослабевал, а между тем легионеры первой шеренги уже начинали уставать, а двое из них один за другим были сбиты с ног и немедленно преданы смерти. Их места в строю тут же заняли бойцы из задней шеренги, поэтому целостность строя не нарушилась, и римляне под беспрерывным напором продолжали отходить в полном порядке. Но они тоже несли потери; бойцы то и дело падали под ударами, и даже если они были лишь ранены, волна безудержно рвавшихся вперед варваров тут же затаптывала их насмерть.

Ударив щитом в лицо воину, старому, но дравшемуся ничуть не менее яростно, чем его молодые соратники, Катон попятился из передней шеренги.

– Займи мое место! – крикнул он в ухо легионеру из второй шеренги, и тот, прикрываясь щитом и держа меч на изготовку, шагнул вперед. Центурион протиснулся сквозь плотный строй римлян и добрался до Септима, находившегося позади строя, рядом со знаменосцем.

– Жаркая работенка, командир, – промолвил оптион, кивая Катону.

– Да уж, жарче не бывает.

Катон заставил себя улыбнуться, сокрушаясь из-за того, что ему упорно не давалось выражение холодной отстраненности, подсмотренное им у Макрона. Он бросил взгляд назад, по направлению к укреплениям когорты, находившимся теперь за последним поворотом дороги.

Септим проследил за его взглядом и спросил:

– Не послать ли гонца за подкреплением, командир?

Мысль о возможности получить свежее подкрепление была более чем соблазнительной, но Катон понимал, что, даже если Туллий откликнется на подобную просьбу, это лишь подвергнет опасности еще больше солдат и ослабит когорту. Бойцы были нужнее всего на валу, ибо именно там им предстояло сдерживать основной натиск Каратака и не дать ему и его воинам прорваться из болот в долину.

Он покачал головой:

– Нет. Будем обходиться своими силами.

Оптион медленно кивнул:

– Это разумно, командир. Одна беда, своими силами мы их долго сдерживать не сможем. А если они прорвут строй, нам всем конец.

Строй теперь имел глубину не в шесть, а всего лишь в пять рядов, и Катон понимал: если им не удастся добраться до укреплений достаточно скоро, их станет еще меньше, и тогда уж враг точно разделается с оставшимися. Пришло время действовать, сделать в игре последний ход, пустить в ход оставшиеся метательные копья.

Катон повернулся к оптиону:

– Я хочу отдать приказ использовать оставшиеся копья для последнего залпового броска. Сразу после него быстрый отход. Если повезет, мы успеем проделать большую часть пути до позиций когорты прежде, чем враг оправится и насядет на нас снова. Понятно?

– Так точно, командир. Не знаю только, мудро ли это, растратить все копья.

– Может, и нет. Но по моему разумению, лучше уж использовать эти копья, пока у нас есть такая возможность, а?

Септим кивнул.

– Задние ряды! – хрипло выкрикнул Катон. – Копья к бою! Дальний прицел! Главная цель – тот ублюдок на колеснице!

Отход приостановился, и пока передняя шеренга отбивала вражеский натиск, бойцы тыловых рядов отвели руки назад, приготовившись метать копья.

– Помните, дальний прицел. Копья – бросай!

На сей раз темные древки, взметнувшись по высокой дуге в воздух, обрушились на плотную людскую массу, теснившуюся вокруг Каратака и его колесницы. Катон, внимательно следивший за результатами последнего залпа, увидел, что одно из копий угодило Каратаку в плечо: он упал с колесницы и пропал из виду.

Стон ужаса, вырвавшийся у воинов-бриттов, увидевших, что сражен их вождь, заглушил на миг даже крики раненых. Двигавшаяся по дороге колонна заколебалась, воины из передних рядов останавливались и оборачивались посмотреть на случившееся, многие, забыв о римлянах, устремлялись к колеснице вождя. Катон понял, что ему представился шанс, и ухватился за него.

– Назад! Назад!

Остатки Шестой центурии начали поспешный отход, отрываясь от врага и с максимальной быстротой двигаясь к все еще отдаленным укреплениям когорты. Катон отвел легионеров за последний поворот, и теперь между ними и поспешно возведенными укреплениями простирался последний, прямой отрезок дороги не более двух сотен шагов длиной. Искушение повернуться и преодолеть это расстояние бегом было почти нестерпимым, но Катон знал, что ему и его бойцам следует отступать, не нарушая строя.

– Не бежать, парни! Держать ряды!

В это время над сумятицей в рядах врага возвысился громовой голос, который Катон тут же узнал. Каратак приказывал своим соратникам возобновить натиск, и они дружным ревом откликнулись на его призыв.

Катон взглянул на оптиона:

– Недолго же они были в замешательстве.

– Недолго, командир, – согласился Септим с печальной улыбкой. – Да и то сказать, что может надолго отвлечь кельта от перспективы хорошей драки?

Катон уже видел фигуры бойцов, спешно занимающих позиции на валу, преграждавшем дорогу, углубляясь с обеих сторон на некоторое расстояние в болото, заканчивавшемся на каждом фланге маленьким редутом. Теперь до ворот, распахнутых в ожидании отступающих, оставалось всего сто пятьдесят шагов. Но их еще надо было преодолеть, а между тем первые вражеские воины уже выбежали из-за поворота, размахивая оружием и издавая боевые кличи. Со стуком копыт и громыханием колес выкатила и колесница Каратака. Вождь снова стоял на ней, зажимая рукой рану в плече. В другой руке он держал копье, потрясая которым указывал на римлян. Катону оставалось лишь восхищаться волей и целеустремленностью этого человека, которые были сильнее боли.