Эпидемия - Евгений Юрьевич Лукин

— Это вы еще не все знаете… — горько усмехнулся бы он в ответ. — Представьте, с каждой затяжкой… — Выдохнул бы в доказательство клуб пара. — …озоновая дыра увеличивается… над полюсами… на ноль целых ноль-ноль тысячных…

— Да ладно вам…

— Ну вот вам и ладно!

— Так бросать надо!

— Не могу… — еще более скорбно признался бы Петя. — Видите колбочку? Там внутри наркотик. Синтетический. Затянешься разок — и все. И подсел…

— Вот как?..

— И если бы только это!

— А что еще?

Интересно, что бы он наплел ему еще? Возможно, шепнул бы по секрету, будто хитрое устройство передает каждое их слово через спутники прямиком в Госдеп США. А потом бы, наверное, прибавил: дескать, к стратегическим объектам с этой штуковиной лучше не подходить — взорвется. Слышали, небось? Взрываются…

Сколько раз я пытался перенять у Петечки это удивительное умение приумножать высказанную собеседником дурь, однако тщетно. Видимо, качество сие врожденное и с помощью упражнений его не разовьешь.

* * *

— Единственная ваша ошибка, — отечески ласково внушает Петр (к тому времени мы уже приняли на троих и закусили), — на мой взгляд, заключается в том, что вы… эм… необоснованно сужаете рамки заговора, ограничиваясь только одной научной дисциплиной. В то время как рамки эти гораздо шире. Вы же сами сказали, что заговор — всемирный, всеобщий… То есть география тоже искажена, причем ничуть не меньше, чем история. Вспомните! Вот вам с детства внушали совершенно нелепую мысль о существовании Атлантического океана…

Тут уже не только незнакомец, но и я вместе с ним приоткрываю рот и всматриваюсь с недоверием и тревогой в безукоризненно серьезное лицо Пети.

— Опять шутите?

— Опять не шучу.

— Я, между прочим, летел над ним однажды, — с уличающей улыбкой роняет собеседник. — Над Атлантическим океаном.

— Летели, согласен… Только вот над чем? Надо полагать, над бескрайними морскими просторами, так?.. И что? Там, внизу, на них было написано большими белыми буквами: «Атлантический океан»?

— Н-нет, но на картах-то…

— Карты подделаны.

— Кем?!

— Ну, естественно, географами.

Незнакомец смеется, однако смех его звучит несколько натянуто. Видно, что он из последних сил пытается сообразить, кто перед ним: шутник или сумасшедший.

Не удерживаюсь и вновь влезаю в беседу:

— А как же открытие Америки древними русичами? — задорно вопрошаю я. — Которое потом приписали викингам!..

И сам чувствую, что сфальшивил: вопрос мой звучит чересчур язвительно, чуть ли не ернически, портит все впечатление. Далеко мне, конечно, до Пети. Надо полагать, незримый узор на моих духовных чешуйках доверия публике не внушает, не завораживает как-то. Или же секрет заключается в том, что Петенька, в отличие от меня, отнюдь не морочит голову окружающим — они сами себе ее морочат, а он лишь всемерно способствует им в этом благородном занятии.

Наш оппонент смекает, что его попросту дурачат, готов понимающе осклабиться, и мой друг немедленно принимает меры — оделяет меня загадочным взглядом.

— А вот за это благодарите историков, — тихо-многозначительно произносит он, обращаясь ко мне, причем, заметьте, на «вы». — У них, кстати, с географами тесный контакт… полное взаимопонимание… Такая вот история с географией.

Слово, однако, не воробей — жертва сориентировалась, приняла правила игры и настроена теперь вполне иронически. Глядя на нее, я даже ощущаю чувство легкой зависти: быстро стервец смикитил. Чуткий. Я бы вот так не смог — давно бы уже сорвался.

— Значит, вы говорите: заговор?

— Это не я говорю, — холодно поправляет его Петя. — Это вы говорите.

— Нет, я насчет Атлантического океана…

— Я понимаю. Что вас в данном случае смущает?

— Заговор — против кого?

Это типичная Петечкина комбинация, наигранная не сегодня и не вчера: сейчас конспиролог начнет сам себе возражать, думая, что возражает нам. Петя не спешит с ответом — для начала оглядывает ближайшие столики. Убедившись, что никто на нас не смотрит, вновь поворачивается к собеседнику.

— Против вас, — негромко сообщает он.

Тот от неожиданности давится остатком бутерброда.

— Против меня лично?

— Да, — печально подтверждает Петя. — Против вас лично.

Незнакомец хмыкает и, размяв зачем-то мочку правого уха, повторяет заказ. Дурацкий наш разговор представляется бедняге все более забавным.

— Ну хорошо, — бодро соглашается он, пока светловолосый и светлоглазый официант Митя идет к стойке. — А кто тогда заговорщики?

— Все.

— Как это все? А я?

— Все, кроме вас.

— То есть и вы тоже в сговоре?

— Да, разумеется.

— Та-ак… — Он откидывается на деревянную спинку стула и с удовольствием нас созерцает. — Это уже интересно… То есть по-вашему выходит, что все люди… и вы, кстати, тоже… с чего-то вдруг решили заморочить мне голову?

— Ну, не совсем с чего-то… И не совсем вдруг…

— Нет, погодите! Вот учил я в школе географию… по картам…

— Так.

— А вы представляете, сколько это стоит — подделать и отпечатать одну-единственную географическую карту?

Блестяще! Значит, карту, по его мнению, изготовить слишком сложно, а Радзивиллову летопись — запросто!

— Прекрасно представляю. Добавьте сюда зарплату педагогам, ученым, пилотам лайнера, на котором вы летели…

— И все это только для того, чтобы убедить меня в существовании Атлантического океана?

— Да что океан!.. — морщится Петя. — Океан — так… деталь, мелочь…

Обрывает фразу, лицо его становится замкнутым, словно бы он и не говорил ничего. Это вернулся официант с тремя стопками и закуской. Петр выжидает, пока блондинистый Митя поставит принесенное на столик и удалится. Потом оживает вновь.

— Убедить вас в существовании мира в целом — вот задача.

Незнакомец смотрит на него с восхищением.

— Значит, вся экономика страны…

— Мира, — тихонько уточняет Петя.

— Ах даже мира? То есть вся мировая экономика задействована ради моей скромной персоны?

— А с чего вы решили, что ваша персона такая уж скромная?

Собеседник моргает. Он озадачен, но, пожалуй, что и польщен. Приятно, согласитесь, слышать о себе столь грандиозную ложь, пусть даже и высказанную не всерьез.

— Давайте выпьем, — предлагает он наконец.

— Только не залпом, — ставлю я условие. — А то надеремся — так и не услышим всей правды до конца.

На сей раз фраза у меня выпекается удачно, поскольку первая ее половина произнесена вполне искренне. Действительно, на спиртное сейчас лучше особо не налегать.

Мы ополовиниваем стопки, берем каждый со своей тарелочки крохотный многослойный бутербродик и, откусив, отправляем обратно. Снаружи под навес слетает желтый лист ясеня, подобием эполета присаживается на правое Петино плечо (мой друг, как всегда, в белом приталенном пиджаке с морозной синтетической искоркой), после чего планирует на наш столик.

— Ну так и в чем же, по-вашему, заключается роль моей… эм… нескромной персоны?

— Как у вас с нервами? — неожиданно осведомляется Петя.

— Вы же видите… нормально.

Тем не