Лидия. Головная боль академии. Книга 2 - Натали Лавру

«Сюрприз» обнаружился под дверью моей комнаты, когда я выходила из неё, чтобы отправиться на короткое свидание к Эдриану.

Пары уже закончились, а основная часть тех, кто пришёл сюда по гостевым пропускам, уже разъехались по домам.

Увы, не все.

— Лия! — надрывное.

Признаться, я не сразу признала в бродяжке Ромери. От одного его внешнего вида хотелось плакать, и тем горче, что в его несчастье была и моя вина.

Из него будто выкачали краску. Даже карие глаза потускнели. Каштановые кудри местами развились, местами слежались, кожа мертвенно бледная, губы тоже, а одежда… Не берусь даже предположить, с кого он снял этот старый истёршийся тулуп.

— Ромери? Что с тобой стало? — спросила я, уже зная ответ: он попал под откат от моего зелья. Неприязнь ко мне и самолюбие перестали действовать на него, а затем произошёл обратный эффект.

Вместо ответа мой бывший парень закрыл себе рот рукой, чтобы подавить рыдания.

Я переключилась на магическое зрение, чтобы посмотреть, что там с его аурой, и обомлела.

— Где твоя магия? Ты что натворил? — не удержалась я от вскрика.

Напрасно было рассчитывать на ответ. Ромери затрясся ещё сильнее и свалился на колени передо мной.

— Всё, всё, давай успокоимся и поговорим, хорошо? — и я утешающе погладила его по спине.

— Ли… Богиня, прости… — заикаясь и всхлипывая, начал он.

— Пожалуйста, поднимись. Мне будет неудобно разговаривать с тобой, когда ты стоишь на коленях.

Он послушно поднялся, и я тут же пожалела о своей просьбе, потому что при виде заплаканных глаз, наполненных болью и безысходностью, мне самой захотелось разреветься.

Лорена, что я натворила!

— Я мечтал когда-нибудь увидеть тебя… — его искусанные обветренные губы расплылись в какой-то ненормальной улыбке. — Ты стала ещё прекраснее.

— Ромери, зачем ты пришёл?

— Я не могу без тебя. Жить вдали от тебя ещё невыносимее, чем видеться с тобой и знать, что ты недоступна.

— Не стоило приходить. Мы с тобой попрощались перед моим отъездом.

— Ты использовала на мне свои химические штуки! — в ход пошли обвинения.

— Я хотела, чтобы ты избавился от чувств ко мне, — не стала я отпираться.

— Знаешь, два месяца мне казалось, что я к тебе остыл, но я знал, что это наведённое равнодушие. А когда эффект прошёл… Лия, больше никогда и ни на ком не испытывай это, чем бы оно не было. Я… Я даже стоять прямо не мог — настолько меня ломало! С этой болью невозможно ни спать, ни есть, ни дышать нормально. Я побывал в аду, Лия! И тогда я украл в лавке травницы яд и выпил.

— Так ты лишился магии?

— Да, — он опустил голову. — Какой-то идиот спас меня и выходил. А зря.

— Натворили мы дел, — вздохнула я.

— Теперь моя любовь к тебе ещё безнадёжнее, но, Лия, я не могу… Прошу тебя, умоляю, дай мне зелье, которое положит конец моему жалкому существованию. Если ты не можешь ответить мне взаимностью, яд — это лучшее, что ты можешь для меня сделать.

— Нет! — мой ответ был резок. — Ты мог окончить академию и достойно прожить жизнь и без меня! Если ты такой слюнтяй, что не способен признать свои ошибки и жить дальше, то не смей перекладывать на меня ответственность за свою смерть! — говорила я жёстко, но лишь для того, чтобы Ромери протрезвел от своих чувств.

Я уже собиралась выпроводить его, когда в коридор вошёл Эдриан.

— Что здесь происходит? — да уж, вот где по-настоящему грозный тон. — Часы посещения для посторонних уже завершились.

Не знаю, как, но Ромери всё понял.

— Так, значит, ты нашла себе новую любовь, — горько ухмыльнулся он. — Что ж, ясно… — он медленно, пошатываясь, пошёл прочь от меня, но притормозил возле Эдриана: — Полюбуйтесь. Стоит вам проколоться, и вы станете для неё никем. Лия не прощает ошибок. И она не та, за кого себя выдаёт, — это были последние слова Ромери, прежде чем он навсегда исчез из моей жизни.

Таким Лидия увидела Ромери в последний раз

А спустя полчаса, вместо короткого, но жаркого рандеву в спальне, мы с Эдрианом тёрли за жизнь:

— Значит, ты за мной следишь? — лучшая защита — это нападение.

— И, как оказалось, не зря. Кто это был?

— Мне неприятно твоё недоверие, но я отвечу: с этим парнем я встречалась на первом курсе, а так как вступать с ним в близость я не стремилась, он изменял мне направо и налево, поэтому мы очень скоро расстались.

— Ты ауру его видела?

— Разумеется. Но если у человека не всё в порядке с головой, я здесь причём?

— Притом, что парень повёрнут на тебе.

— Это его проблемы. Давай не убудем рыться в моём прошлом.

— Что он имел в виду, когда сказал, что ты не та, за кого себя выдаёшь?

— Может, что я не такой ангел, каким кажусь?

— Ты никогда не казалась мне ангелом, — цокнул он языком.

— Ах, так? А нечего было хамить мне при первой встрече!

* * *

Награждение героев, одолевших армию мертвецов, состоялось в начале июня, перед сессией. Нас пригласили в императорский дворец на празднество и бал.

Эдриан, получивший одно приглашение на всех, отнюдь не пришёл в восторг. Кажется, у него аллергия на слово «танцы».

Мне бы радоваться предстоящему веселью, но, во-первых, я — личность известная в широких кругах. Меня все знают! Во-вторых, мне не хотелось бы, чтобы Эдриан узнал мой маленький секретик таким образом.

Но делать нечего. Император Ардантариэль не приемлет отказов. Мы идём на бал!

Даже Эдриану не удалось отвертеться, поэтому он начал готовиться к событию ещё в мае. Пошив костюма, репетиции танцев со мной в зале, заучивание высокопоставленных персон по портретам (папину и свою карточки я предусмотрительно убрала из подборки, а вот мамину оставила).

И вот, день «икс» настал. Родня предупреждена, что я сегодня Лия, а папа — не папа, а мой старший брат Лиэль.

Портал, объявление нас по именам в холле, размещение в гостевых покоях… Мне пришлось остановиться не в своих, где я обычно живу, когда гощу у родных, а в маленьких и скромных — конспирация, будь она неладна!

Эдриана, словно поиздевавшись, поселили в противоположном конце коридора от меня, вместе с солдатами гарнизона. А к нам приставили Бартоломью де Уолша.

Но самое печальное, что во вторую спальню моих покоев поселили Элизабет Тули, и у нас была одна ванна на двоих!

Это кошмар!

Утешает одно: «Крошка» Тули «обрадовалась» соседству ещё больше меня. И