Мой дед Лев Троцкий и его семья - Юлия Аксельрод

Сорок три года своей сознательной жизни я оставался революционером, из них сорок два я боролся под знаменем марксизма.

Если б мне пришлось начать сначала, я постарался бы, разумеется, избежать тех или других ошибок, но общее направление моей жизни осталось бы неизменным. Я умру пролетарским революционером, марксистом, диалектическим материалистом и, следовательно, непримиримым атеистом. Моя вера в коммунистическое будущее человечества сейчас не менее горяча, но более крепка, чем в дни моей юности.

Наташа подошла сейчас со двора к окну и раскрыла его шире, чтоб воздух свободнее проходил в мою комнату. Я вижу ярко зеленую полосу травы под стеной, чистое голубое небо над стеной и солнечный свет везде. Жизнь прекрасна. Пусть грядущие поколения очистят ее от зла, гнета, насилия и наслаждаются ею вполне.

27 февраля 1940 г. Койоакан.

Л. Троцкий

Все имущество, какое останется после моей смерти, все мои литературные права (доходы от моих книг, статей и пр.) должны поступить в распоряжение моей жены Натальи Ивановны Седовой.

27 февр. 1940 г.

Л. Троцкий

В случае смерти нас обоих… [270]

3 марта 1940 г.

Характер моей болезни (высокое и повышающееся давление крови) таков, что – насколько я понимаю – конец должен наступить сразу, вернее всего – опять-таки по моей личной гипотезе – путем кровоизлияния в мозг. Это самый лучший конец, какого я могу желать. Возможно, однако, что я ошибаюсь (читать на эту тему специальные книги у меня нет желания, а врачи, естественно, не скажут правды). Если склероз примет затяжной характер и мне будет грозить длительная инвалидность (сейчас, наоборот, благодаря высокому давлению крови я чувствую скорее прилив духовных сил, но долго это не продлится), – то я сохраняю за собою право самому определить срок своей смерти. «Самоубийство» (если здесь это выражение уместно) не будет ни в коем случае выражением отчаяния или безнадежности. Мы не раз говорили с Наташей, что может наступить такое физическое состояние, когда лучше самому сократить свою жизнь, вернее свое слишком медленное умирание…

Каковы бы, однако, ни были обстоятельства моей смерти, я умру с непоколебимой верой в коммунистическое будущее. Эта вера в человека и его будущее дает мне сейчас такую силу сопротивления, какого не может дать никакая религия.

Из писем Н.И. Седовой-Троцкой Саре Якобс-Вебер

14 апр. 1940 г.

Милая Сарочка!

Спасибо Вам за память, за Ваши слова сочувствия… Два года без него; нет, нет его в жизни… Бедный мой мальчик. Жизнь идет, идет со всеми ее малыми и великими событиями, а его нет, он вне всего. Сара… нестерпимо – мучительно сознавать это… Нет, где он? Как он? Два года уже , Сара, два года, как от него ничего нет. Хочется спросить у друзей в Париже, как он? Больной мой? Что с ним? Хочется, чтобы написали о нем, рассказали…

Над днях вечером в темной комнате при свете фонаря во дворе я смотрела его фотографии – он смеется… «Как ты можешь, как ты можешь смеяться? Ты не знаешь, что случилось, не знаешь, не знаешь»… О…

Мы были с ЛД как-то у садовника, венгра, не первый раз, но я впервые увидела его сына, 19–20 лет, – он мне напомнил Левика, своей молодостью, своей «сыновностью», да, сыновностью. Я услышала «мамочка», его интонацию, у меня закружилась голова, я присела на скамейку… Нет у нас сына. Как это случилось, как случилось?

Мы, Сара, окружены молодыми товарищами, они с нами в работе, они с нами на прогулке, вот греются на солнце, вот спорят… Ведь он тоже мог бы жить… Где, где он? <…>

Л.Д. Троцкий. Письмо советским рабочим

Вас обманывают! Письмо в СССР [271]

Привет рабочим, колхозникам, красноармейцам и краснофлотцам СССР из далекой Мексики, куда я попал после того, как сталинская клика выслала меня в Турцию, а буржуазия гнала меня затем из страны в страну!

Дорогие товарищи! Лживая сталинская печать давно и злостно обманывает вас насчет всех вопросов, в том числе и насчет меня и моих политических единомышленников. У вас нет рабочей печати. У вас есть печать бюрократии, которая систематически лжет вам, чтобы удерживать вас в темноте и обеспечивать господство привилегированной паразитической касты.

Всякого, кто поднимает голос против ненавистной бюрократии, называют «троцкистом», агентом иностранного государства, шпионом, вчера – шпионом Германии, сегодня – шпионом Англии и Франции и подвергают расстрелу. Десятки тысяч революционных борцов погибли от маузеров ГПУ в СССР, как и в других странах мира, особенно в Испании. Всех их изображали агентами фашизма. Не верьте подлой клевете! Их преступление состояло в том, что они защищали рабочих и крестьян от насилий и грабежа бюрократии. Сталин истребил всю старую гвардию большевизма, всех сотрудников и помощников Ленина, всех борцов Октябрьской революции, всех героев гражданской войны. В историю он войдет навсегда под презренным именем Каина!

Октябрьская революция была совершена в интересах трудящихся, а не новых паразитов. Но вследствие запоздалости мировой революции, усталости и, в значительной мере, отсталости русских рабочих, особенно же крестьян, над советской республикой поднялась новая антинародная, насильническая и паразитическая каста, вождем которой является Сталин. Бывшая большевистская партия стала аппаратом этой касты. Та мировая организация, которая была некогда Коммунистическим Интернационалом, сегодня является послушным орудием в руках московской олигархии. Рабочие и крестьянские Советы давно погибли. Их заменили развращенные комиссары, секретари и чекисты.

Но от Октябрьской революции еще сохранились, к счастью, национализованная промышленность и коллективизированное сельское хозяйство. На этом фундаменте рабочие советы могли бы строить новое более счастливое общество. Этого фундамента мировой буржуазии сдавать мы не должны ни в каком случае. Революционеры обязаны защищать зубами и когтями всякую позицию рабочего класса, идет ли дело о демократических правах, о заработной плате или о таком гигантском завоевании всего человечества, как национализация средств производства и плановое хозяйство. Кто не умеет защищать старые завоевания, тот не способен бороться за новые. От империалистического врага мы будем охранять СССР всеми силами. Однако завоевания Октябрьской революции только в том случае будут служить народу, если народ сумеет расправиться со сталинской бюрократией, как он расправился в свое время с царской бюрократией и с буржуазией.

Если б советское хозяйство велось в интересах народа; если б бюрократия не расхищала и не губила зря большую часть дохода страны; если б она не попирала жизненные интересы населения, СССР был бы великим магнитом для трудящихся всего мира, и неприкосновенность СССР была бы обеспечена. Но бесчестный насильнический режим Сталина лишил СССР притягательной силы. Во время войны с Финляндией не только финские крестьяне, но и рабочие оказались в большинстве на стороне своей буржуазии. Не мудрено: они знают о неслыханных насилиях сталинской бюрократии над рабочими в соседнем Ленинграде и во всем СССР. Так сталинская бюрократия, кровожадная и беспощадная внутри страны и трусливая перед империалистическими врагами, стала главным источником опасностей для СССР.