Путь варга: Хищные пастыри. Книга 1 - Елена Владимировна Кисель

class="p1">— Да… высаживали на острова или на Рифы… А те запевали их до слюнявого блаженства. Вечного восторга и беспамятства. Иногда и до смерти. Всем в назидание. Потом уж решили тюрьму сделать — и зачистили Рифы совсем. Терпенея-водоросль, говорят, неспроста стала красной. Все Рифы были в крови.

Фреза делает перерыв, чтобы бросить в вечернее небо ещё сколько-то пронзительных распевов гармоники.

— В зверинцах они были, точно. Ещё лет триста назад часто встречались. Мода, что ли, какая была. Отсюда пошла легенда про сбежавшую сирену в Аканторе, которая добралась аж до башни Кормчей, к самому Камню. Будто бы её кровь окропила Камень, а песня впиталась в него. С тех пор он и выдаёт Дар Музыки. Ну, по другой-то легенде — сирены и не просто твари, а певчие самой Перекрестницы. Устали, мол, скитаться с хозяйкой, да влюбились в морских юношей из свиты Глубинницы. Пошли за ними, а Перекрестница за предательство обратила своих певчих в бестий. Так и остались они привязанными к скалам — и всё своих этих возлюбленных зовут. А Перекрестница новых певчих захотела в свиту — потому камень и выдаёт такой Дар, только очень уж нечасто…

Знаю я все эти легенды. Мне обо всём морском Морковка по сотню раз мозги ещё в детстве проконопатил. Но перебивать неохота. Ноги начинает ломить от холодной воды –подкидываю лошадушкам последних рыбёх, выбираюсь на берег и растираю икры.

— А последняя певчая, бают, от своих отстала. Предала, стал быть, и госпожу, и подруг своих. Так с той поры и стала банши — вестницей смерти.

Фреза исторгает из гармошки тягучие, пронзительные трели. И покачивается, как тростник.

— Да… ну, к моей молодости уже и в зверинцах не было. Опасно это стало считаться — с «прорывами» пошло, вот дрессировщики и не брались. Да и сами те стали осторожнее — добыть трудно. В Велейсе Пиратской, слыхала, были отчаянные… чем кончалось такое — не слыхала. А уж острова тех корабли старались обходить подальше.

— А ты их видела хоть раз?

— Видела, слышала. Издалека много раз. Попадёшь в шторм, понесёт так, что ускоряющие кристаллы и щиты не справляются… ну, и гонит в ту сторону. И вблизи было… два раза.

Откладывает гармошку, поглаживая темной, сморщенной рукой. И начинает раскуривать короткую трубочку.

— Первый раз — это муженёк ещё жив был, я воздушным магом с ним ходила. В сильный шторм попали, ну и отнесло. Те запели — оказалось, близко. Я щиты навела… Пока ставила, второй «ветродуй» ещё подхватить хорошо не сумел… Парни и начали прыгать. Магией в щит лупятся, зачарованные… И за борт. К тем грести, стало быть. На песню. Тонули, понятно — в шторм-то! Восьмерых так и потеряли, пока ушли. Остальные кто не пробился, кого муженёк остановил. У кого амулеты получше были, конечно…

— Амулеты?

Точно, Морковка же говорил — в странствия непременно брать амулет от пения сирен.

— Мастерградские моряцкие. Как раз против тех и деланы — приглушают, а то и вовсе на нет сводят. Но если тех много, — тогда, конечно…

Трубка Фрезуанды Волнорезки фыркает не хуже гиппокампа.

— Опасные это твари. И маги с таким Даром не лучше.

И не поспоришь же. Я б выбрала драться с тремя алапардами вместо беседы с Крысоловом. Правда, теперь этот теперь опасен разве что для Балбески. Для остатков её мозгов.

— Про законника вспомнила? Этот Крысолов… — Пиратка похмыкивает, затягиваясь, — Разменял Дар на поводок. Играет заученные мелодийки, что учителя за века разработали. Настоящие, которые с Даром Музыки, играют и поют без нот. Из себя. Не слышала разве о музыкантах, которые скалы рушили музыкой? Укрощали ветра и зверей? Уводили жителей вир знает куда из домов? А о Лоэллее Песеннице не читал тебе разве этот твой…

— Он не мой — он Грызи. И это всё сказки.

— Ну-ну… Спроси о тех сказках нойя — у их песен память длиннее, чем у ваших книг. А в лейрах Сирены случаются чаще, чем где. Виталлиро Скрипач тоже был нойя по крови — а я его слыхала раз, он тогда уже в бегах был… ох, какая музыка! Хотел бы — ему бы вся толпа последнее — к ногам. И себя — к ногам. И сердца…

Пиратка гладит гармонику, процветает румянцем на сухих щеках и на миг кажется моложе. Потом встряхивает головой. Затягивается поглубже, выдыхает дымок.

— Второй раз был, когда я капитанствовала уже. На шестой год. Мы за торговым кораблём увязались, а он и погнал. Занесло в места, где Морвила стада свои выпасает, на карте про такие пишут «Не суйтесь»… Туман ещё поднялся, торговый думал в нём уйти — так и наскочил на сирен. То ли капитал попался отчаянный, думал шугануть, то ли сперва сами не поняли, что перед ними — бахнули они по острову. То ли боевые маги били, то ли через кристаллы… А дальше-то вот…

— Что?

— Всё.

Бывшая пиратка кривится в горизонт. В одной ей известное прошлое. Потирает ладонь со Знаком Ветра, похожим на надутый парус.

— Сперва вспышки — это магия, стало быть. Потом было пение как вой. Или вой как пение. Нутро выворачивалось, сердце замирало. А воздух становился твёрже воды и резал как лезвие. Я щиты поставила на полную, наши тоже все — со мной хорошие маги тогда ходили уже… Потом впереди был вихрь, только щепки долетали, пока мы разворачивались. Волной в корму ударило. Да и вынесло, хвала Морвиле и деткам её. Хочешь — можешь не верить.

Почему-то верится, я так и говорю Пиратке. Только непонятно, что стряслось. И были там вообще сирены или нет.

— Наши все гадали потом, ага. Кто говорил — левиафана встретили непомершего. Кто на яртуга грешил. Кальмара ещё придумали здоровенного какого-то… мачту им в зад, фантазёры. Пение было… как у этих. Только другое. Я так думаю — торговый испугал их. А то и разозлил. И они ушли в «прорыв» — говорили, что редко, но бывает с ними такая штука. Да и с магами бывает.

— Потеря контроля над Даром?

— Угу.

«Прорыв сирены»… помнится что-то из детства. Морковка тыкал пальцами в гравюры с моряками, а я глядела на фантастических существ — то ли птица, то ли змея, то ли тюлень — гибкое тело, перья-чешуя, изящные передние лапы и то ли крылья, а то ли плавники за ними,