#Zолушка в постель - Анна Веммер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не замечаю, как подходит Крис.
– Любовничек не заругает? – хмыкает она.
– Он пропал в ресторане. Обещал принести мне еды и пропал.
К моему удивлению, Крис протягивает половинку персика, который жует. И несколько минут мы молча едим фрукт, смотрим на море и… ну его, этого Игоря.
– Помирились? – спрашиваю я, имея в виду, конечно, Крис и Сержа.
– Ну так. – Она пожимает плечами. – Типа того.
Больше не спрашиваю, не мое дело. Не хочется, чтобы она снова превратилась в рычащую на всех стерву. Если сидеть молча, можно представить, что у нас дружба и взаимопонимание.
Возвращается Игорь, об этом я узнаю, когда слышу его возглас:
– Калинина, что бы она тебе ни дала, положи это и отойди!
– Это просто персик, – флегматично фыркаю я.
Игорь садится между нами. У него в руках контейнер с чем-то вкусным, и я тянусь к этому, но он не дает.
– Дай персик попробовать.
Развожу руками, потому что секунду назад запихнула в рот последний кусочек. Тогда Игорь поворачивается к Крис, и та спешно делает то же самое.
– Ффсе! – говорит ему с набитым ртом.
– Злые вы. Значит, кальмары и осьминога съем один.
– Ой! Осьминог!
Мне до ужаса хочется это зажаренное на гриле с лимонным соком щупальце. Даже руки дрожат от предвкушения! Мы отбираем у Крестовского еду и в два счета ее приканчиваем.
– Ну, раз у вас больше ничего не осталось, я пошла. – Крис встает. – И сообщаю тебе, что завтра я планирую поход по магазинам, так что или дай машину, или вези меня.
– Напомни утром, – говорит Игорь.
Он смотрит вслед сестре. Долго, пока Крис не скрывается в доме. А потом с легкостью пересаживает меня к себе на колени и целует.
Наверное, однажды я привыкну к такому тесному контакту, но пока он немного пугает.
– Ты уже выздоровела? – с нехорошей такой улыбочкой спрашивает Крестовский.
Мне хочется над ним немного поиздеваться, хотя я и понимаю, что как соперники мы в разных весовых категориях. Но я все равно отстраняюсь и пересаживаюсь так, чтобы быть к нему лицом.
Наглые руки тут же сжимают мои ягодицы.
– Возможно, выздоровела…
Я берусь за пуговички платья, которое надела сегодня.
– Вот как, – усмехается он. – Кто-то стал очень смелым.
Закидывает руки за голову и опускается на лежак.
– Посмотрим, насколько тебя хватит.
Ни за какие блага я не признаюсь, что жутко нервничаю. Но расстегиваю пуговичку за пуговичкой, пока полы платья не расходятся и холодный воздух не касается груди.
– Даже та-а-ак… а скажи, на тебе вообще нет белья?
Только улыбочка уже не такая уверенная.
– Можно предположить, что после душа я забыла о нем…
– Но мы оба знаем, что это не так, и мне придется его снять.
Губы обжигают кожу на груди, язык играет с соском, и я теряю нить. Забываю начисто, о чем хотела говорить и что делать. Платье летит куда-то в сторону, рубашка Игоря тоже. Мы все еще на пляже, и это обстоятельство мешает медленному и чувственному занятию любовью.
Он резко входит в меня, на грани между болью и удовольствием. Я цепляюсь за его плечи, отвечаю на поцелуй и двигаюсь ему навстречу. Страх того, что я не буду иметь понятие, как вести себя в постели, отступает. Есть только один путь, чтобы покончить с томительным напряжением. Только одно движение, чтобы получить удовольствие.
По телу проходят разряды тока. Я чувствую его внутри себя, восхитительно новое и крышесносное ощущение. Тогда, на Санторини, это было не так ярко.
Игорь вдруг ругается и отстраняется. Я еще не получила ничего из того, что хотела, да и он тоже.
Хмурюсь, получаю легкий поцелуй и заодно объяснение:
– Мы забыли про защиту. Так нельзя. Пойдем в дом.
Точно. Защита. Мы про нее не забыли, мы о ней даже не подумали. Эта ошибка могла стоить очень и очень дорого.
Игорь тащит меня в комнату. Ему плевать, что я без одежды. Этот пляж принадлежит ему, как и будет принадлежать отель в скором времени. Как и я, похоже, по крайней мере, он в этом искренне уверен.
Движения резкие и грубые: достает из ящика пачку презервативов, вытаскивает один и прижимает меня к стене. Я чувствую, как он снова входит в меня, и замираю.
– Игорь! Подожди!
Для него все это привычно, а я чувствую, как не успеваю за ним, не привыкаю к тому, что он со мной делает.
– Куда ты торопишься? Я же не сбегу.
Кажется, ему нравится, когда я глажу плечи и шею. И мне до ужаса приятно пальцами касаться рельефных мышц, горячей кожи и жестких темных волос.
Я влюбляюсь. Безнадежно и, наверное, безответно. Каждый раз сильнее и сильнее. Отношения с ним как американские горки. То медленно вверх, то с замиранием дыхания вниз. Правда, все равно настанет момент, когда оплаченное по билету время выйдет и придется уступить кабинку другим.
– Больно? – Он все же находит в себе силы остановиться.
– Нет, – качаю головой. – Не больно.
– Тогда что такое?
– Просто… я… черт…
Он во мне, не двигается, но я чувствую напряжение и сама подаюсь навстречу. Мы снова целуемся, до тех пор, пока дыхание не заканчивается. А потом я просто позволяю ему делать все, что захочет, становлюсь послушной глиной в горячих сильных руках. Меня накрывает удовольствием, чувством абсолютной легкости. Я завожусь и взрываюсь быстрее, чем Игорь.
Он укладывает меня на постель, скользит взглядом по обнаженному телу, руки медленно дразнят, касаются нежной кожи на внутренней стороне бедер, но не трогают пульсирующего от напряжения и новой волны желания местечка.
Коварно улыбаясь, этот гад вдруг переворачивает меня на живот. Сердцем чувствую укол страха и невольно вздрагиваю.
– Нет, так не надо…
– Ш-ш-ш… – Он опускается сверху, горячий, твердый, губами проводит по шее.
У меня вырывается тихий стон. Нереальное ощущение от поцелуя. Коктейль из страха и удовольствия похож на наркотик, почувствовав его вкус, я уже не хочу заканчивать то, что делает Крестовский. Он осторожно собирает мои волосы в руку, не переставая гладить спину, спускаться ниже.
Пальцы проникают в меня, доводят до черты, но не позволяют ее перейти. Теперь я готова на все, готова просить заняться любовью человека, которого несколько месяцев назад не то ненавидела, не то боялась. Неужели это тот Игорь Крестовский, что встретил меня в номере отеля? Неужели ему в кофе я высыпала целую перечницу?
Неужели это он ревновал меня как сумасшедший к Принzzу, высаживал на
