Жар-птица - Андрей Владимирович Козырев

только в последнюю минуту. Причина в том, что дискуссия между министрами всё ещё продолжается, из-за чего в документ могут быть внесены изменения. Это не добавило мне уверенности в благополучном исходе дела, которому я отдал столько сил. Чтобы подстраховаться, я попросил Виталия Чуркина, назначенного по его просьбе послом в Брюссель, сделать заявление накануне встречи министров стран НАТО со строгим предостережением против любых сюрпризов в отношении её расширения. Что он и сделал.

Кристофер заверил меня, что американский посол передаст Чуркину копию коммюнике, как только договорённость будет достигнута. Теоретически это давало мне возможность проанализировать финальный вариант документа и обсудить его с Ельциным до того, как коммюнике будет опубликовано, и до моего приезда в штаб-квартиру НАТО.

Я прилетел в Брюссель вечером накануне намеченной церемонии и поужинал с Чуркиным, который, хотя и немного скучал по безумному боснийскому марафону, всё же ценил размеренную посольскую жизнь, которая давала ему возможность чаще видеть семью. Мы ждали звонка от американского коллеги Чуркина до полуночи. Напрасно. Тем не менее мы всё-таки надеялись, и Виталий оставил включённой свою внешнюю телефонную линию в экстренном режиме на ночь.

Утром он позвонил мне и сказал, что ему только что сообщили: заседание затянулось до поздней ночи и документ ещё не готов. Обещали перезвонить. В ожидании мы играли в теннис в саду посольства, но опять не дождались.

Нашу игру пришлось прервать, когда поступил срочный звонок из Москвы. Помощник Ельцина сообщил мне, что ИТАР-ТАСС только что процитировало коммюнике, опубликованное натовскими министрами в Брюсселе. И это коммюнике содержало новые инициативы, направленные на расширение НАТО. Помощник Ельцина спросил, ждать ли ему моей телеграммы с анализом коммюнике или просто сообщить новость президенту, который уже несколько раз спрашивал, что происходит в Брюсселе. Я попросил дать мне пятнадцать минут. Тем временем Би-би-си и другие западные радиостанции тоже сообщили, что коммюнике опубликовано, и подтвердили, что оно содержит новые положения о расширении НАТО. Никогда раньше, даже когда он имел дело с боснийскими сербами, я не видел Чуркина таким разочарованным.

Через несколько минут нам удалось собрать воедино опубликованные отрывки натовского документа. Без сомнения, он содержал важные новые положения. Самый главный среди них: через год вопрос о членстве в НАТО должен быть вынесен на обсуждение с участием трёх потенциальных кандидатов: Польши, Венгрии и Чехии. Участие России в обсуждении не предусматривалось.

Чуркин смог дозвониться до европейского коллеги. Бедняга взял трубку прямо в коридоре здания НАТО и удивился вопросам своего русского друга, а затем ответил с негодованием: «Но ведь Кристофер заверил сессию, что вы, русские, полностью в курсе и удовлетворены. Иначе американское предложение не прошло бы».

Зазвонил телефон московской линии, и помощник сообщил, что Примаков только что вошёл в кабинет Ельцина. Моментом позже раздался голос Ельцина. Его презрительным репликам не было конца:

— А сейчас, Андрей Владимирович, что вы скажете о своих любимых американцах? «Источники», к которым вы так скептически относились, знали лучше: Вашингтон проталкивает новый план ускоренного расширения НАТО! Мне об этом сообщили ещё вчера. А вы позвонили после появления сообщений в прессе. Где же ваш друг Кристофер? Он ведь обещал предупредить вас заранее, если в коммюнике будут любые новые элементы, не так ли? Или он говорит, что их там нет? Что вы думаете о решении альянса?

— Извините за опоздание. Это, похоже, длинный и сложный документ, который нам не передали, несмотря на обещание Кристофера. В коммюнике, конечно, упоминается о начале подготовки к расширению, но не о самом расширении.

— Но они хотят начать переговоры с новыми членами — поляками, венграми, чехами!

— Предварительные.

— Кого волнуют эти ваши дипломатические тонкости — политически это начало приёма трёх новых членов. Не спешите ничего подписывать.

Я согласился и пообещал потребовать объяснений от НАТО. И, конечно, от Соединённых Штатов, которые обещали нам те самые три «нет», а сейчас налицо были: и сюрприз, и спешка, и исключение.

— Что случилось с Биллом? Как мог он опять так со мной поступить? — возмущался Ельцин.

Сорок минут спустя я отправился на заседание. После обмена приветствиями я громко спросил Кристофера, есть ли у него текст коммюнике. Он обернулся к генеральному секретарю НАТО Вилли Клаасу. Брови у многих участников поползли вверх. Клаас передал мне коммюнике с неловкой улыбкой. Затем он указал на документ, лежавший перед моим креслом:

— Это, — сказал он, — программа «Партнёрство во имя мира» для России. Мы долго и напряжённо работали над соглашением о партнёрстве, и вот оно, готово к подписанию нами обоими.

— Да, — ответил я. — Это впечатляющее, существенное и перспективное соглашение, предусматривающее широкомасштабное сотрудничество между Россией и НАТО. Он должно быть и будет подписано. Однако, к сожалению, оно не может быть подписано прямо сейчас, несмотря на то, что я прилетел в Брюссель именно для этого. Причина отсрочки в том, что у меня не было возможности познакомиться с решениями, которые вы приняли несколько часов назад. По сообщениям прессы, они имеют важный характер и, в частности, предусматривают новые шаги по расширению НАТО. Перед тем как подписать «Партнёрство», мне необходимо понять эти новые элементы и доложить моему президенту.

Кристофер шепнул что-то Вилли Клаасу, и тот попросил прессу покинуть зал.

После этого Клаас извинился за то, что не смог предоставить мне коммюнике заранее, потому что, как он объяснил, до последней минуты министры обсуждали формулировки.

— Если так, — сказал я, — как вы могли ожидать, что я буду действовать, не прочитав текст, не говоря уже об обсуждении его с моим президентом? Действительно ли Россия — это будущий партнёр?

Что только ни делалось впоследствии, чтобы обвинить меня в случившемся. Представитель госдепа Майк Маккарри охарактеризовал моё заявление как театральное представление, предназначенное для внутрироссийского политического потребления. Какое двуличие! Я провёл многие месяцы, доказывая публично с трибун, и непублично в правительственных кабинетах, необходимость «Партнёрства» и долгосрочного сотрудничества с НАТО. Неужели я мог выбрать поражение в последнюю минуту? Но я проиграл. И не Жириновскому, а Кристоферу!

Мои комментарии в российской прессе, что этот эпизод — всего лишь ухаб на пути к сотрудничеству с НАТО, были почти не слышны среди криков негодования. Тревога в Москве усугублялась сообщениями о том, что с помощью шагов к расширению альянса Вашингтон хотел сплотить союзников, недовольных его политикой «снять и бомбить» в отношении Боснии. Иными словами, единство НАТО укреплялось за счёт России и российских интересов. В своих выводах на этот раз единодушно совпали и пресса, и Кремль.

Я постарался убедить Ельцина не действовать сгоряча. Я вызвал скандал в