Золотой ключик для Насти - Анна Гаврилова

      — Опять? — выпалила я, но Рогор и бровью не повёл. — Значит, единственное безопасное место — это вон та кладовка?

      Я ткнула пальцев в указанную главнокомандующим дверь.

      — Всё верно.

      — Я что, в плену?!

      — Нет. Ты под надзором, — рявкнул Рогор. Зыркнул чернющими глазами и снова указал на кладовку. — Иди.

      Я не шевелилась.

      Чтобы смотреть главнокомандующему в глаза приходилось задирать голову, а когда смотришь снизу вверх, гневного взгляда ну никак не получается. Максимум — суровая мольба.

      — Настя, я всё сказал. К тому же, это не кладовка. Это комната кормилицы, как понимаю.

      — Ты собираешься меня запереть? — прошипела я. С тем же успехом котёнок может возмутиться на взрослого бойцового ротвейлера.

      Рогору выяснения порядком надоели, спорить он не стал. Просто схватил за руку, подтащил к дверце и, пнув створку ногой, закинул меня внутрь. Я пролетела пару метров, запнулась и растянулась на кровати.

      Комната оказалась чуть больше стандартного купе, так что, назвав её кладовкой, я не ошиблась. Половину пространства занимала кровать модели «мечта садиста»: до того жесткая, что даже от одного взгляда на неё кости ломит. Ещё четверть — письменный столик. Оставшийся пятачок был застелен умильным ковриком с растительным узором. Свет лился из единственного, крошечного окошка под потолком. От тюремной камеры комната отличалась только наличием шёлковых «обоев» на стенах.

      Прежде чем я успела поддаться панике, в каморку ввалился Косарь, за его спиной маячил Санаминэль.

      Я развела руками и не удержалась от едкого комментария:

      — Да вы проходите, не стесняйтесь! Чувствуйте себя, как дома! Косарь, садись на кровать, она настолько жесткая, что не сможет скомпрометировать даже если разденемся!

      Кажется, снаружи кто-то неодобрительно рыкнул.

      Мне всегда казалось, что готова расстаться с Косарем в любой миг — только дверка откроется, сразу выпорхну и забуду о нём. На самом деле, просто не верила, что однажды действительно представится возможность уйти. Стремилась, но не верила.

      Теперь смотреть на вешенского громилу без слёз не могла. Косарь вёл себя гораздо сдержанней, будто наша разлука ничего в его жизни не изменит.

      Я нарушила тишину первой:

      — Домой вернёшься?

      — Ну… Мне тут парни предлагали…

      — Неужели под копьё встанешь?

      — Возможно, — со вздохом отозвался Косарь. После долгой, тяжелой паузы, пояснил: — Что дома делать? Рыбу в город возить?

      — Но ведь раньше тебе нравилась такая жизнь, — зачем-то напомнила я.

      — Раньше всё было по-другому. Теперь… Представь: полдня в дороге. Один.

      Я выжидательно молчала, хотя уже догадывалась, к чему клонит вешенец.

      — Полдня мыслей о тебе. Об урожае репы или будущем улове думать уже не смогу. Да и толку об этом думать? А в войске думать некогда. То в бой, то костёр на привале развести нужно, то ещё какая-нибудь напасть. Нет, не вернуть в Вешенку.

      — Но ты даже не попрощался...

      — Ну… разве что это. Вернусь, попрощаюсь, и пойду под знамя Рогора. — Последние слова Косарь произнёс с особой горечью, скосил взгляд на мага, будто присутствие того мешает сказать нечто очень важное.

      Совесть подсказывала: нужно утешить парня, объяснить, что он мне тоже небезразличен. Соврать, мол: для меня ты больше, чем просто друг и если бы не обстоятельства… Но нужные слова упрямо обходили язык. Я только блеяла и мычала.

      — А ты там это… Ахмеду привет передавай, если встретишь…

      — А ты — вешенцам… И извинись за меня, что не попрощалась. И перед Любкой извинись… за то, что одежду украли, платье испортили…

      Косарь демонстративно фыркнул.

      Так и сидели до вечера, соревнуясь у кого язык приморожен лучше.

      Маг Санаминэль ни на мгновенье одних не оставил. Ему было искренне плевать на красноречивые взгляды и глупость ситуации в целом. Зато маг оказался единственным, кто вспомнил, что людям иногда нужно есть. Именно благодаря Санаминэлю мы отобедали и отужинали, здесь же, в каморке.

      Когда солнце закатилось и в каморке воцарился мрак, к нам заглянул Креатин. Помялся, постеснялся, пролепетал что-то о прощании и ушёл. Вслед за ним пришлось уйти Косарю с Санаминэлем. Напоследок маг сказал:

      — Не обижайся на Рогора. Он волнуется за тебя. А это… — Санаминэль обвёл взглядом кладовку, — самое безопасное место во всём Ремвиде.

      Меня такие слова, естественно, не утешили. А щелчок запираемого снаружи замка — просто взбесил.

      Чёрт, всё не так! Казалось бы, в параллельном мире всё должно быть иначе — лучше, проще, веселее. А на деле — те же несуразицы, которыми полна обычная жизнь. Даже мой черноглазый «принц» ведёт себя несуразно: сперва гонялся за мной по всей стране, потом послал, а выяснив, что послал зря… остался холодным и чужим. Где логика?

      Нет, бежать отсюда нужно, пока мозг не лопнул.

      Я извлекла из заначки связку ключей, всплакнула от обиды и провалилась в сон.

      Проснулась от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Сердце глухо ухнуло, по телу побежали мурашки, фантазия услужливо нарисовала образ человека с ножом, уже занесённым над моим беззащитным тельцем.

      Я распахнула глаза, и вместо крика из горла вырвался изумлённый вздох.

      Комната утопала в предрассветном мраке, а на фоне этой серости, прислонившись к стене, стоял Рогор. От неожиданности горанец вздрогнул и попытался сбежать, но быстро осознал глупость своего порыва.

      — Ты хотел о чём-то поговорить? — услужливо подсказала я.

      Разговаривать горанец явно не собирался, но отвертеться уже не мог.

      Я запоздало сообразила, что устроила пакость не столько ему, сколько себе — по утрам только сказочные принцессы блещут красотой, а я, обычно, похожа на кикимору. А если учесть, что последние две недели во рту даже воспоминаний о зубной пасте не было… Чёрт, ну кто меня за язык тянул?

      — Да, хотел…