Логово гадюк (ЛП) - Найт К. А.

— Я убью любого, кто посмотрит на тебя косо. Будь рядом с нами, но не бойся, детка. Может, это и Логово Гадюк, но снаружи? Это чертово осиное гнездо.

Гарретт целует меня, прежде чем открыть дверь и выйти первым. Дизель берет меня за руку, но его вторая рука лежит на ноже у него на боку.

— Гарретт должен держать руки свободными, чтобы был доступ к оружию, — объясняет он, и я киваю.

Спустившись в гараж, мы берем одну из больших, но все еще спортивных «ауди». Гарретт не разрешает Дизелю вести машину, и когда я спрашиваю об этом, он качает головой.

— Поверь мне.

Дизель фыркает, но садится на заднее сиденье, а я забираюсь на пассажирское.

— Я бы не стал убивать нас, пока с нами Маленькая Птичка.

— Естественно, — ехидничает Гарретт, заводя машину и подъезжая к барьерам, которые начинают подниматься. — Пристегнись, детка.

Я делаю, что мне велят, и пока мы мчимся в город, я смотрю на здания и людей, мчащихся мимо. Мы в богатой части города с дизайнерскими штуками, бутиками, спортивными машинами повсюду, женщинами и мужчинами, которые никуда не спешат. Все здесь кричит о деньгах. Здесь я чувствую себя не так уютно, как на улице, поэтому, когда мы проезжаем в темную часть города, я расслабляюсь. Я знаю, как жить здесь, как выжить, но на сверкающих улицах, залитых кровью и деньгами? Не очень.

Мы не направляемся к моему бару, но мы на другой стороне, проносимся мимо всех крупных банков и набитых бабками заведений, что вполне логично. Мы останавливаемся прямо у входа, и Гарретт выходит первым, огибает машину, не давая мне выйти, пока он осматривается. Только когда его все устраивает, он открывает мне дверь. Дизель снова берет меня за руку и ведет в клуб, а Гарретт идет позади нас, прикрывая нам спины.

Снаружи он выглядит так, как и полагается стриптиз-клубу ― большая неоновая вывеска и затемненные окна. Мне это нравится. Дизель не платит и даже не смотрит на мужчину у двери, просто открывает ее и затаскивает меня внутрь.

Мгновенно наступает темнота, и на меня обрушивается чувственная музыка, а также запах сигар, выпивки и пота. Деревянный пол в коридоре ведет вниз к двум большим двойным дверям, которые мы открываем и проскальзываем в основную часть клуба.

Бар находится позади нас справа, а большую часть помещения занимает сцена. В воздухе парят платформы и клетки, а наверху находится VIP-зона. Вокруг каждой стены располагаются отгороженные занавесками кабинки, которые мне приходится прищуриваться, чтобы разглядеть. Все темное и угрюмое, с цветными огнями. Повсюду стоят шесты, а маленькие столики окружают сцены.

Это определенно похоже на дайвинг, поэтому я чувствую себя как дома. На стенах висят неоновые вывески ― вишни, губы, называйте как хотите, у них это есть. Пол из липкого дерева, и мои каблуки цепляются за него, когда мы идем. Здесь многолюдно, даже в это время суток, вокруг сидят мужчины в костюмах и кожаных куртках, а также несколько женщин. Официантки, разносящие коктейли в облегающих нарядах, пробираются сквозь толпу с подносами, а за барной стойкой тоже две женщины. Сейчас на сцене выступает танцовщица в бикини с драгоценными камнями, она крутится вокруг шеста и извивается под музыку. Я наклоняю голову.

— Она хороша.

Я киваю, а Дизель ухмыляется.

— Ты странная, Птичка, мне это нравится, — пробормотал он, наклоняясь, чтобы я могла слышать его сквозь музыку.

— Эй, я занималась танцами на шесте, это делать крайне тяжело. Эти женщины ― чертовы спортсменки, и пытаются вывести все это в статус шика? Нелегко, — усмехаюсь я.

В этот момент подходит женщина и нервно улыбается нам, ее взгляд перебегает с одного парня на другого.

— Черри в задней части заведения, милые, хотите, я ее позову? У нее встреча.

— Нет, все в порядке, мы можем подождать, — говорит ей Гарретт, а затем садится за столик у одной из стен, чтобы видеть всех. Его рука покоится на коленях, где лежит его пистолет, а глаза Гарретта остры, он сканирует все вокруг. Дизель, с другой стороны, хватает стул и сажает меня к себе на колени, пока мы наблюдаем за женщиной на сцене.

— Хотите приватный танец, пока ждете? — спрашивает нервная официантка, явно зная, кто они такие.

— Нет, — рычит Гарретт.

— Извините, я привел свою девочку, — смеется Дизель.

Официантка убегает так быстро, как только может, а я замечаю, как остальные в баре нервно оглядываются на нас. Некоторые явно знают, кто мы, потому что они встают и уходят, а другие остаются. Они могут не знать, кто такие Дизель и Гарретт, но они чувствуют, кто они, даже если не знают их лично.

Убийцы.

Богатые.

Могущественные.

Настроение портится, когда мужчины выпрямляются и трезвеют.

Все взгляды устремлены на нас, даже если это быстрые взгляды, чтобы не попасться им на глаза. Напитки подносят мгновенно, нас проверяют каждую секунду и ждут с нетерпением. Именно такую реакцию вызывают у людей Гадюки ― страх и благоговение. Как у королевских особ.

— Я отлучусь в дамскую комнату, — бормочу я Дизелю, вставая. Гарретт ловит мою руку и щурится, не говоря ни слова.

— Это прямо там, здоровяк, отсюда видно дверь. Я сейчас вернусь.

Наклоняюсь и целую его, и я вижу, что удивила Гарретта, когда он отпускает мою руку.

— Побыстрее, детка, или я приду за тобой, — рычит он, когда я отстраняюсь.

Я отмахиваюсь от Гарретта и прохожу сквозь толпу к туалету, чувствуя на себе все взгляды, всем им интересно, кто и что я для Гадюк. Я проскальзываю в туалет и делаю свои дела, прежде чем помыть руки.

Я открываю дверь, и музыка снова обрушивается на меня. Как раз, когда я возвращаюсь в главный клуб, мужчина преграждает мне путь. Он большой, вдвое выше меня, в плохо сидящем костюме и с фальшивыми часами на запястье. Он пытается выглядеть богаче, чем есть, в отличие от моих парней, которые даже не выставляют напоказ свое богатство.

Глаза парня остекленели, так что он под кайфом или пьян, а может, и то, и другое, когда он, спотыкаясь, подходит ко мне.

— Эй, дорогуша, вот пятьдесят за минет.

Он бросает мне деньги.

Фыркнув, я закатываю глаза, прежде чем оттолкнуться и врезаться каблуком в его промежность. Он с визгом падает на колени и хрипит.

— Какого хрена, сука? — кричит он, когда Гарретт подходит к нему сзади.

Отведя назад кулак, я бью его по лицу.

— Кто нашел, того и бабки, милый.

Я смеюсь, убирая баксы в карман и переступая через его лежащую, хнычущую фигуру.

— Тупая шлюха, — огрызается он; не только Гарретт слышит его, но и я тоже.

Никто не имеет права оскорблять меня. Крутанувшись, я выхватываю нож с бедра и откидываю его сальные волосы назад, приставив лезвие к его горлу.

— Еще раз оскорбишь меня, и это будет последнее, что ты сделаешь. Надеюсь, въехал, дерьмо с мозгами? — огрызаюсь я.

Он замирает, запах алкоголя окутывает меня, и я чувствую, как дрожит его тело.

— Когда я отпущу тебя, ты извинишься. Ты скажешь: «Прости меня, всемогущая Рокси, я огромный идиот с маленьким членом», а потом ты заплатишь за все наши напитки сегодня вечером, не так ли?

Он кивает, а я смеюсь, убирая свой клинок и отступая назад на случай, если этот мудак попытается что-то сделать. Он, спотыкаясь, встает на ноги и поворачивается, его лицо бледнеет, когда он смотрит на меня.

— Скажи это.

Я ухмыляюсь, постукивая лезвием по бедру.

— Прости, всемогущая Рокси, я огромный идиот с маленьким членом…

Он запинается, его взгляд вспыхивает в панике.

— Ты заплатишь за все наши напитки, — подсказываю я, и он быстро кивает.

— Все ваши напитки, извини, — повторяет он, и я с ухмылкой поворачиваюсь, чтобы увидеть ухмыляющегося Гарретта.

— Детка, где ты вообще держала этот клинок? — спрашивает он, его глаза темнеют от голода, когда Гарретт пробегает взглядом по моему телу и моему чрезвычайно облегающему платью. Схватив его руку, я провожу ею по бедру, пока он не нащупывает ножны. Гарретт стонет, его глаза на мгновение закрываются.