Игра ангела - Карлос Сафон

— Вы не могли бы сказать, как найти место, которое называется «Вилла Сан-Антонио»?

Начальник станции изогнул бровь.

— Санаторий?

— Наверное.

Выражение лица у станционного смотрителя сделалось задумчивым, как у человека, который прикидывает, как понятнее объяснить дорогу приезжему. Перебрав весь арсенал гримас и жестов, он выдал мне следующее описание маршрута:

— Вам нужно пройти насквозь деревню, миновать церковную площадь и дойти до озера. По другому берегу тянется широкая улица, окруженная домами, и она упирается в аллею Риголиса. Там, на углу, стоит большое трехэтажное здание с садом. Это и есть санаторий.

— А вы не знаете, где здесь можно снять комнату?

— По пути вы пройдете мимо гостиницы «Лаго».[57] Скажете, что от Себаса.

— Спасибо.

— Счастливо…

Я прошел по пустынным и заснеженным деревенским проселкам, высматривая колокольню церкви. По дoроге я встретил нескольких местных жителей, которые здоровались со мной кивком и разглядывали исподтишка. На церковной площади парни, разгружавшие телегу с углем, указали мне дорогу к озеру. Через пару минут я ступил на улицу, огибавшую большой водоем, замерзший и припорошенный снегом. Величественного вида особняки с узкими башнями окружали озеро. Аллея, вдоль которой росли деревья и стояли скамейки, напоминая кем-то расставленные вехи, лентой обвивала большое ледяное зеркало с затертыми во льду у кромки гребными лодками. Я подошел к берегу и остановился полюбоваться на застывший водоем, простиравшийся у моих ног. Ледяной пласт достигал, наверное, пяди в толщину и местами поблескивал, точно мутное стекло, под которым угадывалось течение темных вод, струившихся под затвердевшей поверхностью.

Гостиница «Лаго» представляла собой двухэтажное строение на самом берегу озера, выкрашенное в темно-красный цвет. Прежде чем продолжить путь, я задержался, чтобы забронировать комнату на две ночи, оплатив их заранее. Портье сообщил, что гостиница стоит практически пустая, поэтому я могу выбрать себе любой номер.

— Из сто первого с утра открывается живописный вид на озеро… — предложил он. — Но если вам больше нравится северная сторона, у меня есть…

— На ваш выбор, — перебил я. Великолепный вечерний пейзаж в тот момент не произвел на меня ни малейшего впечатления.

— Тогда сто первый. Летом его занимают исключительно молодожены.

Он протянул мне ключи от так называемого номера для новобрачных и сообщил, в какое время в ресторане подают ужин. Я сказал, что вернусь позже, и спросил, далеко ли до «Виллы Сан-Антонио». У портье стало в точности такое же лицо, как и у начальника станции, когда тот объяснял мне дорогу. Он вежливо улыбнулся и покачал головой.

— Близко, всего в десяти минутах ходьбы. Если вы пройдете по дорожке, которая начинается в конце улицы, в глубине вы увидите санаторий. Не заблудитесь.

Спустя десять минут я стоял у ворот большого сада, усыпанного сухими листьями, скованными снегом. Поодаль, точно цитадель, высился санаторий «Вилла Сан-Антонио», окруженный ореолом золотистого света, изливавшегося из окон. Я пересек сад, чувствуя, что сердце неистово колотится в груди, и, несмотря на колючий холод, у меня вспотели ладони. Я поднялся по ступеням, ведущим к парадному входу. Полы в просторном холле были вымощены черно-белыми плитами на манер шахматной доски. В конце зала располагалась лестница, по которой молодая женщина в форменной одежде медсестры вела под руку трясущегося человека. Старик буквально зависал в воздухе между двумя следующими ступенями, словно жил лишь единым духом.

— Добрый день, — раздался голос справа от меня.

У женщины были черные глаза и строгий взгляд, резкие черты лица без тени обаяния и суровый вид человека, привыкшего ожидать лишь самого худшего. Лет ей было, наверное, около пятидесяти. Несмотря на такую же одежду, как у молоденькой медсестры, сопровождавшей старика, она держалась как особа, обладающая властью и влиянием.

— Добрый день. Я ищу одну даму. Ее имя — Кристина Сагниер. У меня есть основания предполагать, что она гостит здесь…

Женщина уставилась на меня не мигая.

— Здесь нет гостей, кабальеро. Это не гостиница и не частная резиденция.

— Извините. Я только что приехал и проделал долгий путь, чтобы найти эту даму…

— Не извиняйтесь, — сказала медсестра. — Могу я спросить, вы родственник или близкий друг?

— Меня зовут Давид Мартин. Кристина Сагниер здесь? Пожалуйста…

Выражение лица медсестры смягчилось. Вслед за тем появилось подобие любезной улыбки, и она кивнула.

— Будьте добры, сеньор Мартин, следуйте за мной, я провожу вас в кабинет доктора Санхуана.

— Как себя чувствует сеньорита Сагниер? Я могу увидеть ее?

Новая улыбка тронула ее губы, едва уловимая и невозмутимая.

— Сюда, прошу вас.

В прямоугольном помещении со стенами, выкрашенными голубой краской, окна отсутствовали. Его освещали две лампы под потолком, испускавшие мертвенный свет. Обстановка ограничивалась тремя предметами: голым столом и парой стульев. Пахло дезинфекцией, и было холодно. Медсестра называла комнату кабинетом, однако, просидев в одиночестве и ожидании десять минут на стуле, я пришел к твердому убеждению, что она может служить только камерой. Даже сквозь закрытую дверь доносились голоса и вопли, эхом отдававшиеся от стен. Я уже стал сбиваться со счета, сколько времени провел в этом бункере, когда наконец распахнулась дверь и вошел мужчина, облаченный в белый халат, с улыбкой, холодной, как воздух в комнате. Ему можно было дать от тридцати до сорока лет. Вероятно, это и был доктор Санхуан. Он обогнул стол и занял второй стул. Положив руки на стол, он несколько мгновений рассматривал меня с чуть заметным любопытством и лишь потом соизволил разомкнуть губы.

— Я догадываюсь, что вы только с дороги и устали, однако мне хотелось бы знать, почему не приехал сеньор Педро Видаль, — вымолвил он наконец.

— Он не смог.

Доктор пристально смотрел на меня и ждал. У него был ледяной взгляд и повадки человека, который не слушает, а вслушивается.

— Я могу увидеть ее?

— Вы никого не можете увидеть, пока не скажете правду и не объясните, что вам здесь нужно.

Я перевел дух и покорился. Я проехал сто пятьдесят километров не для того, чтобы лгать.

— Мое имя Мартин, Давид Мартин. Я друг Кристины Сагниер.

— Мы называем ее сеньорой Видаль.

— Мне безразлично, как вы ее называете. Я хочу увидеть ее. Немедленно.

Доктор вздохнул.

— Вы писатель?

Я нетерпеливо вскочил.

— Да что это за место такое? Почему, в конце концов, я не могу ее увидеть?

— Сядьте. Пожалуйста. Прошу вас.

Доктор указал на стул и подождал, пока я снова усядусь.

— Могу я поинтересоваться, когда вы в последний раз виделись или разговаривали с ней?

— Больше месяца назад, — ответил я. — А в чем дело?

— Вы можете назвать кого-то, кто видел ее или беседовал с ней после вас?

— Нет. Не знаю. Что тут происходит?

Доктор прикрыл правой рукой рот, тщательно взвешивая свои слова.

— Сеньор Мартин, боюсь, у меня плохие новости.

Я почувствовал, как внутри у меня все сжимается.

— Что с ней?

Доктор молча смотрел на меня, и впервые мне почудилась в его взгляде тень сомнения.

— Я не знаю, — ответил он.

Мы миновали короткий коридор с металлическими дверями по бокам. Доктор Санхуан шел впереди с большой связкой ключей в руках. Мне чудилось, что из-за дверей нам вслед раздавались голоса и бормотание, тонувшее в смешках и рыданиях. Комната находилась в конце коридора. Доктор отпер дверь и замер на пороге, бесстрастно глядя на меня.

— Пятнадцать минут, — сказал он.

Я вошел в комнату и услышал, как доктор закрывает дверь за моей спиной. Моему взору открылось помещение с высокими потолками и белыми стенами, отражавшимися в сверкающих плитах пола. Сбоку стояла кровать с металлическим каркасом, окутанная тюлевым пологом. На кровати никого не было. Из большого окна разворачивался вид на заснеженный сад, деревья и панораму озера за ними. Я заметил ее, только сделав несколько шагов вперед.

Кристина сидела в кресле у окна, одетая в белую ночную рубашку, с волосами, заплетенными в косу. Я присел у кресла и заглянул ей в лицо. Ее глаза, казалось, остекленели. Она даже не моргнула, когда я встал рядом с ней на колени. Я накрыл ее руку своей, но она не шелохнулась. И только тогда я обратил внимание на бинты, покрывавшие ее руки от запястий до локтей, и веревки, которыми она была привязана к креслу. Я погладил Кристину по щеке, стерев медленно катившуюся слезу.

— Кристина, — пробормотал я.

Ее взгляд по-прежнему был устремлен в пустоту, и она не осознавала моего присутствия. Я подвинул к окну стул и сел перед ней.