Измена (СИ) - Макарова Анна

— Да. Тебе, безусловно, жаль, — отвечает с ухмылкой на лице. — Располагайся в нашей спальне. Точнее, уже в твоей. Я видеть ее не желаю, ни то чтобы находиться там. Сам же останусь в гостевой комнате. Кстати, забыл сказать, — муж, наконец, поднимает уставшие глаза, пристально разглядывая мое лицо, и говорит то, чего я безумно боялась и ждала одновременно услышать от него, — я подал ходатайство в суд о нашем с тобой бракоразводном процессе. В течение тридцати дней ты, как ответчик, должна будешь предоставить свой письменный ответ, что полностью даешь свое согласие на развод. Там все просто, я все движимое и недвижимое оставляю тебе и сыну. Мирное соглашение почти составил, в скором времени ты с ним ознакомишься. Все это формальности. Единственное, так как у нас общий ребенок, суд немного затянется по срокам, но поскольку я юрист, надеюсь, что придется избежать испытательного срока. Я не выдержу еще год этого ада…

— Хорошо, — шепчу в ответ, глядя на силуэт удаляющегося от меня мужа, что направил свой путь в комнату для гостей, расположенную на первом этаже.

— Джозефин, — вздрогнув, медленно оборачиваюсь и ловлю его… тот самый родной и мною любимый взгляд карих, словно смоль, глаз, которые уже и не мечтала увидеть. — Мне тоже жаль…

ГЛАВА 36

ДЖОЗЕФИН

— Тебе не кажется, что мы зашли слишком далеко? Нам нужно остановиться… Понимаешь? Прекратить все это, немедля, — он даже никак не отреагировал, продолжая медленно снимать с меня туфли и нежно целовать ноги… До дрожи всего тела, снова окутывая своей лаской и пронзая изумрудными глазами, словно пожирая все мое тело своим безумным, диким взглядом.

— Уже слишком поздно! Джозефин, — как в бреду повторяет и повторяет мое имя Хьюго, оставляя такие приятные поцелуи на теле. Касается кожи пухлыми чувственными губами, поднимаясь все выше и выше по ноге. Попутно скользит грубыми руками по бедрам. Его ладони ощущаются везде, повсюду орудуют, изучая изгибы предавшего в очередной раз меня тела. — Джозефин, ты такая красивая, самая лучшая. Детка, я никогда не уйду из твоей жизни… Тварь ты конченая, и не надейся. Ты — моя! Только моя и ничья больше. Тебе ясно? — начинает как умалишенный кричать, сдавливая мое горло.

— Отпусти, — хриплю, попутно пытаясь оттолкнуть неуправляемое тело брюнета, но он лишь сильнее прижимает свое тело к моему, а в следующую секунду и вовсе набрасывается, неконтролируемо посыпая всю кожу жарким клеймом, словно в доказательство своим громким речам. — Ты предатель. Оставь меня в покое, прошу тебя, Хьюго! Убирайся! — чуть ли не вою от бессилия, чувствуя, как по щекам катятся безжалостные обжигающие слезы обиды и нежелания от его близости.

— Нет! — кричит, одаривая лицо смачной пощечиной, которая чуть ли не отключает полностью мое сознание. — Я всю жизнь тебе сломаю! Ты такая же, как моя мамаша. Вы все одинаковые! Ненавижу тебя! — сдирает всю мою одежду, разрывая безжалостно ее на части, не забывая снова и снова бить по лицу.

— Умоляю! Нет! — захлебываюсь слезами, понимая, что это не может быть правдой.

Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Мой Хьюго… Он бы так никогда не поступил с женщиной. Ни за что. Он бы не позволил себе поднять руку на слабый пол. Да, он подонок, но…

— Джозефин… — резко замирает, глядя в упор. Хьюго вдруг нежно касается кончиками пальцев моего лица, пугая меня тем самым еще сильнее. — Джозефин… — его голос неожиданно приобретает несколько иной тембр. До дрожи знакомый, но другой. И тут я ощущаю встряску, словно тело мое подбросили в воздух.

— С тобой все в порядке, Джози? То есть… То есть, Джозефин, — Дэвид взволнованно смотрит поначалу на меня испуганными глазами, крепко держа за плечи так, что я оказываюсь в его объятиях. Он всегда так успокаивал меня в сложный период. Раньше… Осознав, что сам только что сказал, стыдливо размыкает крепкие объятия и опускает голову книзу, чувствуя себя неловко.

— Да, — более и менее отдышавшись, отвечаю. — Все хорошо. Просто сон приснился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Тебе до сих пор снятся кошмары? — вновь пересекаемся взглядами. В глазах брюнета я четко прослеживаю незримую жалость. Сам же он медленно отходит от меня в сторону, выдерживая дистанцию между нами. — Может быть, на тебя так влияет здешняя обстановка? Этот дом? Хочешь… Можем переехать?

— Что? — до сих пор отхожу от такого реалистичного сна, восстанавливая сбившееся дыхание. — Нет, что ты. Мне здесь нравится. Кошмары не снятся, просто сны иногда… Всего лишь глупые сны. Не волнуйся, пожалуйста, — неловкость меж нами ощущается даже сквозь проглоченный залпом воздух, что тут же обжигает легкие, а руки трясутся так, как будто я наркоман со стажем.

— Нам необязательно здесь жить. Ради этого можно купить другое жилье, пока решаются бракоразводные дела. Это вовсе не проблема.

— Дэвид, нет же. Правда! Не стоит придавать снам такое значение, это просто нервы, вот и все. У тебя… У тебя все в порядке? Ты как-то странно себя ведешь. — внимательно всматриваюсь в такие родные, но уже чуждые мне черты лица, пытаясь понять причину его потерянного состояния.

— Да, у меня все замечательно. Прекрасно. Просто ты кричала во сне и плакала, — повисла неловкая пауза. Господи… хорошо, что я не произнесла во сне имя Хьюго, надеюсь на это. — А… А у тебя?

— И у меня замечательно…

— Да… У всех все замечательно. Это же отлично, не правда ли? Ну, тогда жду тебя за обедом. — Что? Обед? Сколько же я спала? — Я все приготовил. Джеймса отвез на сеанс к психотерапевту. Через пару часов обратно заберу его тоже сам. Еда на столе… если что.

— Хорошо. Я скоро спущусь. Спасибо большое.

Как только за Дэвидом захлопывается дверь, я со стоном падаю на мягкие подушки обратно, пряча лицо в трясущихся ладонях. Что за ерунда такая? Только перестали мучить кошмары, и на тебе. Привалило счастье в лице Фолегара. Ну сколько же это все будет продолжаться? Нервы мои не железные, а этот сон… Господи, насколько же он был реалистичен. Казалось, что парень и правда сейчас меня убьет. Придушит безжалостно и безразлично…

Целый месяц я не слышала о нем ничего. Нигде с ним не пересекалась, специально не искала встреч. Старалась гнать все мысли о зеленоглазом наглом брюнете, безжалостно похитившем мое сердце и разбившем его. О том, кто беспощадно вырвал ту часть меня, которая только жить начала. Собственно, он тоже не горел, по всей видимости, желанием встречи со мной. И слава богу!

Безумно благодарна Элизабет за то, что вся подготовка к мероприятию, которое состоится со дня на день, не требует личного присутствия на работе, иначе я бы могла случайно столкнуться с Хьюго в аукционном доме. Да, собственно, и сам аукцион по счастливому стечению обстоятельств состоится в другом месте, ликвидируя все возможности случайного пересечения.

Чертовщина! Мысли снова стали заполнять голову воспоминаниями, пока я стою и потихоньку привожу себя в порядок в ванной комнате. С самого начала нужно было не вмешиваться ни во что, ведь предчувствовала неладное. Прекрасно осознавала, что за все дорого заплачу. Беда только в том, что мой долг превысил основной лимит, а кредит в любовных делах не выдают. Либо все, либо ничего. Ах, да. Мне же в принципе и выдали деньги, вот только я их не приняла, ибо расплата за все содеянное ждала далеко не материальная. А теперь… Теперь нужно как-то жить дальше, заплатив за свою нелюбовь к одному и за предательство другого всем тем, чем жила и дорожила.

Периодически меня охватывает странное чувство… не знаю, как это самой себе даже объяснить. В какие-то моменты тело обдает невидимым жаром, тут же накрывая леденящей волной, как будто бросая в саму агонию. В такие моменты сердце беспрестанно колотится с немыслимой скоростью, а тело начинает дрожать. Паранойя, похоже, началась. Пора и мне обратиться к психиатру. Или сразу… в дурдом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Наш диалог с мужем, исключая сегодняшнее утро, можно смело свести к утреннему приветствию и вечернему молчаливому киванию головой. На этом все. Если бы не мой сон, Дэвид, скорее всего, далеко не скоро бы завел подобный диалог, поинтересовавшись моими делами.