От лжекапитализма к тоталитаризму! - Михаил Антонов

Ежегодно отмечаются многие тысячи бунтов крестьян, сгоняемых с земли, которая отводится под строительство новых предприятий. (Описанию разного рода выступлений протеста посвящена книга «Chinese society», London, 2003.)

На селе пенсий нет, да и в городах они небольшие, их чаще выплачивает не государство, а предприятие. Руководство страны считает лишним платить деньги старикам, средства нужно вкладывать в то, что служит развитию страны. На 1000 жителей Китая приходится лишь три персональных компьютера (тогда как в США компьютер есть почти в каждой семье), зато по количеству мобильных телефонов он обогнал Америку. Залитая светом тысяч фонарей многорядная полупустая автострада, ведущая в полупустой аэропорт, и темнота по обеим её сторонам, где чернеют силуэты крестьянских хижин, наблюдатели считают символом современного Китая: блистательные островки процветания, высоких технологий и больших денег, а вокруг — тёмный океан бедности и отсталости.

США очень опасаются Китая как своего наиболее вероятного главного конкурента в недалёком будущем, и делают всё, чтобы его ослабить. (Одно время они мечтали о возникновении войны между Китаем и нашей страной.) А исторический опыт показывает, что Китай может существовать лишь как сильное централизованное государство с авторитарным правлением, в противном случае в нём могут разразиться хаос и гражданская война.

Сам Дэн Сяопин говорил противникам Китая: вы должны молить Бога о том, чтобы КПК правила в Китае тысячу лет. Ведь если она уйдёт, в Китае начнётся хаос, из него потекут потоки беженцев — 5 миллионов в Монголию, 10 миллионов в Японию и 150 миллионов в Россию. А такая экспансия действительно возможна, потому что альтернатива ей — голодная смерть для сотен миллионов китайцев. Китайцы вообще считают, что вершина военного искусства — умение выиграть войну, не прибегая к оружию, и расширение Китая происходило не путём захвата соседних стран, а сначала мирным проникновением китайцев на эти земли.

Запад заинтересован в том, чтобы в Китае с ростом уровня жизни населения усиливались настроения индивидуализма, потребительства и приобретательства, усилилась роль денег, которые разлагают традиционные общества, что неминуемо приведёт к падению остатков социалистического строя. Этому способствует нарастание в Китае традиционной погони за счастьем и «религии желудка», получения максимума удовольствия в земной жизни, стремления хорошо и вкусно поесть (вполне понятной после веков голодной жизни), власть лишь следит за тем, чтобы подобные устремления не угрожали стабильности государства.

Впрочем, многие российские и зарубежные исследователи полагают, что социализм в Китае уже пал. «Социально-экономический строй нынешнего Китая имеет мало общего с тем, что в течение десятилетий понимали под социализмом идеологи марксизма». Там вырос мощный частный сектор, получающий всестороннюю помощь от государства (дешёвое сырьё, электроэнергию, кредиты и пр.). А отказ от марксизма руководство КПК преподносит как его «творческое развитие». Власть, правда, ещё принадлежит элите — руководству КПК, но эта элита уже не коммунистическая в общепринятом смысле.

Идеологом нынешнего Китая является не Мао Цзэдун, а Дэн Сяопин, осмысливший опыт модернизации Тайваня (о котором речь пойдёт ниже). Если Мао критиковал КПСС за отступление от социализма и от идеи классовой борьбы, то Дэн положил в основу идеологии КПК не борьбу классов, а мирное развитие производительных сил. В его концепции «социализма с китайской спецификой» нет ничего чисто социалистического, подобная идеология вполне может служить основой программы модернизации любой отсталой развивающейся страны. Китай — не социалистическая страна в общепринятом смысле. Но этот строй адекватен нынешним социокультурным условиям Китая. В случае быстрой политической демократизации материкового Китая его ожидают хаос, дезинтеграция и даже гражданская война и развал.

Но, — говорят те же исследователи, — надо иметь в виду что деление стран на социалистические и капиталистические, особенно применительно к странам Азии, вообще неприемлемо.

К тому же, как отмечают А.И.Салицкий и В.И.Фисюков в своей книге «Китайские кризисы 90-х годов» (М., 1999), мы вообще плохо представляем себе истинный смысл процессов, происходящих в Китае, смысл которых можно постигнуть, лишь учитывая особенности мировоззрения китайцев:

«Подъём Китая не вписывается в общепринятые схемы либерального толка, тем более, что именно последние при воплощении их в социально-экономическую действительность явились одной из причин глубокого кризиса так называемых переходных экономик. Есть все основания полагать, что экономические успехи Китая говорят о господстве в этой стране более глубокого и целостного взгляда на хозяйство и внешние экономические связи, чем доктрины западного происхождения, которые в Азии всё чаще называют ортодоксальными…

Современные хозяйственные и внешнеэкономические успехи КНР следует отнести на счёт её исторически преемственной стратегии и политики, господства народнохозяйственного подхода в теории и на практике, а также критического отношения к современному либерализму, особенно в сфере экономических связей с зарубежными странами».

Эти исследователи отмечают, что традиционной китайской культуре свойствен принцип целостности, который проявляется и в экономике, и в политике, и в военном деле, и в искусстве. Это и определяет особенности «конфуцианского капитализма (социализма)» или «разумного национального коммунизма». Принцип опоры страны на собственные силы, которого в СССР придерживался Сталин, — это в Китае стратегическая установка. Хозяйство Китая — это естественный центр, а внешнеэкономические связи — это область соприкосновения с противником (пусть условным), с ближними и дальними варварами. Преимущество очень крупного национального хозяйства заключается в возможности полного самообеспечения, особенно это касается сельского хозяйства. Поэтому в Китае поставлена задача достижения деревней городского уровня потребления бытовых товаров, для чего проводится электрификация сельских районов и развитие там инфраструктуры. И тут может оказаться, что крестьяне — люди более современные, чем горожане. В Китае царит не либерализм и не коммунизм, а китаизм, который нередко принимает вид великоханьского имперского национализма.

Впрочем, возможно, «китаизм», якобы «царящий» в Китае, это глупая выдумка. С одной стороны, она является трюизмом, поскольку в подсознании практически любого народа (даже не столь великого) «царит» такой же «китаизм», представление о себе как о центре мира. С другой стороны, до сих пор это «китаизм» находит выражение в совершенно неадекватных формах коммунистического интернационализма, который продолжает во многом определять политику Китая на официальном уровне.

И всё же Китай при развитии рыночных отношений не застрахован от серьёзных потрясений.

Подчинить себе Китай силой не сможет никто, развалить свою страну могут только сами китайцы, подобно тому, как это сделали руководители СССР при молчаливом согласии жителей. Поэтому от китайского руководства требуется взвешенная политика, которая позволила бы стране выйти на передовые позиции в мире и избежать при этом социального взрыва.

Китайцы как экономические деятели

Китайцев отличают исключительное трудолюбие и изобретательность, а за долгие века упадка страны они привыкли к скромному образу жизни. В дореволюционном Китае нередко люди трудились за миску риса в день. Сейчас их жизненный уровень вырос, те из них, кто имеет приличную работу, хорошо питаются. Китайцы мобильны, и если безработному предлагают работу, он готов ехать куда угодно. За пределами страны, в частности, в России они, нанимаясь на работу, хорошо трудятся, довольствуются скромной зарплатой и неприхотливы в быту.

Принято считать, что китайцы по своему складу прагматики, но, возможно, китайский «прагматизм» — такой же нелепый стереотип, как и «китаецентризм» и многие другие. Достаточно посмотреть, с каким азартом китайцы включились в освоение плодов современного «общества потребления», «достижений» (часто сомнительных) моды и пр., чтобы понять это. И всё же китайцы вообще склонны к финансовым и торговым операциям, а когда в стране развернулись рыночные реформы, всеобщее увлечение коммерцией, торговля и предпринимательство стали, можно сказать, отличительной чертой нации.

Предприниматели там традиционно пользуются уважением. После ликвидации народных коммун предпринимательство получило широкое распространение и на селе. Достаточно сказать, что в Китае действуют 145 миллионов малых предприятий (власть поощряла их создание, потому что они поглощали избыток рабочей силы).