Базил Хвостолом - Кристофер Раули

Багуты моментально вскочили на ноги. Трембоуд всматривался поверх их голов. Двое багутов подъехали верхом, а через седло третьей лошади свешивался кто-то еще.

Они остановились, сверкая зубами и безостановочно восклицая, пока объяснялись с вождями. Затем они спешились и швырнули пленника на землю к ногам Трембоуда. Это был эльф, молодой паренек, все еще живой.

– Шпион, мы ловить его в лесу, около мили отсюда.

– А, шпион, что ж, хорошо сработано. – Трембоуд был доволен возникшей заминкой. – Сейчас мы его допросим и посмотрим, что задумали наши враги.

Эльфа распяли на грубом деревянном кресте и подтащили к костру, пока Трембоуд доставал свои инструменты.

Для жертвы во время пыток время словно бы останавливается, мучения кажутся бесконечно долгими, и все вокруг застывает в ожидании того момента, когда несчастный сломается и во всем признается. Вот и теперь время двигалось исключительно медленно – эльф поддавался с трудом.

Они обработали эльфа горячими кандалами, ободрав кожу с конечностей, и все-таки почти ничего не узнали – ни о нем, ни о том, откуда он взялся.

Еще в самом начале он рассказал мучителям, что имя его Барритук и жил он в роще Гавулон. Он также сказал, что его послал король Матуголин, чтобы найти их. Но он ничего не знает ни о Лессис, ни о серой леди, ни о том, где могут быть она и ее войска, включая оставшихся драконов.

Трембоуд в общем-то верил, что эльф не врет, и все-таки решил сделать еще попытку. Горячим железом он стал прижигать эльфу глаз.

Внутри палатки Бесита слышала стоны и визг умирающего эльфа. Но почему-то они ее нисколько не волновали, как будто вместо сердца у нее находился камень. Она сама себе удивлялась, насколько равнодушна стала к чужим страданиям.

Эльф так ничего и не выдал.

– Упрямое, бесчувственное отродье, – пробормотал Трембоуд. Если б люди так же сопротивлялись Власти, как эльфы, то Повелители значили бы не больше, чем их жуткие подвалы в Падмасе.

Он выколол эльфу второй глаз. Тот не издал ни звука. Трембоуд с отвращением выпустил из рук прут. Кровь эльфа была бледная и зеленоватая; испаряясь на огне, она пахла печеными яблоками.

– Прикончите проклятую тварь и похороните тело, – рявкнул Трембоуд Гасперу Раканцу и пошел к палатке.

      Глава 35    

десь, на севере, долина Ган была не такой плоской, какой ее помнил Кесептон по своим южным походам. Она была не похожа на ту поросшую акациями полупустыню, прибежище антилоп и львов. В этих местах преобладала высокая трава прерий, в ложбинах рос ольховник да редкие сосенки и осины. Весна уже окрасила луга свежей зеленью, но в основном пространство степей покрывали сухие прошлогодние стебли.

Первый день выдался облачным, и прохладный ветерок с запада дул им в лица. К ночи они разбили лагерь на невысоком холме, усеянном камнями. Поблизости находилась лощина с маленьким озерцом, где можно было напоить лошадей и наполнить фляги. Костров разжигать не стали, всухомятку питались тем, что приготовили предыдущей ночью.

Почти сразу же, как только на землю легла темнота, где-то к югу послышался львиный рык. Вскоре ему ответил другой лев, уже с севера. Так они и продолжали рычать друг на друга на протяжении нескольких часов.

Без костров солдаты ощущали первобытный страх перед этими животными и сгрудились вместе как можно ближе к драконам.

Львы сами по себе были достаточно опасным соседством, но вскоре запах людей и лошадей привлек внимание стаи гиен. Лошади становились все более нервными. Кесептон был вынужден разбудить солдат и выслать дозоры, чтобы охранять лошадей и отгонять гиен прочь.

Гиены совершенно не боялись людей, их приходилось то и дело колоть копьями и дубасить, чтобы заставить ретироваться. В темноте это было просто кошмарным делом. Затем появилась луна, и стало немного легче. Лессис произнесла заклинание, из-за которого гиены разнервничались, однако и это не смогло их отвадить.

Тогда позвали на помощь драконов. Они вздыбились тремя глыбами на фоне неба и атаковали гиен. При виде надвигающихся на них чудовищ гиен обуяла паника, они бросились наутек и больше не вернулись.

Львы, однако, все еще продолжали рычать, и тот, что был севернее, переместился ближе к стоянке, а затем двинулся к востоку. Он оказался с подветренной стороны и учуял лошадей, людей и рептилий. Несмотря на то, что лошади пахли пищей, люди попахивали неприятностями, а огромные рептилии вообще были тварями, которых, как и слонов, львы всегда избегали. Лев прошествовал мимо в поисках более легкой добычи.

Изможденные солдаты, за исключением дозорного и капитана Кесептона, медленно погружались в дремоту. Поэтому один Кесептон разглядел в лунном свете, как две фигуры, одетые в серое, выскользнули из лагеря.

Холлейн встрепенулся. Девушка ушла туда, где львы и гиены, и нет ни единого человека, чтобы ее защитить. Он хотел отправиться следом и так бы и поступил, если бы не был уверен, что ведьма посмеется над его самонадеянностью.

«Какого черта они там делали?» – удивлялся он. Прошлой ночью был город Владыки Демонов, теперь – бездорожье долины Ган. Каждую ночь они отправлялись на какую-нибудь тайную миссию. Может, она беседовала со зверями и птицами, и некоторые из них были слишком дикими, чтобы приближаться к толпе людей.

Не то что дневные птицы, подлетавшие к ним, пока они ехали верхом, и навещавшие Лессис вполне открыто. Весь день-деньской они летели к ней, и затем, в зависимости от размеров, усаживались ей на плечи, голову или запястье, где распевали свои песни и чистили крылышки.

После филина в Тунине Кесептон понял, что ему не следует ничему удивляться. Лессис была Великой Ведьмой, и птицы, похоже, очень хорошо это знали, впрочем, как и все остальные звери. Эти ведьмы обладали огромной силой.

Время шло; в конце концов женщины возвратились, и Кесептон позволил себе расслабиться и заснуть.

Второй день был значительно жарче; ветер стих, и по небу не гуляло ни единого облачка. Идти было трудно, к тому же на солнце их беспокоили кусачие мухи, пока Лагдален не сказала об этом Лессис.

Ведьма тут же подозвала к себе одну из мух. Даже Лагдален, которая уже видела прежде, как Лессис распространяла свою волю на разных созданий, больших и малых, была изумлена, когда одна из серых мух с жужжанием уселась и чуть ли не целую минуту послушно сидела у нее на ладони, пока сплеталось заклятие. Затем муха улетела прочь.

Вскоре мухи прекратили им досаждать. Кесептон, увидев такое чудо, почувствовал, как у него пробежал по спине озноб. Птицы, мухи, неужели она и людьми управляла столь же легко?