Вредная. Запретная. Моя - Алина Ланская

я хочу просто спокойно жить. А то в последние пару месяцев многовато приключений.

— А не надо врать любимой женщине, Алекс Смирнофф, или как там тебя на самом деле зовут! И глядишь, жизнь наладится.

Я помогла Леше подняться. Мы медленно вышли во внутренний двор больницы, где можно было пройтись по небольшой аллее или посидеть в резной деревянной беседке.

— У тебя, наверное, много вопросов, — виновато произнес Леша. — Мы ведь толком так и не поговорили, все некогда было.

У меня не много вопросов, у меня их миллиард! Удивляюсь, как эти дни я держалась, но сейчас уже можно все из него вытрясти. Ну или почти все.

— Рассказывай! — велела я. — Рассказывай все с самого начала и сделай так, чтобы я поверила, что ты по-прежнему мой милый стажер. Хотя бы в душе таким остался!

— С начала так с начала. Саш, проклятий не существует, ясно? — Леша пытливо смотрел мне в глаза, словно хотел мысли мои прочитать. — Договорились? Раз и навсегда. Я убей не помню, что говорила тебе тогда та старуха, но хватит уже портить себе и мне жизнь разными суевериями.

— Договорились! — Я согласилась. — Рассказывай давай. Как ты вообще в том дворе очутился и когда именно понял, что я это я?

Усадив Лешу в беседку, я принялась внимательно слушать. На душе, правда, кошки скребли. Я чувствовала себя Алисой, которая сдуру сунулась в заячью нору.

— Саш, ты слишком большое внимание уделяешь случайностям, видишь в них какой-то скрытый смысл, а его попросту нет! У меня с детства было кожное заболевание, оно обострилось в подростковом возрасте, плюс еще где-то словил инфекцию. — Леша говорил спокойно, без драматизма, как будто это все не имеет для него особого значения. — Ты меня тогда видела на пике болезни, а был я в твоем дворе только потому, что там в соседнем доме вел частный прием очень известный дерматолог. Мы к нему из Рязани с мамой специально приехали.

Я покаянно кивнула.

— А тут я с голой задницей!

— Да, тут ты, — улыбнулся Смирнофф. — Я, честно говоря, из всей этой истории запомнил только твою белую попу с родинкой на ягодице. Не помню никакого проклятия. Еще тогда в отеле обратил на родинку внимание.

Мне хотелось сквозь землю провалиться. Я смотрела на довольного Лешу и видела, как в его зеленых глазах сверкают веселые искры. А мне было не до веселья.

— Твоя мать меня ненавидит, и она, кстати, в проклятия верит. Ты правда на меня не обиделся? Ну я бы не простила… наверное.

— Я на отца больше похож, жаль, он давно уже умер. — Леша погрустнел. — Так он говорил, что хорошая память часто мешает счастью. Но главное — я никогда не считал себя уродом, Саш. Ни уродом, ни красавцем. Я с детства знал, кто я есть, и не слишком обращал внимания на слова других людей. Верил только отцу, мы с ним очень похожи характером. Да и отношением к себе, другим людям. А мама… Да, мама другая.

— А… дальше что было? Тебя вылечили, да?

— Да, но уже не в Москве. Мой случай очень заинтересовал одно ученое светило, так мы с мамой оказались в швейцарской клинике. Сами бы никогда не смогли оплатить лечение… Проклятие, наверное, помогло.

— Троллишь меня? — Я тихонько похлопала его по руке. — Можешь и дальше троллить, прощаю.

— Спасибо, — улыбнулся Леша. — Я должен был тебе давно все рассказать, я и пытался, когда тебя на свидание на крышу позвал, но ты…

— Я все испортила. Но и ты хорош! Тихушник! Ты и правда богат, да? Я ничего не нашла о тебе в сети. Не отсвечиваешь?

— Мне не нравится публичность, — кивнул мой любимый. — В клинике, где меня лечили, мама познакомилась с моим будущим отчимом. Вот мы и остались с ней в Женеве. У Мишеля был совместный бизнес с родственниками, долгая история, в общем. Да наверное, тебе и не очень интересно.

— Ну почему же! Еще как интересно! Только не могу поверить, чтобы человек, который может себе позволить все, жил там, где ты жил, и одевался так… Леш, я не хочу тебя обидеть! Честно! Я — дура, да?

Я смотрела в его спокойное лицо, а у самой к глазам слезы подступали.

— Главное, что ты рядом. А деньги… Саш, это не самоцель, я тебе уже говорил. И у моего покойного отчима, и у меня не такое отношение к деньгам, к какому ты привыкла. Для меня деньги дают свободу, выбор чем заниматься, дают решать важные задачи бизнеса, помогать людям, которым не повезло в жизни… У меня нет огромных особняков и парка частных самолетов… Но ты никогда ни в чем не будешь нуждаться, это я тебе обещаю.

Я хотела ему сказать, что мне даром не нужны его деньги, и вообще я влюбилась в простого рязанского стажера в растянутом свитере и с мешками под глазами от вечного недосыпа, но вместо этого ляпнула совсем другое:

— Ну ты еще не знаешь моих нужд! Вот вынесу весь ЦУМ, давно там не была, кстати…

— Даже если ты вынесешь весь ЦУМ, а вместе с ним и ГУМ, я не разорюсь, Саш.

— Даже так?

— Разочарована? — Леша громко засмеялся. — Скучаешь по скромному стажеру из Рязани?

Я вскочила с лавки: ну невозможно же с ним спокойно сидеть, когда такое говорит!

— Да я тебя толком не знаю! Настоящего тебя! Понимаешь? И да, со скромным стажером было топово. Я не знаю, что дальше, Леш!

Ну вот, наконец, озвучила свой главный страх.

— Дальше мы будем вместе, — серьезно и без улыбки ответил Смирнофф. — Все просто.

Я чуть не подпрыгнула на скамейке. Просто у него!

— Леша! — Я щелкнула пальцами перед его лицом. — Леша! А про Даниэллу ты мне не хочешь ничего рассказать? Это же и есть твоя невеста, которую мать тебе нашла?

— Нет у меня никакой невесты, но да, мы когда-то были с ней вместе. Но я никогда не хотел жениться. Поэтому я уехал, взял паузу в наших отношениях. А потом я встретил тебя.

Меня словно ледяной водой окатило.

— В смысле — не хотел жениться? На этой болонке не хотел или в