Из Магадана с любовью - Владимир Данилушкин

Что делать — голову сломаешь. Можно фамилию героя сменить, да жаль чужого труда. Все-таки Наталья старалась! Тем более что она тоже любила играть в детстве поочередно в кошку и собаку, как и ее знакомый парень, за кого собирается замуж. Помню, говорит, ветрянку подхватила, и все болячки намазали зеленкой. По всему телу. Голенькая бесилась по квартире и на всех бросалась гав, гав — пятнистый дог! Тьфу, на тебя, Наташка, век ты не болей! Ладно, будем думать. Может, как-нибудь само рассосется. Лет через двадцать заходите, милости просим!

Чужая собака

Непостижимая магаданская весна покрасовалась несколькими яркими днями в конце апреля. Почернел и съежился снег, вознесся тут и там грязными тучками. Наладились с полудня ручейки, обнажились плиты тротуаров. Зимний мусор вытаял и умилял, как цветок подснежника. Лялин знал, что еще весь май будет наползать с бухты Нагаева серый туман, а листья станут распускаться в середине июня, но больно уж хотелось верить в аномалию и чудо. Вдруг через пару недель лето!

И вот, словно испугавшись чего-то, весна остановила свое шествие, поскользнувшись на корочке гололеда, упала на землю обильным рыхлым снегом, белым, с еле заметным бирюзовым отливом. Лялин порадовался ему, как радовался до сих пор грязным проталинам, это лучше, чем грустить о чудесах. Они если бывают, то, как правило, оканчиваются чем-то ужасным. Подарив на копейку, судьба отбирает на рубль.

Он вышел во двор раньше всех, кто проживал в подъезде — прогуливать собаку — маленькую, лопоухую, с серо-седыми космами, скрывавшими ее глаза. Уже полчаса она бегала по нетронутому снегу и нюхала его с истовостью старого наркомана.

Снег лежал свежий, рыхлый, он походил на морскую пену во время трехбалльного шторма. Собственно сравнение снега с пеной пришло в кудрявую голову двухлетнего мальчика с первого этажа, гулявшего в сопровождении няньки, именно он произнес в восторге:

— Собачка! Иди купаться в пене!

Опекавшая мальчика женщина — старуха не возрастом, а своей не симпатичностью, мгновенно возразила:

— Не смей! Собака — это зараза!

«Моя собака чище вашего ребенка», — промелькнула в потерянном сознании Лялина базарно-бабская фраза, смутившая его грубостью. Он мысленно извинился перед мальчиком и надзирательницей.

Собака же охотно приняла приглашение, подбежала к мальчику вплотную, отскочила всеми лапами и снова подбежала, демонстрируя доброжелательность и приязнь каждым волоском своего мочаловидного хвоста.

— Укусит! — Раздался крик бабки.

Лялину ничего не оставалось делать, как позвать собаку, натолкнуться на её невнимание, позвать еще раз, строже и злее и тогда уж броситься ловить. Собака и прежде не была паинькой, какое-то время Лялин выводил ее на прогулку в сбруйке с длинным поводком, который волочился по земле и мог стать идеальным тормозом, если его придавить ногой.

Но сегодня собака была без поводка — в качестве награды за послушание и, наверное, по случаю снегопада, потому что нельзя же быть свиньей в такое прекрасное благоухающее утро. Но она не была свиньей, она была за какие-то неведомые заслуги приглашенной мальчиком, с ним, конечно же, самое то.

Лялин подбежал к мальчику, чтобы перехватить собаку, если она повторит маневр с отскакиванием. Но собака проскользнула сквозь пальцы, как теплый песок, завиляла мочаловидным хвостом, тонко заливисто залаяла и принялась пахать носом снег, положив голову набок и толкая себя усилиями задних лап. Шерсть собаки намокла от рыхлого снега, она все больше походила на большую крысу, чем, видимо, усиливала отвращение няньки.

— Ко мне! — Скомандовала она мальчику. Загипнотизированный ее воплем, он двинулся боковыми шажками, вслед за ним стал подвигаться Лялин и, конечно же, собака. Темп сближения казался няньке недостаточно быстрым, она рванулась навстречу, и через секунду оказалась вовлеченной в орбиту сложного коловращения живых физических тел.

Вдруг собака подбежала к няньке, заглянула под юбку и отпрянула, как чертик на пружинке, успев сделать нюхательное движение.

— Ай, — с брезгливым ужасом воскликнула женщина, затаила дыхание, закашлялась от недостатка воздуха и сплюнула. — У-ку-си-и-ила!

Лялин, расставив руки, как футбольный вратарь, попытался поймать собаку в падении, лохматый живой мячик чиркнул его по кончикам пальцев. Войдя в охотничий азарт, Лялин с удивлением и отвагой ощутил в себе садиста. Он смял плотный ком снега и метнул его в мохнатую цель, а та попыталась поймать снежок ртом. Второй снежок больно ударил собаку в заднюю лапку, заставив ее взвизгнуть и замереть, будто в шоке. Мочаловидный хвост свой, как у воздушного змея, она прижала к животу.

— Вот хорошо, вот хорошо, — просветлела старуха, взяла внука за руку и резко ограничила свободу его действий.

Лялин крадучись подошел и взял собаку голыми руками. Она продолжала скулить на невыносимо высокой ноте. Визг этот гвоздем царапал светлое стеклышко души Лялина. Он принялся извинительно, преувеличенно нежно гладить дрожащего крупной дрожью зверя за ушами и расправлять мокрые пряди над глазами.

— Собачке больно? — Спросил мальчик.

— Больно, — ответила нянька. — Дядя ее ударил. Нельзя мучить животных.

Лялин покраснел и опустил голову, стремясь стать ниже ростом, прижал собаку к груди, чтобы прекратить ее вопли, расстегнул пальто и укрыл ее. Визг стал стихать. Лялин почувствовал прилив злости — на себя и на эту выжившую из ума старушенцию, которая была лишь на десяток лет его старше. И, хотя собака сидела смирно, он многозначительно притиснул ее и потрепал, сильно стиснув зубы.

Дома он включил фен, посадил под него покорную смешную собаку и наполнил свежим порошком кофеварку. Он представил, как проснется жена и будет пить кофе в постели, а просохшая собака станет кататься у нее в ногах, чтобы заслужить ласку. Вредина. Машка-петеушница! Через две недели вернется из отпуска хозяйка и заберет ее. Лялину будет жаль расставаться с этим своенравным и милым существом. А ведь скоро можно было бы ходить с ней на сопку. Один-то не потащишься, а с собакой как-то пристойнее.

Он провел себе ладонями по холодным щекам, словно стирая родниковый отсвет последнего снега.

Один вечер с сыном

Однажды зимним вечером, когда Пыжиков с пятилетним сыном уселся смотреть очередную передачу «Спокойной ночи, малыши», в квартире погас свет.

— Что за фокусы? — Возмутился отец. Сын захныкал. — Не плачь. Это я не тебе. Нашли, когда свет гасить. Что теперь делать?

— Папа, я сказку хочу.

— Надеюсь, ты понимаешь, что не я выключил телевизор?

— Дядя Ток, — сказал мальчик.

— Дядя Толя? — Не понял Пыжиков — Сосед, что ли? Ромин папа?

— Нет, дядя Ток. Он в проводах живет. Нельзя трогать — больно будет…

— Точно ведь, электрический ток, как это я сразу не догадался?

— Папа, сказку расскажи, пожалуйста.

— Тебе лишь бы сказку. Так в темноте и будем сидеть? Свечку хотя бы зажечь… — Пыжиков стал припоминать, где у них может лежать свеча, но в темноте ему думалось и вспоминалось плохо. Ничего, вернется от сестры жена, отыщет.

— Папа, — мальчик настойчиво теребит отца за рукав.

— Ладно, слушай. Не вертись только. Жила была девочка с бабушкой…

— Знаю-знаю, — перебил мальчик. — Бабушка задремала, девочка нашла бутылочку с уксусом и нечаянно выпила. Привезли ее на «Скорой помощи» в реанимацию, стали капельницу ставить…

— Ты думаешь? Разве я это хотел рассказать? По-моему, я хотел рассказать волшебную сказку. Жила-была девочка. Она очень любила лепить из пластилина.

— Знаю-знаю, — подхватил сын — Она слепила из пластилина бублики и нечаянно их съела, а в желудке пластилин превратился в камень. Нельзя есть пластилин.

— Серьезно? Откуда ты это взял?

— Мне Игорь рассказывал.

— В садике? Ну и дети пошли — все знают. Так значит. Девочка. Была-жила, лепить любила. И вылепила она собачку, взмахнула волшебной палочкой, и собака ожила. Пошла девочка собачку выгуливать. Красивая такая…

— С намордником?

— Ну да, с намордником, в ошейнике. Соблюдая правила уличного движения. И прививка у собачки была сделана. И гулять они пошли в специально отведенное место…

— А дальше?

— Дальше? По газонам не ходили. Плевали в урну. Потом пришли домой и легли спать. Кстати, давай-ка на часы глянем. Видишь, стрелки светятся. Который час? Возьми часики.

— Нельзя часики брать, — робко возразил мальчик.

— Почему же? — шепнул Пыжиков.

— В ротик, — докончил фразу сын — Один мальчик проглотил часики. Монетку тоже нельзя брать. Нельзя глотать. Укольчик будут ставить.

Пыжиков сердито засопел, мучительно соображая, как поддержать этот странный разговор с сыном. К счастью, зажегся свет, и они успели посмотреть кусочек фильма про Винни-Пуха.