Осколки вечности - Александра Верёвкина

Стараясь повторить все, что его губы вытворяли со мной, казалось, целую вечность назад, я медленно подобралась к самой захватывающей части своей миссии соблазнения и обвела кончиком языка сокращающийся кубик на животе. Резкий выдох сквозь зубы заставил меня гордиться собой и подтолкнул спуститься ниже, прокладывая дорожку влажных поцелуев вдоль вереницы черных волосков.

Краем глаза я заметила, как Джей напрягся, стоило моим любопытным пальчикам коснуться пряжки ремня с замысловатым механизмом, но расслабился ровно через секунду, потому что нам обоим казалось ясным — назойливое препятствие мне явно не зубам. Кстати, последними я пользоваться не рискнула, а вот пары ногтей лишилась, что только больше раззадорило желание избавиться от мешающих брюк любым путем.

— Поможешь? — страдальчески возвестила я, от усердия прикусывая верхнюю губу.

— Ни за что, — насмешливо отозвался парень, тщательно выговаривая каждый слог. — Твоя игра, твои же правила. Я участвую в качестве потребителя.

— Хорошо, хоть не злобного комментатора, — блеснула я агрессивностью, ловко подскакивая на ноги. Не хотим по-хорошему, мистер наглый вампир? Что ж, я обеими руками за.

Подгоняемая вперед мстительными мыслями, я в два счета оказалась у стола, заваленного недавно изучаемыми бумагами, схватила лежащие неподалеку от клавиатуры ножницы и вернулась обратно к дивану, где, вскарабкавшись на колени к мужчине, театральным жестом два раза сомкнула угрожающе длинные лезвия.

— Что-то мне не слишком нравится твоя ухмылка, — якобы ужаснулся Джей, по-прежнему продолжая лежать с блаженно закрытыми глазами, из-под опущенных ресниц которых изредка проскальзывали в мою сторону заинтересованные взгляды. — А ты в курсе, маньячка, что у нас дверь не запрета?

Я затравлено оглянулась назад, мысленно представляя дивную картину всего происходящего в кабинете, и позволила пофигизму взять верх над здравым смыслом. В конце концов, кому какое дело!

— Плевать, — с воодушевлением поделилась я частью своих размышлений, примеряясь лезвиями к широкому ремню явно из натуральной кожи какого-то земноводного. — Это же не я полураздета, а ты.

— Спасибо за напоминание, — от души поблагодарил Майнер, живо выхватывая у меня из рук режущий инструмент и отбрасывая его за подлокотник, после чего без всякой силы сжал мои запястья и аккуратно притянул ближе к себе. — Моя тигрица, — ласково потрепал он меня по щеке, тут же спуская ладонь на шею, ключицу, поддевая пальцем одну пуговицу на блузке за другой, в то время как свободная рука скользнула по моей спине, вывела несколько чувственных узоров, соединяя воедино сетку почти заживших царапин, и ловко справилась с застежкой бюстгальтера. Да, годы практики в действии, по всей видимости.

Одновременно с томительным поцелуем, накрывшим губы, вдоль тела прокатилась волна сладкой дрожи от непривычной прохлады помещения и глубины захлестнувших душу эмоций. Джей сел, притягивая меня за затылок ближе к себе, и без всякой опаски позволил нашим телам соприкоснуться. Никогда бы не подумала, что скажу нечто настолько двусмысленное, но…Каким же он был горячим! Словно раскаленный песок в знойный полдень посреди пустыни в сезон продолжительной засухи. Я в буквальном смысле таяла от каждого его вдоха и движения, безропотно поддавалась власти сильных, но таких заботливых рук, и языка, вытворяющего нечто поистине великолепное.

Беззвучно упали на пол мои джинсы, следом на них свалились и его брюки. И только после этого ко мне вернулся первобытный страх. Я дрожала от остроты ощущений, когда каждый следующий поцелуй сводил с ума интенсивнее своего предшественника, и боялась испортить момент подкатывающими к горлу рыданиями. Не знаю, откуда они вдруг взялись, но на минуту мне вдруг захотелось остановить парад разбушевавшихся гормонов и попросить своего парня подождать еще немного.

К моему огромному удивлению и, чего уж греха таить, некоторому облегчению, Джей последний раз громко чмокнул мой животик, перевернул меня бок и лег рядом, глядя прямо в глаза.

— Когда ты научишься говорить о своих желаниях, Астрид? — немного укоризненно прошептал он, радушно давая прочувствовать всю прелесть, теплоту и надежность своих крепких объятий. — Неужели ты думаешь, будто меня оскорбит или, что совсем немыслимо, разозлит твой отказ? Я ведь понимаю, чего ты боишься на самом деле. Не меня, боли или того, что все в наших отношениях неожиданно изменится, потеряется интерес и появится банальность. Тебя пугает сама идея оказаться обнаженной, беззащитной и слепо доверяющей, ведь так?

Я быстро проморгала непрошеные слезы и утвердительно мотнула головой, искренне ненавидя себя в ту секунду. Я ни за что не признаюсь ему, что отступаю по совсем другой причине. Это глупо, старомодно и просто ужасно, но мне всегда казалось, будто самую важную черту переступают лишь по большой любви, неземной, невероятной и окрыляющей. Да, у меня таковая имелась. Я любила Джея всем сердцем и готова была добавить в список еще и тело с душой, а вот он…

— Ясно, — опечалено констатировал парень, очевидно, по-своему истолковав мое задумчивое выражение лица. — Мне следовало раньше об этом догадаться. Ты хочешь услышать то, что…Впрочем, неважно. Давай поступим так, я не буду сейчас стараться выдавить из себя слова, о значении которых позабыл очень давно, а ты не станешь настаивать, хорошо? Мы оставим все, как есть, за одним исключением. Я вернусь к этому разговору позже. И запомни, пожалуйста, на будущее, это не случится в офисе на диване или в дешевом номере мотеля. Я ценю тебя и считаю, что ты достойна самого лучшего. Скажем, меня, например, — добавив последнюю фразу с присущим одному Майнеру самодовольством, он прижался растянутыми в улыбке губами к моей макушке и тихо замурлыкал себе под нос какую-то смутно знакомую мелодию.

Начало октября я встретила совсем другим человеком, примерив на себя несколько новых статусов: девушки, работящего подростка, идеальной дочери и верного друга, неожиданно обросшего толпой приятелей. Но больше всего гордости вызывала первая ипостась. На протяжении прошедшего месяца я из кожи вон лезла, стараясь стать для Джея незаменимой, лучшей, единственной и любимой, и, кажется, у меня получалось. Несправедливо будет не упомянуть тут и о вкладе Майнера в развитие наших отношений. Он и раньше был идеалом во всех проявлениях, а после того разговора о моих страхах перед следующим важнейшим шагом и вовсе превратился в эталон бойфренда. Непревзойденные свидания, устраиваемые по выходным, многочасовые пешие прогулки по живописным окрестностям городка, поездки на природу…Не знаю, как я жила без него все эти семнадцать лет. Та прошлая Астрид, безвозвратно канувшая в Лету, теперь чудилась мне удивительно скучной личностью с ограниченным кругозором.