Рожденные лихорадкой (ЛП) - Карен Монинг

Девятерых из них она повстречала сегодня. Все они работали над различными аспектами, связанными с их проблемой. Одни занимались точными науками, имеющими отношение к чёрным дырам, другие изучали законы фейри, были и такие, как Квива, которая работала с Танцором лично, обучая его всему тому, что знала о музыке, делясь с ним идеями и соображениями, как когда-то она сама. Это потрясло её, впрочем, весь этот день выдался тяжёлым.

Она знала, что ей поможет.

Сжав рукоять своего меча, она влилась в воздушный поток.

Глава 30

— Не желаете ли в гости? — Муху приглашал Паук…[49]

Когда я пишу, у меня проясняются мысли.

До моего приезда в Дублин у меня не было особых поводов задумываться о чем-либо, кроме разве что новых рецептов напитков, и с каким парнем я хотела бы встречаться.

С тех пор как я приехала сюда, стопка моих дневников только растет. Как по мне, вариантов существует всего три, но, увы, у каждого из них равные шансы.

1. Синсар Дабхуже открыта. Я открыла ее во сне и бессознательно воспользовалась ею, превратив себя в невидимку, когда мне захотелось исчезнуть, и снова сделав видимой, потому что иначе мне никак не удавалось достать пули. А сестру я воскресила, потому что попросту не могла жить без нее. Либо Книга позволяет мне пользоваться собой безо всяких последствий (по крайней мере, до сих пор) с целью направить меня по «темной» дорожке со злым умыслом, который рано или поздно мне аукнется, либо я сильнее Книги и могу использовать ее, не превратившись в одержимого психа. (Боже, да это было бы просто идеально.) (И почему Книга перестала разговаривать со мной после моего исчезновения той ночью? И почему, проныв всю дорогу до Дублина, она резко замолчала? Более того, почему она всегда кажется такой… бледной копией по сравнению с реальной Книгой?)

2. Синсар Дабхна самом деле закрыта, а это лишь ее уловка, чтобы обмануть меня. И она вовсе не бледная копия, просто играет со мной как кукловод, заставляя меня недооценивать ее. Исполняет мои желания, заставив поверить, что она уже и так открыта. Зачем это ей? Чтобы я самостоятельно воспользовалась одним из ее заклинаний, свято веря, что контролирую ситуацию. И когда я так и сделаю, все будет кончено. Привет, сумасшедшая Мак.

3. Мои способности ши-видящей грандиознее, чем я считала. Я могу делать все эти вещи без помощи Синсар Дабх, и именно поэтому она хочет подчинить меня. Потому что вместе мы будем непобедимы. Весьма вероятно, что большая часть магии, которую я использовала, имеет истоки в той части озера, которая является моим наследием, а вовсе не в Книге, которая просто пытается заставить меня поверить в то, что на самом деле сила принадлежит ей, а не мне.

— Вы по-прежнему пытаетесь на все навесить ярлыки, мисс Лейн, — возразил Бэрронс, читая из-за плеча.

— Я знала, что ты здесь, — раздраженно ответила я. Я всегда знаю. Он зашел через заднюю дверь КиСБ секунд двадцать назад. Каждая клеточка моего тела напрягается, возбуждается и пробуждается к сексуальной жизни, когда он рядом. Я не ожидала увидеть его. Едва перевалило за полдень, а он, как известно, ночная сова, а вовсе не послеобеденная.

Из-за «ломки» я была не в духе, была как оголенный провод, вся издерганная и раздраженная, к тому же я потратила много часов только на то, чтобы добраться от водонапорной башни до Честера — и все лишь для того, чтобы попросить Бэрронса снова прислать Охотника, который отнес бы меня обратно в книжный магазин. Помимо всего прочего, мне не хотелось нарваться на Темную Принцессу с ее армией и человеческим оружием. Я не смогла бы использовать Глас на них всех одновременно.

При всей моей чертовой могущественности, я даже домой самостоятельно добраться не могу. И это меня бесит. Терпеть не могу о чем-либо просить Бэрронса.

— Вы не одна такая, мисс Лейн.

— Значит пора тебе принять меры, — раздраженно ответила я.

— И вот вы снова просите меня об услуге.

Я устроилась на двухместном диванчике, который притащила из его кабинета в заднюю часть разгромленного книжного магазина, и обернулась к нему. Какое-то мгновение я не могла его разглядеть. Он стоял неподвижно, прекрасный, притаившийся в тени. Практически неразличимый, словно его тут и не было.

— Ладно. Сдаюсь. Что я делаю не так?

— На данный момент? Не трахаетесь со мной.

Схватив мои волосы в кулак, он оттянул мою голову назад, выгибая шею под неестественным углом, накрывая губами мои, проникая глубоко внутрь языком. Поцелуй был таким неистовым, грубым и возбуждающим, что мой мозг отключился, и дневник упал, позабытый.

Задыхаюсь от этого мужчины. Задыхаюсь без него.

— Где ты чувствуешь себя наиболее свободно, — прошептал он у моих губ.

Я прикусила его губу.

— С тобой.

— Неправильный ответ. Знаешь, почему ты так здорово трахаешься?

Я прям расцвела. Иерихон Бэрронс считает, что я «здорово трахаюсь».

— Потому что много практиковалась?

— Потому что ты трахаешься так, будто сходишь с ума и можешь прийти в себя, лишь оказавшись на самом краю разврата. И не срезая дорогу, а прокладывая самый длинный, окольный путь. Ты выглядишь как красивая, нежная, хрупкая Барби. А трахаешься как монстр.

Подведем итог вышесказанному.

— С какой целью ты мне это говоришь?

— Не бойся монстра. Она знает, что делает.

— Почему ты все еще разговариваешь?

— Потому что мой член не у тебя во рту.

— Это поправимо, — я сползла с дивана и оказалась на нем, с силой прижав его к полу, а он, падая, лишь смеялся. О господи, как же я люблю этот звук!

Когда мы оба оказались на полу, я расстегнула его ширинку, мои руки шарили по его разгоряченной коже, рот обхватил его член. И ничто в целом мире не способно было отвлечь меня, побеспокоить, потому что я трахалась с Иерихоном Бэрронсом, и как всегда, пока это длилось, я была целостной, идеальной и свободной.

Позже он сказал:

— Вы отождествляете свою внутреннюю Синсар Дабх с настоящей.

— И? — вяло ответила я. Судя по всему, секс с Бэрронсом был универсальным лекарством ото всего, включая туго натянутые из-за ломки нервы. Целый день я украдкой бросала взгляды на свой холодильник, в котором стояли драгоценные баночки из-под детского питания, наполненные Темным мясом. Стискивая челюсти и сжимая кулаки, я отказывалась подойти к ним. Но вкус Бэрронса у меня во рту избавил меня от мысли, что там могло оказаться что-либо, кроме него.