Призрак миссис Рочестер - Линдси Маркотт

я. – А я пока не собираюсь падать замертво еще долгое, долгое время.

София хихикнула и посмотрела на меня.

– Ты же никому не расскажешь?

– Никогда. Обещаю. Пойдем приготовим что-нибудь поесть – я умираю с голоду, и ты, наверное, тоже. И выкинем эти бутылки. Никогда не любила ликеры.

– Они отвратительные, – согласилась она.

Глава тридцатая

На следующий день Кэрри Хорват сообщила, что все в порядке и мы можем возвращаться в Торн Блаффс. У въезда на частную дорогу осталось всего несколько слонявшихся туда-сюда репортеров. В особняке царил настоящий хаос. Аннунциата с Гектором приехали на несколько часов раньше и спешно пытались вернуть былой порядок.

София должна была уехать в Миннеаполис утром – в аэропорт Сан-Франциско ее отвезет Отис, а на другом конце уже встретит бабушка Харриет. Я надеялась поехать с ними и проводить ее, но сопроводительный талон для прохождения контроля безопасности выдали только один, так что мы попрощаемся в особняке.

Мы с Отисом помогли ей собрать вещи: то она хотела забрать все до последней мелочи, то вообще ничего не брать. Наконец определилась с одним чемоданом и рюкзаком, но настаивала на том, чтобы взять с собой Ниалла.

– Змею – в самолет? – ужаснулся Отис. – Сомневаюсь. Обещаю не делать из него ремешков для наручных часов.

На ужин Отис приготовил вариацию «Ле Глю», но София не оценила:

– Он не такой.

К вечеру мы все уже вымотались и рано пошли спать. Мой коттедж полиция тоже обыскала, так что я попробовала хоть немного прибраться.

Уснуть не получалось. Я ворочалась, крутилась, включала свет и пыталась читать, но не могла сосредоточиться. Потом подняла жалюзи и просто смотрела на темную бухту. Никаких белесых фигур. Никаких потусторонних криков. А я бы не отказалась ни от того, ни от другого – хоть кто-то бы составил компанию.

Отис с Софией уехали около девяти утра, и я махала им, пока «Приус» не скрылся из виду. Все было странным образом похоже на обычный понедельник. Из окна доносился голос Аннунциаты, на испанском раздающей указания приходящим помощникам. На улице тоже слышались разговоры и шум пилы, лай собак, гоняющих белок, и беличье ворчание в ответ.

Только громкий шум кружившего над поместьем репортерского вертолета выбивался из привычных звуков.

Кэрри Хорват позвонила в три тридцать.

– Час назад Эвану предъявили обвинение в побоях с отягчающими обстоятельствами. Залог назначили в триста тысяч, его внесли. Сейчас ему наденут отслеживающий браслет на ногу и отпустят.

– Он скоро вернется?

– Через пару часов. Айзек Дендри его привезет.

Трубку я положила в крайнем волнении. Хотела ли я вообще его видеть? Он признался, что подделал подпись Беатрис и что взял заем под залог картины, заведомо поддельной; и улик, говорящих о жестоком отношении, тоже было достаточно для ордера на обыск.

Нет, я не хотела его видеть. Я не могла.

В двери повернулся ключ: появилась Аннунциата с тележкой, впервые пришедшая открыто убраться. Я попыталась улыбнуться, и в ответ мне досталось тоже что-то похожее на улыбку.

Вместе с ней я принялась за работу. Полиция вытряхнула все из ящиков, шкафов и моего гардероба и разбросала по комнате. Почти час мы складывали все обратно. Закончив, Аннунциата заменила потухшую свечу новой и зажгла, старательно убрав зажигалку обратно на свою тележку рядом с открытой банкой газировки.

«Доктор Браун», черная вишня. Диетическая.

– Аннунциата? – крикнула я.

Она указала на ухо, по которому вился проводок: она надела слуховой аппарат.

– Вы когда-нибудь приносили газировку в башню? – уже тише спросила я.

– Д’а, – ответила она.

– Для Беатрис? Для сеньоры?

Кивок.

– Д’а.

– Я имею в виду, после того, как она утонула? Вы видели ее в башне?

– Снаружи. В кустах.

Меня охватил трепет.

– Так она жива? Ты видела ее живой?

– Фантазма, – ответила Аннунциата. – Она призрак.

Просто призрак. Аннунциата слышала голоса в слуховом приборе и видела призраков в лесу.

– А зачем вы принесли призраку газировку?

– Чтобы она оставалась там и не ходила сюда, – как само собой разумеющееся, ответила женщина и повернулась. Ее косы сегодня были переплетены оранжевыми нитями и покачивались ниже талии, пока она вывозила свою тележку на улицу.

Было почти семь вечера. Интересно, сколько еще осталось ждать? Я не хотела его видеть. И в то же время отчаянно желала этого.

Мне нужно было чем-то себя занять, или я сойду с ума. Тумана не было; вечер стоял ясный, и даже сумерки еще не опустились. Надев кроссовки для бега, я направилась к частной дороге и бежала изо всех сил, спотыкаясь о корни деревьев, упавшую кору, пока наконец, устав, не опустилась на большой камень у дороги, отдохнуть.

Мимо проехал темно-серый внедорожник.

По телу пробежала дрожь. Следующие пятнадцать или двадцать минут я так и просидела на камне. Внедорожник проехал в обратном направлении.

Поднявшись, я пошла обратно к коттеджу, приняла душ, надела чистую футболку с белыми джинсами и вышла на террасу. Садящееся солнце раскрасило небо в розовые, бирюзовые и золотисто-оранжевые цвета, придав огромной зазубренной скале, сложенным рукам Марии Магдалины, блеск и цвет чеканной меди. Какое-то время я наблюдала за небом, постепенно тускнеющим до лавандово-лиловых и свинцовых оттенков. Горизонт потихоньку затянули иссиня-серые облака.

На утесе появилась темная фигура.

Желудок сжался.

Он прошел до края утеса, слегка прихрамывая из-за прикрепленного на лодыжке следящего устройства. Как хромал он тогда, когда упал с мотоцикла – тем вечером, когда я застала его врасплох, появившись из тумана. Будто в другой жизни.

К нему приблизились два силуэта поменьше – фигуры волшебных существ. Неверным шагом он двинулся по дороге, но через несколько минут развернулся обратно к дому, а собаки следом, пока все трое не исчезли из виду.

Практически совсем стемнело. Море раскинулось черным полем с белыми трещинами и вершинами волн, мчавшимися в разные стороны и бросавшимися на утесы в самоубийственном порыве. Я слушала этот грохот и рев и думала о силе ледяного течения, вспоминая охвативший меня ужас, когда оно тащило меня за собой.

Я зашла обратно и закрыла жалюзи. Налила себе и выпила целый стакан воды. Раздался звук сообщения. Нервно взглянув на телефон, я прочитала сообщение:

«Я в зале. Ты придешь?»

Сердце застучало сильнее.

Помедлив несколько мгновений, я написала:

«Да».

Выждав еще несколько минут, собираясь с мыслями, я пошла к особняку и вошла через черный ход. О моем приходе сообщил громогласный хор трех повизгивающих собак. Всей стаей они проводили меня в комнату.

Оттуда лилась музыка, как