Юность - Александр Сергеевич Омельянюк

опять недотянул! Но преподаватель удивился моим знаниям по всему курсу, и до конца тянул меня на пятёрку и вытянул!».

— «Молодец! Ведь можешь, когда захочешь?!» — наконец обрадовалась она долгожданному успеху сына.

— Вот! Не заглядывал я в этот учебник в течение семестра, а то бы легче пять получил!? — с опозданием понял Кочет.

Теперь ему оставалось сдать один зачёт по Политэкономии, до сдачи которого оставалось много времени. Но, вдохновлённый сейчас достигнутым успехом, Кочет решил сдать его досрочно, дабы иметь время на пересдачу хотя бы двух лёгких «хвостов» по Математическому анализу и Истории КПСС. Он весь семестр хорошо занимался по этому предмету, удачно выступая на семинарах, которые, правда, иногда и пропускал.

К тому же преподаватель сам объявил о такой возможности. Кроме Кочета сэкономить время вызвались ещё двое смельчаков — круглые отличники студент и студентка.

В назначенное время они вошли в уютный кабинет преподавателя и уселись на, предложенные им кресла, невольно расслабившись. Чувствовалось, что никто из них не боялся, будучи уверенным в своих знаниях. Видимо такое слишком смелое и даже чуть заносчивое отношение этих выскочек к любимому им предмету, не понравилось преподавателю.

— «Очевидно, вы хорошо знаете материал, раз так смело решили прийти на зачёт досрочно!?» — с заметной ехидцей спросил он, нахально вглядываясь в лица студентов.

— Ой! Что-то мне это не нравится! Сейчас начнётся наше избиение! Но я ещё посопротивляюсь — мне сдаваться никак нельзя! — быстро понял Кочет, уже морально готовясь к избиению и «неуду», но не без боя.

— «А раз вы так хорошо знаете материал, то не будем отвлекаться на простые вопросы, а сразу перейдём к сложным, имея в виду, что основа положительной оценки у каждого из вас уже есть!?» — успокоил он студентов, но при этом усыпив их бдительность.

Платон даже невольно облегчённо вздохнул, так как зачёт ему сейчас был нужен, как глоток свежего воздуха. И преподаватель удовлетворённо заметил это.

— «Я буду сейчас сразу всем вам задавать один на всех вопрос, ставить проблему, а вы будете по мере желания и знаний отвечать на него, а остальные или дополнять, уточнять, или опровергать ответ! А я буду, как бы старшим коллегой, судьёй. В общем, мы будем с вами просто беседовать и вместе искать ответы на вопросы!» — окончательно вошёл преподаватель в доверие к экзаменуемым.

И он стал задавать им трудные вопросы, возможно даже выходящие за рамки программы, просто издеваясь над самоуверенными выскочками вечерниками. Первым отвечать на первый вопрос он дал слово молодому человеку, затем поставив в очередь девушку, а за ней — Кочета.

Молодой человек выдал свою версию, после чего экзаменатор спросил мнение девушки, согласившейся с ответом, но несколько дополнившей его.

Потом очередь дошла до Платона, внутренне не согласного с высказанной версией, но боявшегося, что он сам, может, ошибается, потому согласившегося с товарищами.

— «Нет! Вы все неправы! Переходим к следующему вопросу!» — не согласился преподаватель, кратко изложив правильный ответ, сходный с мыслью Кочета.

— Эх! И дурак же я!? Знал правильный ответ, но сам себе не поверил! Пошёл на поводу у этих отличников!? — про себя сокрушался он.

На второй вопрос первой отвечать пришлось девушке. Но теперь, вторым за нею отвечающему Кочету, удалость сформулировать свою отличающуюся версию.

Но третий студент выдал уже свою, отличающуюся от первых двух. Тогда преподаватель якобы пришёл на помощь вечерникам, выдав им свою, уже четвёртую версию. Те естественно согласились с авторитетом, но тот тут же выдал её опровержение, с чем студенты опять дружно согласились, демонстрируя якобы своё озарение и догадливость.

На третий вопрос первым уже отвечал Платон. Он понял, что это его последний шанс и выдал всё, что знал по этому вопросу, ответив на него очень многословно, по максимуму, ибо в дальнейшем он уже не мог бы повлиять на ответ. Его товарищи на этот раз дружно согласились с Кочетом.

А преподаватель наоборот, подверг его ответ критике и дал свою версию ответа, с которой товарищи Кочета дружно согласились, вызвав его гнев.

— «Ну, вы теперь все поняли, что ничего не знаете! Так что приходите в следующий раз! Только теперь придёте не со всеми вместе, а после окончания сессии! Хвосты во время сессии к сдаче не принимают!» — победоносно завершил он, к этому моменту уже заварив чай поспевшим кипятком, и с ухмылкой чайной ложкой размешивая сахар в стакане.

Этой информацией о сроках пересдачи зачётов и экзаменов он удивил и расстроил Кочета.

— «Он просто поиздевался над нами за то, что мы слишком самоуверенны якобы в знании его любимого предмета!?» — по дороге к метро «Добрынинская» предположил Платон, с которым согласились и его товарищи по несчастью.

— Да! Попал я! Хотел время выкроить для сдачи хвоста по математике во время сессии, как мне предложил наш математик, а в результате отрастил ещё один хвост!? Знал бы заранее — досрочно бы не пошёл! Тогда на один хвост было бы меньше! А так их четыре из шести возможных! Два экзамена я-то сдам легко! Ну, по политэкономии зачёт наверно тоже?! А вот самый сложный для меня — зачёт по французскому языку — это глухо!? — по дороге домой рассуждал Платон.

— «Мам! А сегодня был просто разгром шведов под Полтавой! Нас троих отличников досрочников преподаватель просто мордой об стол размазал! И без шансов!» — объяснил Платон дома свой очередной провал в сдаче зачётов.

— «Не надо было раньше батьки в пекло соваться!» — как часто бывало и ранее, пословицей ответила бывшая учительница.

На следующий день Платон поехал в институт, чтобы найти математика и сдать ему хвост или договориться о другом дне. Но оказалось, что тот уже в отпуске и будет только после студенческих каникул.

— Вот тебе и на! Сдал, называется! Что-то мне не везёт?! — расстроился Кочет.

— «Ну, ты себе и сделал подарок ко дню рождения!? За четыре хвоста тебя, скорее всего, отчислят! Тебе надо срочно ехать в деканат, всё там объяснять, и уговаривать декана дать тебе возможность пересдать хвосты!» — дома встретила его мать, сокрушённо покачивая головой.

Так что в воскресенье 15 января восемнадцатилетие Платона семья отметила скромно, а в их квартире было тихо, как на похоронах, за исключением поздравительного звонка Вари, от которой он пока скрыл своё фиаско на экзаменах.

— Теперь я стал совершеннолетним! Мне теперь можно жениться и всё остальное, что можно взрослым! Оформить на Славку отцовство и стать его полноправным отцом! Ур-ра! Мне теперь всё можно самому решать за себя и что мне делать, куда идти, с кем дружить и