Когда падают листья... - Наталия Андреева

— В том, что Дарена убили, — запредельно спокойным голосом пояснил Яр и снова повернулся к девушке: — Веля, подожди. Давай немного порассуждаем.

Разум Яромира отказывался воспринимать смерть друга как данность. Да и просто отказывался воспринимать. Не мог, ну не мог этот изворотливый тип вот так просто взять и умереть!

— Я не хочу, — попыталась возразить чаровница, но ее возражения шатренца не интересовали.

— Когда он валялся тут, отравленный, ты его чувствовала?

Велимира кивнула и снова сморгнула слезу.

— Хорошо. А эта "ниточка"? Была она? Так же светилась? Или как-то иначе? Вспомни.

— Была… — девушка честно попыталась вспомнить, как она светилась, — но светилась… не знаю, вроде, не так сильно, но точно не помню. Да и какое это имеет значение? Сейчас ее вообще нет! Она не погасла, Яромир. Она — исчезла. А это может значить только одно…

Веля снова замолчала.

— Может быть, ты ошибаешься? Даже если бы его убили профессионально, предсмертная агония длилась бы несколько пылинок. Что-то не сходится. Мне кажется, "ниточка" должна была сначала потускнеть, а потом уже исчезнут насовсем… Как ты думаешь?

— Не знаю, — тихо ответила она и пожала плечами, боясь надеяться раньше времени, — наверное…

Яромир почти успокоился и посмотрел на Ждана:

— Думаю, нас кто-то хочет обдурить.

И как-то плохо пытаются. Надеются на неграмотность Вели? Или это просто ловушка?

— А зачем? — поинтересовался парень, которого почему-то тоже не обрадовала возможная кончина Дарена: сказать по-честному, он и сам не вполне понимал, почему.

— Знал бы я, — отрешенно отозвался Яр.

— Надо выбираться отсюда, — подвел итог Ждан.

— Сейчас надо спать, — возразил шатренец и продолжил: — если нас дурят, то слежка за всеми ведется первостатейная. А если же нет…

Он пожал плечами, и друзья сами догадались, что концом фразы было: "то уже и нет смысла его искать".

Утро началось с публичных извинений стражи, конкретно тех, кто их повязал, и закончилось тем, что ошарашенные таким поворотом дел друзья оказались на улице, залитой солнцем где-то к полудню. Правда, о Дарене никто и словом не обмолвился.

Жажда деятельности кипела в каждом, но что конкретно делать — никто не знал, поэтому для начала все направились в гостильню, потому как хоть за душой и было почти что ни гроша, но есть хотелось просто жутко. Шатренец, задумавшись заказал три кружки биры вместо двух и два блюда вместо трех, и в результате Велимира чуть не осталась без обеда. Ситуацию спас Ждан, вовремя заметивший этот беспредел. Ждану, немного опьяневшему от чувства свободы, казалось, что самым разумным было бы слинять из столицы как можно скорее; Яромир, наоборот, хотел задержаться и кое-что выяснить (что — он никому почему-то не сказал); Веля просто молчала, ибо не хотела встревать в очередную перепалку, чтобы ненароком не попасть под горячую руку.

— Да какая, к лысой лошади библиотека! — распалялся Ждан, потряхивая кулаками, — бежать нам надо! И поскорее, пока другие охотники за нашими головами не спохватились!

— Ты дурак, Ждан, — спокойно отвечал Яромир, — подумай сам: зачем его высочеству нас освобождать, чтобы потом обратно сажать?

— Да дьябол его знает! А вдруг он просто надеется, что мы его приведем к тому, на что он рассчитывает? Папенька-то у него…

— Помолчи. Ты не думал, что интересы ненаследного принца могут идти вразрез с интересами вашего кралля?

— Не думал, — огрызнулся Ждан.

— Советую попробовать. Говорят, помогает.

— Да я тебя сейчас…

— Что? — деловито уточнил Яр, которому этот белобрысый уже успел до печенок надоесть.

Парень засопел, видимо мысленно перебирая те варианты, в которых он одержит победу, потом вспомнил драку в камере и так и промолчал.

Веле тоже вспомнилась драка, и она тут же виновато подскочила:

— Ой! Я совсем забыла, у тебя же…

— Ну ты хоть помолчи? — вяло отозвался шатренец, допивая третью кружку и игнорирую возмущение парня, — и без вас тошно.

Ну не объяснять же ей, что ему совсем бы не хотелось видеть ее кошкой?! Даже если это все неправда, незачем рисковать.

Велимира же послушно замолчала, решив его полечить ночью, втихомолку, а вот Ждан не стерпел и ехидно спросил:

— А чего это тебе тошно? Ты вроде как к кому-то идти собирался…

— Заткнись. Обойдусь без твоих напоминаний, — он встал и все-таки направился к выходу.

Веля было бросилась за ним, но тот жестом остановил ее, и девушка понуро вернулась к своему столику, на котором стоял недоеденный и уже остывший ужин.

Парень молчал несколько пылинок, а потом сделал громкий вывод, что на шатренца плохо повлияла дружба с Дареном. Девушка погрустнела еще больше и пробурчала что-то о пьяных мужиках, одних из которых тянет в сон, а других почему-то на подвиги. Ждан пожал плечами, допил то, что оставалось в его кружке после глотка Яромира, и спросил:

— Что будем делать?

Веля помедлила с ответом, а потом бросила:

— Ждать.

— Здесь?

— А где еще?

— На нас и так уже подозрительно косятся, — проворчал парень, — а если мы тут еще просидим с побег… Да он, в конце концов, может, просто по бабам направился, и хрен сюда после своих подвигов заявится.

— Да что ты понимаешь! — взъярилась вдруг девушка, — если у тебя все мысли ниже пояса, это не значит, что у всех остальных — тоже!

Сказано это было достаточно громко, чтобы услышали все присутствующие.

— Ты чего? — удивился парень.

— Ничего!

Чаровница пулей вылетела за дверь и побежала по улице, толком не разбирая дороги.

Одни говорят, что русалок не бывает. Другие боятся входить в воду после дня Водославы, чтобы не оказаться на дне навеки. Третьи верят, что русалки существуют, но уверены, что бояться их незачем…

И те, и другие, и третьи были неправы. Яромир мог это сказать с такой же точностью, с какой утверждал, что на его руке — пять пальцев. Но сообщать кому-либо эту ценную информацию шатренец не спешил: во-первых, надеялся, что при случае эту информацию можно будет продать подороже, а во-вторых одним местом чуял, что утечка пошла из-за стен Государственной Академии Чародейства. А ГАЧ таких вещей не прощала, и следы заметать умела лучше всех: потом бы никто и не вспомнил, что был на свете такой вот веселый парень Яромир со светлой копной волос…

Яр тряхнул вышеупомянутой "копной", которая сильно поредела после борьбы с колтунами, и, тяжело вздохнув, все-таки свернул в знакомый переулок. Фонари здесь не горели — коптили сквозь черные стекла, распуская вокруг себя мягкий оранжевый свет. Тишина стояла — было слышно, как ветер шумит по углам.