Бестужев-Рюмин - Борис Григорьев

ЛИЧНОСТЬ БЕСТУЖЕВА-РЮМИНА

Посол Великобритании при дворе Екатерины II Д. Бэкингхэмшир дал нашему герою такую беспощадную характеристику: «Вначале он обладал довольно живым темпераментом, а благодаря положительному опыту приобрёл общее знакомство с европейскими делами. Хотя он до крайности распутен, бесстыден, лжив и корыстолюбив, однако преобладающей его страстью является стремление передать своё имя потомству. Это побуждает его рисковать в последние дни жизни навлечением на себя новой опалы и тратить остатки своего существования на слабую борьбу с целью приобресть положение, которого он, за физической и умственной дряхлостью занимать не может».

Современный русский историк Е. Анисимов пишет: «Нет сомнений — канцлер был продажен, брал взятки ото всех держав, но, тем не менее, держался раз и навсегда принятой ещё при Петре Великом дипломатической доктрины — ориентироваться в политике на те государства, с которыми у России общие долговременные имперские интересы».

Сокрушительно-негативную характеристику даёт Бестужеву-Рюмину Валишевский: «В России в политике Бестужева усмотрели в качестве руководящей нити национальную идею, глубокое понимание истинных интересов и естественных судеб страны. Вышеприведенные факты достаточно ярко показывают шаткость этого тезиса… Бестужев имел за собой то преимущество, что был или казался русским в ту минуту, когда естественная реакция вооружала народные чувства против иностранцев; кроме того, у него не было ни серьёзного соперника, ни преемника… Цинически развратный, корыстный под покровом невозмутимого и безукоризненного внешнего достоинства, он не приобрёл личной благосклонности Елизаветы, но зато завоевал симпатии среды, где под ярлыком национализма снисходительный режим поощрял развитие некоторых пороков, и в нынешнее время считающихся национальными, тогда как они являются лишь историческим пережитком совокупности чуждых русскому духу влияний».

Поляк К. Валишевский не одинок в своём негативном отношении к А.П. Бестужеву-Рюмину. Русские историки и эксперты тоже относились к великому канцлеру довольно негативно. Со скрытой неприязнью относился к нему и всегда тактичный и осторожный в выводах С.М. Соловьёв. Современный русский историк Н.И. Павленко тоже считает Бестужева-Рюмина личностью «весьма сомнительных нравственных качеств». И.В. Курукин называет его «опытным и волевым интриганом и карьеристом». Впрочем, князь М.М. Щербатов, наряду с негативными, наделяет нашего героя и позитивными качествами: «Человек умной, через долгую привычку искусный в политических делах, любитель государственной пользы, но пронырлив, зол и мстителен, сластолюбив, роскошен и собственно имеющий страсть к пьянству».

Как мы уже убедились из предыдущего изложения, личность А.П. Бестужева-Рюмина была довольно противоречивой. Это не был целостный и монолитный характер, а натура, подверженная настроениям, раздираемая страстями и не всегда руководимая высокими идеалами. Возможно, он не нуждался бы вовсе в нашей защите, если бы на описаниях его личности не было бы всего того наносного и ложного, что накопилось за годы после его смерти. Не претендуя на истину в последней инстанции, мы только попытаемся высказать здесь к этому своё отношение и взглянуть на него с расстояния в 250 лет.

Современник великого канцлера Манштейн характеризовал его как человека «ума разборчивого», весьма образованного, опытного в государственных делах, чрезвычайно трудолюбивого, гордого, хитрого, мстительного, неблагодарного и невоздержанного в жизни. Думается, он был ближе всех, кто знал Бестужева, к истине.

Нам кажется, что для такого рода суждения главную роль играет вопрос: можно ли человека, имеющего личностные недостатки, считать выдающимся, если он сослужил своей стране и народу большую и полезную службу? Крупный историк Н.Г. Устрялов, не углубляясь в вопросы морали и этики, на этот вопрос отвечает положительно. Он рассматривает Бестужева-Рюмина исключительно как государственного деятеля и даёт его деятельности весьма лестную оценку. Он говорит, что Бестужев-Рюмин с искусством управлял внешней политикой России: «Бестужев, соединяя с подробным знанием всего хода политики смелость, решительность и зрелое искусство дипломата, думал, что для России настало, наконец, время занять в системе европейских держав почётное место… и доставил своей государыне славу первого деятельного участия в делах европейских».

Эти слова известного русского историка и поныне не потеряли свою актуальность: России до сих пор отказывают в равноправном участии в европейских делах. Историк между тем напоминает нам, что «Бестужев поставил Россию в такое положение, что западные венценосцы с величайшим старанием, наперебой друг перед другом, искали дружбы Елизаветы».

И далее: «Слава улучшений в устройстве внутреннем принадлежит наиболее Шуваловым… честь искусных действий на поприще дипломатии — Бестужеву-Рюмину».

В то же время, характеризуя графа М.И. Воронцова, сменившего Бестужева на посту канцлера, Николай Герасимович пишет: «Уступая предшественнику в образовании и искусстве дипломатическом, он превосходил его честностью и благородством характера». Если вспомнить, как предательски по отношению к своей стране вёл себя вице-канцлер Воронцов, передавая прусскому послу накануне Семилетней войны важные секретные сведения, и если вспомнить характеристику, данную Воронцову Екатериной II выше («Лицемер, не имеющий себе подобных»), поневоле возникает вопрос: в чём же Михаил Илларионович был честнее и благороднее Алексея Петровича? Нет, тут с Николаем Герасимовичем согласиться нам трудно.

Казимир Валишевский, давший нашему герою в основном негативную оценку, вместе с тем тоже нехотя, признавал: «Он, безусловно, не был лишён некоторых личных дарований, из тех, что приносят счастье большинству авантюристов; он действовал с помощью тонкой хитрости и грубого нахальства, невозмутимого спокойствия и безошибочного инстинкта внешнего декорума, соединяя их с величавостью, которую он сумел сохранить в самых унизительных положениях, и которым он вводил в заблуждение не только Елизавету, но и всю Европу. Он властным тоном требовал субсидий России и принимал взятки с таким видом, будто оказывал этим великую честь».

В этой характеристике ярко проступают и недооценка Валишевским уровня духовного развития России к моменту правления Елизаветы Петровны, и предвзятое его мнение по отношению к Бестужеву. Если же попытаться пересказать отмеченные Валишевским недостатки, присущие Бестужеву-Рюмину, в нейтральной тональности, то получим, что канцлер для достижения своих целей использовал целый арсенал средств: и почти безошибочный инстинкт человека, умевшего при необходимости рисковать, и гибкий подход, и умение настоящего дипломата применяться к партнёру и собеседнику, и использовать, где и когда нужно, блеф и тонкое мастерство актёра. Так поступали тогда все европейские дипломаты, и Бестужев, несомненно, перенял их нравы и манеры и успешно применил их на русской почве. Да иначе он не мог выжить при дворе Елизаветы.