У черты - Александр Гордиан

— Я людям зла не делал, — объяснил Рамзес.

— На меня намекаешь? — усмехнулся Князь.

— Не намекаю. Прямо говорю: ты гнида, Князь!

Князь не разозлился. Он бинтовал руку, и разговор его развлекал.

— Я, сталкер, не гнида, — убежденно сказал бандит. — Я просто честный — живу так, как другие стесняются. Говоришь, зла не делал? Ну, за это редко убивают. Зло, оно же откровенное, его издали видно. Откровенность нужно ценить, умные это понимают. Убивают за деньги, за баб. Завидуют, втихаря ненавидят и убивают.

— Ненавидят? Меня что ли?

— Тебя, дорогой. Завидуют тебе, но боятся. Иначе давно бы глотку перерезали.

— Да видишь, не перерезали, — начал заводиться Глеб. — Не все же такие.

— Не все. Только тебе среди правильных скучно, Рамзес. Ты воевал, знаю, потом в Зону пришел. Зачем? А я скажу: невмоготу тебе среди чистеньких. Задрали, небось, чистоплюи, захотелось настоящей жизни, рисковой, честной. Скажешь, нет?

— Допустим, — Глеб упрямо тряхнул головой. — Но в спину я не стреляю.

— Потому что молодой еще, жизни не знаешь. Придумал же — «в спину не стреляю»?! Пулю в ответ хочешь? Ему-то все одно подыхать.

— Хочу оставаться человеком! — отрезал сталкер. — Иначе смысла нет.

— Все равно ведь убиваешь! — Князь засмеялся мелким смехом. — Чем твои жмурики лучше моих?

— Хуже! Мои хуже. Твари, один к одному. Заслужили свое.

— Тебе ли судить? Там всех рассудят, не здесь!

Глеб разозлился.

— Ты, Князь, наверное, прав, живу я глупо. И объяснить толком не умею. Но я, веришь ли, сплю спокойно.

«Иногда…»

— И я сплю спокойно, — откровенно смеялся Князь. — Я же говорю — нет между нами разницы. Ты ходишь, и я хожу, а это, между делом, статья не кислая. Народу в Зоне положили, что ты, что я. Только я для дела, а ты хрен знает зачем. Вот и думай!

Глеб замолчал, давя глухую ненависть.

— Князь, — спросил он, отсчитав положенные секунды, — зачем ты в Зону пришел? За Оком?

— Жизнь забросила, — начал Князь задушевно. — Я в этих местах еще тридцать лет назад лямку тянул, «пиджаком». Посыпал радиацию песочком. Войска химзащиты, слышал? Эх, время! Молодой был, глупый! Любовь у меня была…

Он умолк с приоткрытым ртом.

— А дальше? — осторожно напомнил Глеб.

— Она! — прошептал непонятно Князь. — Ее глаза, мать-перемать!

— Чьи?

— Бабы твоей покойной глаза! Перо мне в бочину — драл я ее мамашу. Вот в этих краях где-то.

Глебу стало мерзко и пусто. Обидно за Ингу, но ведь не врет Князь.

— Только она не Порывай была… — Князь задумался. — Как-то по-другому… не помню, м-мать!

— Замуж вышла? — предположил Глеб.

Артур пожал плечами. Судьба давней любви его ничуть не интересовала.

— Князь, — прямо спросил Рамзес. — Откуда ты узнал про Око?

Он чувствовал, что сейчас Князь скажет что-то архиважное.

— От мамаши и услышал, — ответил Князь с улыбочкой. — Про чудотворство тогда вся округа шепталась. Попы ваши, патлатые, все лезли, суетились. Мы уж их гоняли-гоняли… А ты что думал, сталкер, девка из Америки по твою кочерыжку приехала? Хе-хе. За золотом, дорогой, за золотом! Я-то сразу усек, принял меры. Она только из самолета выползла, а мне уже человечек отзвонился… Что?

У Рамзеса дыхание перехватило. Эмоции, дефицит которых еще вчера пугал его, прорвали плотину.

— Меры, значит, принял… И не боишься? — выдавил сталкер.

Рука сама тянулась к оружию, ладонь горела от нетерпения обнять рукоятку.

— Я, сталкер, ничего не боюсь, и никого, — твердо сказал Князь. — Отбоялся. Руки прими от ножа… Нет, дорогой, попользовали тебя. До Ока, обратно и гудбай — вся цена твоему благородству.

— Я ж им не торгую, благородством, — процедил Глеб, распухая от желания вцепиться бандиту в глотку. — Дарю, когда не жалко. Может, поэтому и живой еще. Зато тебе, Князь, цена известная. Полбакса, столько патрон стоит, который когда-нибудь всадят в твою поганую башку… Дешевка!

— А ты, значит, стоящий? — Артура, кажется, проняло.

— Не твоя забота, Князь, — взорвался Глеб. — Живу, как умею!

— Ну и дурак, — подвел итог Артур. — Я вот живу, как хочу… Ша! Закончили базар! Покемарь, завтра дырку к Оку искать будешь. А не найдешь, я в тебе сам дырку проверчу. Стоящий, мля…

Они еще долго переругивались, пока Князь, наконец, не провалился как в трясину в беспокойный сон. Возраст и усталость взяли свое. Разбудить Князя мог разве что глас небесный, но никак не Рамзес.

А Глебу не спалось. Он ворочался, смотрел в чудное небо и, наконец, поднялся, стараясь не опираться на раненную ногу. По левую руку едва слышно потрескивала чертова сфера. Словно кто-то тихо смеялся и цокал языком — куда, мол, заползли, червяки?

«Что, Князь, а ведь вставить тебе нож в сердце — одно движение! — Рамзес остановился в шаге от бандита. — Проснуться не успеешь».

«Нет между нами разницы, Рамзес…» — память услужливо подсказала ответ.

«Есть! Ты убил Ингу».

Мысль была холодная как окоченевший труп. Глеб осознал, что еще немного, и он не сможет отступить. Плюнет на принципы, на циничный расчет, что вдвоем шансы дойти увеличиваются многократно.

От греха удержал Цент. Смарт завибрировал, и Глеб схватился за трубку, как за спасательный круг.

— Рамзес?! Слава богу! — взрыднул Митька сквозь густые помехи. — Я думал, тебя прихватили!

— Я с Князем, Мить.

Цент поперхнулся.

— Идете к Оку? — спросил он после растерянной паузы.

— Да.

— Ну… это не так страшно. Главное, ты жив! Сам Князь за Оком не полезет, а ты успеешь. Успеешь, Рамзес?

«Не знаю…»

— Я обещал, — напомнил Глеб.

— Глеб… — Митькин голос прервался. — Я тебе верю, но Зона, она непредсказуемая. Ты только помни, золото тебя не спасет, что бы там Князь не говорил! Глеб, я прошу тебя… по-человечески. Сделай, как мы договаривались!

— Цент, прекрати истерику. Я всегда держу слово.

Глеб даже сквозь помехи слышал, как тяжело дышит Цент.

— Прости, Рамзес. Я себе места не нахожу!

— Что ты хотел, Мить?

— Сказать две вещи. Во-первых, назад пути нет. В Зоне война! У Норы «Долг» схлестнулся с пришлыми. Говорят, миротворцы зачищают Зону, но это деза… по-моему. О приказе я бы знал. Если это Шваниц, то он рвется к Оку на свой страх и риск!

Глеб чертыхнулся.

— Я уже сутки не могу пробиться, — признался он. — Прошел маршрутом и уперся. Цент, пока не поздно, скажи, что означает эта чертова цифирь!

— Рамзес, забудь про цифры, они не при деле, — глухо сказал Цент. — Второе, что ты должен знать: Око скоро откроется и связи не будет.

— Откуда ты знаешь?! — шепотом выкрикнул Глеб. — Откуда! Ты! Твою мать! Все это знаешь?!

— Я знаю, Рамзес! — почти неслышно ответил Митька. — Я Око практически в руках держал. И не смог…

Связь оборвалась.

Помехи остались. По крайней мере, часть тех звуков, что Глеб принимал за эфирные искажения, доносилась от сферы и усиливалась.

«Вар-вар-вар», — сфера загудела как перегретый трансформатор, и начала вспучиваться безобразными наростами. Глеб упал и еще не долетел до земли, когда барьер лопнул с резким хлопком. Сталкер решил, что в голову ударила пуля — от затылка прострелила такая боль, что только чудовищным усилием он удержался в сознании. Ощутил сквозь сомкнутые веки бело-голубую вспышку и спрятал лицо в ладонях.

Путь открылся.

Рамзес лежал, не двигаясь, пока не решил, что уже можно. Он привстал и окинул цепким взглядом открывшийся пейзаж.

«Вот оно!»

Шар размером с голову или чуть больше напоминал маленькое солнце, яркостью готовое поспорить с настоящим, раскисшим на половину небосвода. Или глаз — сердцевину пылающей аномалии окружала серо-голубая оболочка, похожая на радужку. Шар жил непонятной внутренней жизнью, в нем переливалось и бурлило как в котле. Радужка подрагивала, едва сдерживая аномальное варево.

Око плыло в воздухе, чуть ниже расколотого купола заброшенной часовни. Высоко, но…

«Фокс не смог его взять?» — усомнился Рамзес.

Он, наконец, отвел взгляд от заветной цели и оценил маршрут. Сбился, попробовал еще раз, впадая в детское изумление.

Дорога была чиста. Пасторального вида зеленая лужайка, разросшийся кустарник, цветущая яблоня перед дверным проемом. Осыпающиеся стены часовенки или церквушки — Глеб не разбирался, широкая трещина в куполе. И обломки рухнувшего креста, павшего в неравной борьбе со временем.

Вставай, иди и бери. Неужели Цент прав, и цифры не при чем? Да черт с ними, с цифрами, если Око — вот оно!

«Не вот!» — окоротил себя Рамзес.

В одиночку и с раненной ногой штурмовать Око будет ох как непросто. Даже взобравшись на купол.

— Князь! — позвал Рамзес и оглянулся.

Артур не проснулся ни когда упал барьер, ни когда его обитатели пожаловали в гости. Пегая крыса копошилась у Князя возле головы. Не то обнюхивала, не то… Глеб торопливо перестроил зрение — да! Тварь обгрызала побеги, обметавшие тугой Артуров загривок. Похрустывала, не сводя мелких глазенок со сталкера.